— Необязательно. Но наверняка есть связь между исчезновением девушек и смертью одной из них. А прежде чем несчастье произошло, существовала связь... в ломбарде... между поведением девушек и миссис Коррелл. Если связь состоит в том... — Я не закончил фразу, потому что в голове у меня зароились мысли.
— Что случилось? — спросил Пат. — Язык отнялся?
— Слушай! — Я был полон энтузиазма. — Я знаю, что случилось с тремя женщинами. Если бы можно было добавить еще кое-что к нашему букету!.. Так вот, мне нужны фамилии всех женщин и девушек в Сан-Франциско, которые в течение минувшего года были убиты или совершили самоубийства, или пропали без вести.
— Думаешь, что дело может оказаться групповым?
— Думаю, что чем больше связей мы сумеем обнаружить, тем больше получим путей для поиска. Не может быть, чтобы все они вели в никуда. Сооруди такой список, Пат!
Мы потратили на составление списка вторую половину дня и большую часть ночи. Он был огромен и выглядел, как часть телефонной книги. Много всякого произошло в городе в течение года. Часть, касающаяся исчезнувших жен и дочерей, оказалась самой большой, потом шли самоубийства, но даже самая маленькая часть — убийства — вообще-то тоже была не короткой.
Сведения полиции позволили вычеркнуть фамилии совершенно посторонних в нашем деле лиц. Оставшихся мы разделили на две группы: с большей или меньшей вероятностью участия в нашем деле. Даже после этого первая группа была больше, чем я надеялся. В ней насчитывалось шесть самоубийств, три убийства и двадцать одно исчезновение.
Редди занялся другой работой. Я сунул список в карман и начал обход.
Я четыре дня работал, воплощая свою идею. Отыскивал, выпытывал, выслушивал друзей и родных женщин и девушек из списка. Все было направлено на выявление интересующей нас связи. Знала ли данная особа Миру Бэнброк? Рут? Миссис Коррелл? Потребовались ли ей перед смертью или исчезновением деньги? Знает ли она кого— нибудь из других женщин в списке?
Три раза я получил утвердительный ответ.
Сильвия Варни, двадцатилетняя девушка, совершившая самоубийство пятого октября, взяла из банка шестьсот долларов за неделю до смерти. Никто из родных не мог сказать, что Сильвия сделала с деньгами. Ее приятельница, Ада Юнгмен, замужняя женщина лет двадцати с небольшим, второго декабря пропала без вести, и до сих пор ее не нашли. Сильвия побывала у миссис Юнгмен в день своей смерти.
Миссис Дороти Саудон, молодая вдова, застрелилась ночью тринадцатого декабря. Не обнаружили даже следов денег, которые оставил ей муж, равно как и кассы клуба, казначеем которого она являлась. Исчезло также толстое письмо, переданное горничной госпоже после полудня.
Связь этих трех женщин с делом Бэнброк-Коррелл не была достаточно строгой. Ни одна из них не совершила ничего, что не совершили бы девять человек из десяти, решившихся на самоубийство или бегство из дома. Но все случаи произошли на протяжении последних месяцев... и все три женщины занимали такое же, как Бэнброки и Коррелл, общественное и финансовое положение.
Я добрался до конца списка безо всяких результатов и вернулся к трем дамам.
У меня были фамилии и адреса шестидесяти двух приятелей сестер Бэнброк. Я принялся за составление подробного каталога для каждой из трех женщин, которых пытался вовлечь в игру. Конечно, я не смог бы все сделать сам. К счастью, несколько агентов как раз сидели без дела.
И мы кое-что откопали.
Миссис Саудон знала Раймонда Элвуда. Сильвия Варни тоже знала его. Ничто не указывало на то, что и миссис Юнгмен была знакома с ним, но ничто и не исключало возможности знакомства. Она очень дружила с Сильвией.
Я уже разговаривал с Раймондом Элвудом в связи с делом сестер Бэнброк, но не обратил на парня особого внимания. Принял за одного из тех учтивых, гладко прилизанных молодых людей, из которых, однако, многие находятся на заметке в полиции.
Теперь я вернулся к нему с куда большей заинтересованностью. Результат оказался любопытным.
Как уже упоминалось, Элвуд имел посредническую контору по торговле недвижимостью на Монтгомери-стрит. Я не сумел выйти на след хотя бы одного клиента этой конторы. Элвуд жил в одиночестве на Сансет-Дистрикт. Квартиру свою он снимал едва ли не десяток месяцев, но мы так и не смогли точно установить, когда он въехал. Скорее всего, он не имел никаких родственников в Сан-Франциско. Являлся членом нескольких модных клубов. Туманно намекали на его «хорошие связи на Востоке». Сорил деньгами.
