Последнее оказалось наиболее действенным.
Как я заснул, не помню.
Но зато могу сказать, как проснулся. Сие произошло совсем не по моей воле.
3
Голова готова была разлететься на части, словно некий диверсант заложил добрую порцию взрывчатки. Когда я разомкнул веки, то понял, что диверсант тут ни при чем. Надрывался звонок у входной двери — настойчиво, не смолкая, отдаваясь тревожным эхом у меня в голове. Я болезненно поморщился.
«Ну и нализался же ты, братец», — укорил я себя и стал вытаскивать из-под тел моих сексапильных див руки.
Девицы были не хилого десятка, и пришлось поднапрячься, чтобы освободиться.
Дамочки недовольно заворочались, сменили положения тел на ложе, однако глаза не разомкнули, продолжая спать и игнорируя непрерывный трезвон в дверь.
Помахав руками, разминая их (красавицы мои таки их отлежали), я неторопливо поднялся, сунул ноги в тапочки, хотел было двинуться из комнаты, но вовремя притормозил.
Я был совершенно гол, а в тапочках выглядел — просто обхохочешься.
Бросив быстрый взгляд на ворох одежды возле дивана, я прицельно выделил свои брюки и шустро их подхватил с пола.
На ходу застегиваясь, я пошлепал в коридор.
— О! — услышал я восхищенное, едва открыв дверь и представ перед визитером. — Хорош, гусь… Вместо того чтобы заниматься общественно полезным трудом, жрем, значится, водку и трахаем баб. Поздравляю.
— У меня отпуск, — обиженно процедил я в ответ, глядя на одухотворенное лицо майора Довлатова.
— А-а, — понимающе протянул тот. — Тады да. Тады понятно. На то и отпуск, чтобы громить кабаки и их посетителей.
— Это кто громил? — напыжился тут же я. — Я как раз наоборот. Я, можно сказать, пытался безобразие прекратить. И мне вообще-то удалось.
— Может, перечислить в порядке списка принесенный ущерб ресторану? — прищурился Довлатов.
— А чё? — изумился я. — Счет предъявили?
— Очень длинный, — и майор как-то беспредметно взмахнул рукой, что могло указывать на бескрайность этого самого счета. — Так перечислить?
— Это надолго?
— Пожалуй, время займет.
— Тогда входи, — приговоренно отступил я в сторону. — Раз долго…
— Это правильно, — согласился Довлатов, по-хозяйски входя в прихожую. — А то я уж думал, что мы так и будем стоять…
Я закрыл за гостем дверь. Тот сбросил с себя обувь и посмотрел на меня. Насмешки в его глазах я уже не видел. Было в них нечто другое. Усталость, озабоченность, тоска. Всего понемножку. И, встревоженный таким коктейлем чувств, я невпопад пробубнил:
— Я все возмещу.
— Прикрой-ка варежку, — обиделся майор, заглянул в комнату и констатировал: — Так. Тут мы не поговорим.
— У меня есть кухня, — напомнил я.
— Ну? — не поверил наигранно Довлатов.
— Ага. И там никого нет.
— Во, — обрадовался майор. — Это нам подходит.
На кухне Довлатов сразу же уселся за стол, и едва я было двинулся к плите, как властно меня остановил:
— Не суетись. Мне ничего не нужно. А ты — подождешь. Так что сядь.
Я внимательно посмотрел на майора. Н-да. Веселости как не бывало!
— Что-то случилось? — спросил я, усаживаясь напротив.
— Можно сказать и так. Можно сказать, что случилось.
— Это как-то связано со вчерашним? — робко полюбопытствовал я.
— Да при чем здесь твое вчерашнее?! Тоже мне событие — разбил несколько рож.
— Ну да, конечно, — поник я. — Всего-то. Мелочь.
— Но, — тут же многозначительно поднял палец Довлатов. — Услуга за услугу.
После этого майор заговорщицки оглянулся, недобро покрутил головой, словно пытаясь обнаружить схоронившегося супостата, приподнялся и закрыл дверь на кухню — испугался, что мои спермовыжималки неожиданно проснутся и, навострив ушки, проникнут в тайны, коими владел майор и в кои в той или иной степени хотел посвятить и меня.
— Ты ведь у нас теперь частный сыщик, — утвердительно проговорил Довлатов.
Я незамедлительно принял серьезный вид и поправил майора:
— Неправильно. Я занимаюсь розыском должников.
Довлатов удивленно посмотрел на меня, будто увидел впервые, затем задумался и уже уверенно заключил:
— Какая, к херу, разница.
Х-м. Я вообще-то разницу в этом находил. Я не следил за неверными супругами и супружницами, не собирал на кого-то компромат, не… Ну, если кто еще не знаком со мной, вкратце сообщу.
