Я нажал кнопку. Девушка в брюках сказала, что мисс Смит и мисс Хофман живут в домике, стоящем отдельно, так как они встают поздно и хотят тишины. Конечно, летом всегда много постояльцев, но их домик, он называется Так-Ин, расположен слева сзади, и там тихо. Найти их нетрудно. Я их друг?
Я ответил, что я дедушка мисс Смит, поблагодарил и вышел.
Поднялся но склону холма к сосновому лесу между разбросанными коттеджами. Наверху лежала длинная поленница дров, по обе стороны которой на краю очищенного от леса пространства стоял маленький домик. Перед левым коттеджем находился небольшой автомобиль. Высокая блондинка засовывала в багажник чемодан. Ее волосы были завязаны синим платком, она носила синий свитер и синие брюки. Или, по крайней мере, темно-голубые настолько, чтобы быть синими. В домике горел свет, и на маленькой табличке, свисающей с крыши, было написано: «Так-Ин».
Не закрыв багажник, блондинка вернулась в коттедж. Через открытую дверь струился тусклый свет. Я очень тихо поднялся по ступенькам и вошел вовнутрь.
Гертруда заталкивала вещи в саквояж, лежащий на кровати. Блондинки не было видно, но я слышал, что она возится на кухне.
Я вошел бесшумно. Гертруда защелкнула крышку, подняла саквояж и потащила его на улицу. Только тогда она заметила меня. Ее лицо побледнело, и она замерла, прижав саквояж к боку. Рот раскрылся, и она воскликнула через, плечо:
— Анна, ахтунг![3]
Шум на кухне прекратился. Мы с Гертрудой уставились друг на друга.
— Уезжаете? — поинтересовался я.
Она облизнула губы.
— Хочешь остановить меня, легавый?
— Почему уезжаете?
— Мне не нравится здесь. Высота действует на нервы.
— А почему так внезапно?
— А что, это запрещено?
— Кажется, нет. Вы не боитесь Вебера?
Она молча смотрела через мое плечо. Старый фокус, и я не собирался клевать на него. Только когда позади послышался скрип закрываемой двери, я обернулся. За моей спиной стояла блондинка с револьвером в руке. Безо всякого выражения она задумчиво смотрела на меня. Высокая девушка производила впечатление сильной женщины.
— В чем дело? — спросила, она почти мужским голосом.
— Шпик из Лос-Анджелеса, — ответила Гертруда.
— Вот как, — заметила Анна. — И что ему нужно?
— Не знаю. Сомневаюсь, что он настоящий шпик. Что-то не очень похож.
— Вот как, — повторила Анна. Она отошла от двери, не опуская пушку. Она держала револьвер, словно это была швабра. Ее совсем не нервировало оружие.
— Что вам нужно? — хрипло спросила блондинка.
— Практически все, — ответил я. — Почему вы берете барахло?
— Это вам уже объяснили, — спокойно сказала Анна. Гертруду тошнит в горах.
— Вы обе работали в Индиан Хед отеле?
— Вам-то какое дело? — ответила вопросом блондинка.
— Какого черта! — воскликнула рыжая девушка. — Да, мы вместе работали в отеле до сегодняшнего вечера, а сейчас уезжаем. Что-нибудь имеешь против?
— Мы попусту тратим время, — проговорила высокая Анна. — Посмотри, нет ли у него оружия?
Гертруда поставила саквояж на пол и ощупала меня. Она нашла, револьвер, и я позволил ей вытащить его. Девушка смотрела на оружие озабоченно.
— Возьми револьвер с собой и отнеси чемодан в машину, приказала блондинка. — Заведи мотор и жди меня.
Гертруда опять, взяла саквояж и начала обходить меня.
— Так вы ничего не добьетесь, — заметил я. — Они позвонят по телефону, и дороги перекроют. Отсюда всего две дороги, и их легко заблокировать.
Высокая блондинка слегка приподняла прекрасные, рыжевато-коричневые брови.
— Почему кто-то станет останавливать нас?
— В самом деле, почему? А почему вы держите револьвер?
— Я не знала, кто вы, — ответила Анна. — Кстати, я и сейчас не знаю. Иди, Гертруда.
Гертруда открыла дверь, оглянулась на меня и облизнула губы.
— Послушайся меня, Шерлок Холмс, и дергай отсюда, пока можешь, — спокойно посоветовала она.
— Кто из вас первой заметил охотничий нож?
Они быстро переглянулись, затем уставились на меня. Во взгляде Гертруды не чувствовалось никакой вины.
— Я пошла, — сказала она.
— О'кей, — согласился я. — Знаю, что это не вы сунули его туда. Еще один вопрос. Как долго вы ходили за кофе для мистера Вебера в то утро, когда относили туфли в починку?