Я не мог сам следить за Элвудом, поскольку не так давно говорил с ним. Дик Фоли сделал это за меня. В течение первых трех дней слежки Элвуд редко показывался в своей конторе. Редко посещал местный банк. Однако ходил в свои клубы, танцевал, пил чай и так далее и ежедневно бывал в одном доме на Телеграф-Хилл.
В первый день после полудня он направился туда в обществе высокой светловолосой девушки из Берлингема. На второй день, вечером, — с пухленькой молодой женщиной. На третий вечер побывал там с очень молоденькой девушкой, которая, по всей вероятности, жила в одном доме с ним.
Обычно Элвуд и его спутницы проводили на Телеграф-Хилл от трех до четырех часов. В то время, когда Дик наблюдал за зданием, туда входили и выходили другие люди — все явно состоятельные.
Я вскарабкался на Телеграф-Хилл, чтобы как следует присмотреться. Большой деревянный особняк цвета яичницы. Стоит над высоким откосом, где когда-то добывали камень. Непосредственных соседей нет. Подходы прикрыты кустами и деревьями.
Часть вечера я посвятил добросовестному посещению всех домов, находившихся на расстоянии выстрела от желтого. Никто ни о нем, ни о его обитателях ничего не знал. Жители Холма не особенно любопытны — вероятно, потому, что и сами имеют кое-что, не подлежащее разглашению.
Восхождение на Холм ничего не дало, Пока я не узнал, кто является владельцем желтого особняка: оказалось, что восемь месяцев назад дом снял в аренду Раймонд Элвуд, выступающий от имени некоего Т.Ф. Максвелла.
Мы не смогли отыскать Максвелла. Не смогли отыскать никого, кто знал бы Максвелла. Не смогли найти никаких доказательств тому, что Максвелл является чем-то большим, чем просто имя.
Один из агентов подошел к желтому дому на Холме и с полчаса звонил в дверь, но никто не отворил. Попытку мы не повторяли, чтобы до поры не поднимать лишнего шума.
Я еще раз поднялся на Холм — в поисках квартиры. Не нашел ничего так близко, как хотелось, но все же удалось снять трехкомнатное помещение, из которого неплохо просматривались подходы к желтому зданию.
Мы с Диком разбили там лагерь — Пат Редди тоже приходил, когда у него не было других дел, — и наблюдали, как автомобили сворачивают в сторону освещенной аллеи, ведущей к дому цвета яичницы. Приезжали и во второй половине дня, и вечерами. В большинстве — молодые женщины. Мы не обнаружили никого, кто был бы здесь постоянным жильцом. Элвуд приезжал ежедневно, один раз без спутницы, а в остальных случаях с женщинами, лица которых мы не могли рассмотреть из нашего окна.
За некоторыми из гостей мы организовали наблюдение. Все они без исключения выглядели очень состоятельными и в большинстве, видимо, принадлежали к высшим общественным кругам. Ни с кем мы в контакт не вступали. Даже выбранный очень удачно предлог может испортить всю работу, особенно если приходится действовать вслепую.
Три дня ничего такого... и наконец счастье нам улыбнулось.
Был ранний вечер, уже сгущались сумерки. Пат Редди позвонил и сказал, что провел на службе два дня и одну ночь, а потому теперь будет отсыпаться двадцать четыре часа. Мы с Диком сидели у окна нашей квартиры, наблюдали за приближающимися автомобилями и записывали их номера, когда машины пересекали голубовато-белый круг света от лампы под нашим окном.
Какая-то женщина шла по улице. Высокая, крепко сложенная. Лицо скрывала темная вуаль, хотя и не такая темная, чтобы сразу дать всем понять, что дама хочет оставаться неузнанной. Она шла мимо нашего наблюдательного пункта по противоположной стороне улицы.
Ночной ветер с Тихого океана поскрипывал вывеской магазина внизу и раскачивал лампу на столбе. Женщина вышла из-за нашего дома, который служил ей прикрытием, и попала под порыв ветра. Плащ и платье плотно охватили ее. Она повернулась к ветру спиной, придерживая рукой шляпку. Вуаль соскользнула, открывая лицо.
Это было лицо с фотографии... лицо Миры Бэнброк.
Дик узнал ее одновременно со мной.
— Наша взяла! — воскликнул он, вскакивая на ноги.
— Погоди, — сказал я. — Она идет в этот притон на краю Холма. Пусть себе идет. Мы последуем за ней, когда она окажется внутри. Это будет отличный предлог, чтобы обыскать дом.
Я прошел в соседнюю комнату, где был телефон, и набрал номер Пата Редди.
— Она туда не пошла! — крикнул Дик от окна. — Миновала аллею.