Розыск должников — это моя специальность. То, чему я посвятил себя в настоящее время. В мою задачу входит не только разыскать должника, но и вернуть долг. Я берусь за такие дела, которые уже считаются «дохлыми». И без лишней скромности могу сказать, что до сих пор не знал поражений. У меня свои методы. Я не использую утюги, цепи и щипцы. Мой метод — психологическая обработка дебитора. У каждого человека свои слабости, свой мирок; если с должным умом вторгнуться в него и с терпением поработать, то можно добиться всего.
Последние мои два дела были отчасти схожими. Заказчики Хан — владелец казино, а затем Родов — крупный воротила хотели отыскать нужных им людей. И тот, и другой по окончании вверенных мне поручений отдали Богу души. Померли ребятки, и в этом им помогли. Из чего вытекает, что иногда следует подумать — так ли уж нужно искать должника, каким бы он ни был. А то ведь — отыскать отыщешь, а проку-то, ежели после этого тебя отправляют в мир иной.
Передо мной сидел майор Довлатов, заместитель командира группы спецназа, под началом которого я в свое время служил. Он что-то от меня хотел, и вспомнив двух своих последних заказчиков, я как-то мигом погрустнел. Я не желал продолжать цепочку смертей обратившихся ко мне. А уж своему бывшему командиру железно не хотел зла.
Я хотел, чтобы он жил и бодрствовал. И в меру сил помогал, когда я его попрошу. За обычную таксу — ящик коньяку.
— Ну, если я тебя напрягаю в чем-то, — как-то вмиг помрачнел Довлатов, увидев мое поскучневшее лицо, — то я никоим образом…
— Если я могу тебе в чем-то помочь…
Я развел руки в стороны — дескать, я к твоим услугам полностью и без остатка. Не говорить же майору о последних заказчиках, отправившихся в загробный мир. А просто отказываться — и того хуже.
— Можешь, — убежденно заявил Довлатов, вытащил из кармана брюк носовой платок и провел им по лбу, убирая появившиеся бисеринки пота. — Мне нужен сыскарь. И притом со стороны. Ты на эту роль как раз подходишь.
— Ага, — согласился я.
— Ты сыщик. Ты со стороны. И я тебя хорошо знаю. Так что полный комплект.
— Может, все же чайку? — решил я несколько притормозить ход беседы, однако Довлатов пресек мои намерения на корню.
— К черту, — отмахнулся он. — Дело дрянное. И очень запутанное.
— Очень?
— Очень. Иначе я бы к тебе не приперся.
Я посмотрел на Довлатова и понял, что так и есть. Лицо у майора было угрюмым и озабоченным. С таким лицом просто на посиделки не приходят.
1
Сначала она хотела пройти мимо этой комнаты, дверь в которую оказалась приоткрытой. Ей нужно было дальше — в самый конец коридора, где находилась входная дверь дома. Однако она остановилась: из комнаты лился тусклый свет, и ей показалось, что она услышала внутри шорох.
Поколебавшись с секунду, она раскрыла дверь и негромко позвала:
— Алексей?
Зов утонул в глубине комнаты.
За ее спиной слышались приглушенные голоса, а вот здесь, в этой комнате, царило безмолвие.
На всякий случай она еще раз позвала своего сына, хотя уже и поняла, что его тут нет, — если бы он был, то непременно откликнулся.
Впрочем, Алина не намеревалась сейчас отыскать сына. Просто она находилась в чужом доме, в гостиной остались взрослые, а ее Алексей с сыном хозяев этого жилища где-то гуляли. Услышав шорох из комнаты, она подумала — не здесь ли? И хотя она была спокойна за сына, в том числе и насчет его подобающего поведения в чужом доме, но мало ли?
Комната была пуста. И она решила, что шорох ей померещился.
«Совсем ты плоха, старушка», — посмеялась она над собой, хотела было продолжить свой путь, но взгляд ее задержался на столе, и она замерла на месте.
Свет от настольной лампы освещал стопку сложенных листов ватмана. Но не они привлекли внимание Алины. К штативу лампы была прислонена фотография, и вот на ней-то и остановила свой взор женщина.
Стол находился метрах в трех от нее, фотография была девять на двенадцать, но тем не менее Алина изображение разглядела, и что-то в нем ей показалось… пожалуй, настораживающим. Алина подошла к столу.
Снимок был сделан с высоты, скорее всего, с вертолета или низко летящего самолета. И на нем был не очень отчетливо зафиксирован ряд зданий, одно из которых ей показалось знакомым.
Она нахмурилась, взяла снимок и поднесла поближе к глазам. Теперь она готова была поклясться, что это именно то здание, о котором она подумала.
