– Его нет… Приходите….
Я не дал ей договорить и оттолкнул от двери. Она открыла рот, чтобы запротестовать, но, взглянув на меня, сразу же осеклась. Грация вошла следом. Никаких следов пребывания Гранта мы не обнаружили. Девица, открывшая нам дверь, все время следовала за мной. Наконец она заявила:
– Если вы не из полиции и у вас нет ордера на обыск, то вы за это заплатите.
– А кто вы, собственно, такая?
– Я – жена Гранта. Меня зовут Лиза Гордон.
– А я и не знала, что у Гервина есть жена, – заметила Грация, глядя на нее с недоверием.
Та обернулась и вызывающе спросила:
– А вы кто будете Гранту?
– Меня зовут Грация Колливуд, Гервин Грант у меня работает.
– А-а, ну теперь понятно. Вам понадобился Грант, чтобы не спать в одиночестве.
– Что вы хотите сказать? – спросила Грация холодным тоном.
– То, что уже сказала. Мне Гервин говорил, что, помимо работы в саду, вы требовали, чтобы он потрудился и в вашей постели. Разве не так?
В первый момент мне показалось, что Грация бросится на нее – сжав кулаки, она смотрела на Лизу Гордон с ненавистью.
– Надеюсь, что вы объясните миссис Колливуд, в чем, собственно, дело, – вмешался я.
– А кто вас просит вмешиваться не в свои дела? Вы что, нанялись защищать проституток? – накинулась на меня Лиза.
Грация подняла руку, чтобы залепить ей пощечину, но в это время со стороны сада раздался жуткий крик. Я бросился туда с «кольтом» в руке. В саду, окружавшем дом, лежала высокая светловолосая девушка. Она была в бикини, и ее прекрасное тело содрогалось в предсмертных судорогах.
Я наклонился, чтобы хоть чем-нибудь помочь ей, но она уже, видимо, была мертва, получив смертельную дозу кураре. Ее тело чернело на глазах. За моей спиной послышались шаги. Я повернулся и увидел Грацию, смотрящую глазами, полными ужаса.
– Быстрее. Нужно позвонить в полицию. Эту девушку убили точно так же, как хотели убить меня. Нужно задержать сумасшедшего убийцу.
Я схватил Грацию за руку и побежал к дому. Войдя внутрь дома, мы обнаружили, что жена Гервина Гранта исчезла.
Лейтенант Мэрфи смотрел на нас, сидя на столе и покачивая ногой. Большие пальцы рук он вставил в карманы жилета, а поношенную, бесформенную шляпу сдвинул на затылок.
В свои сорок лет Мэрфи имел очень представительный вид. Его плотная фигура слегка располнела, но не потеряла свойственной ей подвижности и спортивности. Чувствовалось, что стальные мышцы все еще обладают недюжинной силой. Он смотрел на нас недобрым взглядом, свойственным всем людям, работающим в полиции, особенно когда на их пути возникали всякие частные детективы вроде меня.
– Странно, что Джордж Колливуд позвал частного детектива из Нью-Йорка.
– Вы мне это уже говорили, лейтенант. А я объяснял, что мы с Джорджем были друзьями. Мы вместе воевали.
– Да, да, помню. И вы никогда не знали раньше девушку, убитую в саду?
– Повторяю, не знал. Я разговаривал с Лизой Гордон. Со мной, кстати, была и миссис Колливуд. Вдруг послышался крик, и я побежал туда…
Лейтенант примчался на место преступления ровно через десять минут после того, как мы сообщили обо всем в полицию. С ним приехали судебный врач и представители службы морга.
– Что вы можете сказать о той девушке? – спросил меня лейтенант.
– Но я знаю ровно столько же, сколько и вы. По-моему, ей вкололи смертельную дозу кураре.
– Но вам не кажется это странным? Женщина убита кураре. Мы что, живем в районе Амазонки среди индейцев – охотников за скальпами?
– Знаете, тем же способом пытались убить и меня, – ответил я. – Спасла меня плотная одежда и торопливость женщины, которая претворяла свой замысел.
– Женщины? – переспросил лейтенант, глядя на меня с недоверием.
– Это было что-то вроде гостеприимного приветствия: «Добро пожаловать в Лос-Анджелес».
– У вас в Нью-Йорке дела тоже обстоят не лучшим образом, – холодно заметил Мэрфи.
– Я приехал сюда не в качестве члена «Всемирной организации породненных городов», а по просьбе друга, попавшего в беду. А работой полиции Лос-Анджелеса и Нью-Йорка я интересуюсь только в той степени, которая мне необходима во время следствия. Я не собираюсь обсуждать сейчас эти проблемы. Пусть у политиков болит на сей счет голова.
– Да вы там, в Нью-Йорке, все проходимцы. Но оставим философию и поговорим лично о вас. – Тон Мэрфи был по-прежнему враждебным. – О женщине, пытавшейся убить вас.