— Не трать время, Гертруда, — нетерпеливо сказала Анна, хотя она совсем не походила на нетерпеливого человека. Рыжая девушка не обратила на нее никакого внимания. Ее глаза задумчиво смотрели на меня.
— Достаточно долго, чтобы принести чашку кофе.
— Кофе есть и в баре.
— Там он невкусный. Я пошла за кофе на кухню и захватила с собой еще тост.
— Пять минут?
— Около этого, — кивнула она.
— Кроме Вебера, в ресторане кто-нибудь был?
Она пристально смотрела на меня.
— Кажется, нет. Ведь было утро. Хотя я не уверена. Может, кто-то из гостей запоздал с завтраком.
— Большое спасибо. Положите аккуратно револьвер на крыльцо, только смотрите не уроните. Если хотите, можете его разрядить. Я не собираюсь ни в кого стрелять.
Рыжая Гертруда слегка улыбнулась, открыла дверь рукой, которой держала револьвер, и вышла. Я слышал, как она спустилась по ступенькам и захлопнула багажник. Затем раздался шум мотора.
Блондинка вытащила из двери ключ и вставила его снаружи.
— Я тоже не хочу стрелять, — заверила она меня. — Но если придется, не стану колебаться ни секунды. Так что, пожалуйста, не вынуждайте меня.
Она заперла за собой дверь. На крыльце раздались шаги, дверь машины захлопнулась, и она тронулась с места. Сначала шины что-то негромко шептали, затем звуки транзисторов заглушили урчание мотора.
Я обыскал домик. Все в порядке, ничего со стороны. В ящике валялся мусор, немытые чашки, полные кофейной гущи, на столе. Никаких бумаг. Никто не написал историю своей жизни на спичечной этикетке.
Задняя дверь тоже оказалась запертой. Она выходила не на кемпинг, а на лес. Я потряс ее и нагнулся. Замок простой, и мне стало противно, что в кармане нет даже пятицентовой отмычки. Открыл окно, которое оказалось забитым сеткой. Голова стала опять раскалываться.
Достав из кухонного ящика консервный нож, отогнул угол сетки. Затем я забрался на раковину и дотянулся до ключа, торчащего снаружи в замке. Открыл дверь, выключил свет.
На переднем крыльце рядом со столбиком низенькой ограды лежал мой револьвер. Я сунул его в кобуру и пошел вниз, туда, где оставил машину.
Около двери и пузатой печки в углу стояла деревянная стойка. На стенах висели скрутившиеся календари и светокопия карты округа. На стойке лежали пыльные папки, ржавая ручка, пузырек с чернилами и чей-то стетсон[4], потемневший от пота.
За стойкой находился старый стол из золотистого дуба, за которым сидел плотный, спокойный мужчина. Около стула стояла позеленевшая медная плевательница. Огромные, безволосые руки полицейского были сцеплены на животе. Он носил изношенные армейские ботинки, белые носки, застиранные штаны с выцветшими подтяжками, рубашку цвета хаки, застегнутую на все пуговицы. Волосы, за исключением снежно-белых висков, были мышино-коричневого цвета. На левой стороне груди висела звезда. Он сидел, слегка завалившись на левую сторону из-за коричневой кожаной кобуры на ремне с громадной пушкой 45-го калибра.
Большие уши и дружелюбные глаза создавали впечатление, что он был не опаснее белки, но намного менее нервный. Я облокотился на стойку и уставился на него. Полицейский кивнул и выплюнул полпинты коричневой массы в плевательницу. Я закурил и огляделся в поисках места, куда можно бросить спичку.
— Попробуйте на пол, — предложил он. — Чем могу служить, сынок?
Я бросил спичку на пол и кивнул на карту.
— Ищу карту округа. Иногда их продают торговые палатки, но, по-моему, у вас не торговая палатка.
— У меня нет карт, — сказал полицейский. — Пару лет назад их было много, но сейчас все закончились. Слышал, что у Сида Янга есть несколько карт. Он владелец фотомагазина, что рядом с почтой, и судья нашего поселка. У меня неплохая карта. С радостью помогу вам добраться до любого места. Мы всегда помогаем отдыхающим.
Он медленно вздохнул и выплюнул очередную порцию табачной жвачки.
— Как вас зовут? — поинтересовался пожилой мужчина.
— Эванс. Вы здесь представляете закон?
— Угу. Я констебль Пума Пойнт и помощник шерифа Сан Бернандино. Мы с Сидом Янгом местные стражи закона. Я из Лос-Анджелеса. Восемнадцать лет прослужил в пожарном депо. Здесь тихо и спокойно. Отдыхаете или по делу?
Не думал, что он так скоро опять воспользуется плевательницей, но он ухитрился. Неудивительно, что плевательница имела такой потрепанный вид.
— По делу? — переспросил он.