– Мои слова может подтвердить медперсонал госпиталя, где я оказался после покушения. Моя кожа начала чернеть, как и у этой девушки. Все, вплоть до санитаров, искренне удивились, что я остался жив. Повторяю, игла должна была проткнуть пиджак, жилет и рубашку…
– Очень может быть, – согласился Мэрфи, – но лучше расскажите о женщине.
– О ней почти нечего рассказывать. Очень красивые ноги, остальное… Ах да, чуть не забыл. На ней был голубой костюм. Ну и потом, насколько я могу судить, она была достаточно высокой.
– Таких американок миллион.
– По-моему, я предупредил, что точного описания дать не могу…
– Но вы же уверены, что вас пыталась убить именно женщина?
– Почти на сто процентов. Я стоял и глазел по сторонам. Вдруг кто-то толкнул меня, причем тогда, когда я повернул голову в противоположную сторону. Разумеется, я сразу же растянулся. Чтобы посмотреть на своего обидчика, я попытался быстро перевернуться, но увидел ее только со спины.
Лейтенант Мэрфи слушал меня, все так же покачивая ногой. Грация смотрела на него, не отрывая глаз. Чувствовалось, что от волнения она не находит себе места.
Несмотря на слишком нахальный вид, Тедди Мэрфи не мог мне навредить, даже если бы очень захотел. А что касается враждебного отношения к частным детективам со стороны полиции, так это ни для кого не новость. Враждебность его проявлялась во всем: как он разглядывал меня, как задавал вопросы, как он помахивал своей увесистой ногой. Наконец, когда спрашивать уже было нечего, а отвечать – тем более, он заявил:
– Вы пока можете идти. Но прошу вас оставить письменное описание всего происшедшего, мистер Бакстер.
Я выполнил все формальности, которые от меня требовались, оставил адрес семейства Колливуд, так как Грация настаивала на этом сама. Теперь я был убежден, что жить мне придется на Сан-Педро, № 2180, где совсем недавно был зверски убит мой друг. Тем самым я оказывался в том самом месте, где я собирался вести свое расследование, где находились все необходимые мне свидетели и куда могли в любой момент вернуться исчезнувшие участники недавнего преступления. Но еще многое оставалось для меня загадкой. Главное же, чего я желал, так это быть как можно ближе к Грации, чья безопасность меня сейчас очень волновала.
Освободившись от лейтенанта Мэрфи, мы вышли на улицу.
– Куда вы собираетесь идти, Ник?
– Понятия не имею. Но очень хочется поговорить с Лизой Гордон. Ее исчезновение слишком подозрительно. Вы в самом деле не знали, что она жена Гранта?
– Нет.
Мы оба замолчали, наблюдая за движением машин, проносящихся мимо нас по улице. В памяти постоянно всплывали оскорбительные слова Лизы, обращенные к миссис Колливуд, особенно запечатлелся тот момент, когда Грация чуть не набросилась на нее с кулаками. Здесь что-то не так… Я не мог себе объяснить, почему, но возникло странное ощущение, что в словах Лизы была ну если не правда, то хотя бы намек на нее. Грация, видимо, сразу же сообразила, какие проблемы меня мучают, и сказала тихим голосом:
– Надеюсь, вы не поверили этой… женщине?
– Плюньте… Мало ли кто вас может оскорбить… Я еще вернусь на Сансет-бульвар и попытаюсь отыскать эту жену Гранта. Мне в ней многое не понравилось.
– Ну а сейчас куда вы идете?
– Есть еще один человек, с которым мне необходимо поговорить. Надеюсь от него кое-что узнать.
Вернувшись на виллу Грации, я начал воплощать задуманные мною планы. Выпроводив уставшую миссис Колливуд в ее спальню, я вплотную занялся Марой. Вопросы посыпались как из рога изобилия, и в конце концов служанка не выдержала. Глядя на меня с ненавистью, она процедила сквозь зубы:
– Хорошо. Сэм не хотел, чтобы вы нашли его. На улице Всех Святых есть гараж. Он подрабатывает там, когда выкраивается свободная минутка.
– Все понятно. Но почему вы не сказали об этом, когда я вас спрашивал в первый раз?
– Сэм пригрозил, что если я проболтаюсь, то он меня поколотит.
– Муж бьет вас?
– Это наше семейное дело.
– Для чернокожей служанки вы не слишком болтливы.
– Время расизма давно прошло, мистер Бакстер.
– Но я не расист. – Я попытался взять ее за подбородок. – Я действительно не расист. Почему вы так говорите?
Но не успел я к ней прикоснуться, как она сделала неуловимое движение и бросила меня на пол. Потирая ушибленный затылок, я сел, пытаясь собраться с силами и подняться на ноги. Мара все еще стояла в боевой позе, готовая отразить любой удар или нападение. Но я питал к ней только миролюбивые чувства.
