Эдвард Банкер - И пожрет пес пса…

— Возьмите у нас деньги, машину, — предложила женщина. — А нас отпустите.

— Нет, не могу.

— Почему?

Ей ответил муж:

— Потому что мы сразу позвоним в полицию.

— Нет, не позвоним…

— Чарлин! — укоризненно произнес муж. — Не лги.

— Мы бы дали ему слово.

— Он бы нам не поверил.

— Я не могу себе позволить вам верить, — подтвердил Трой. — Но я не причиню вам вреда, если вы будете вести себя смирно. А если нет, то…

— Чего вы от нас хотите? — спросил мужчина.

— Сейчас я хочу, чтобы вы включили новости.

— Пожалуйста.

В этот предрассветный час все новостные каналы Лос-Анджелеса и Сан-Франциско взахлеб снабжали проснувшихся последними известиями, но среди них не оказалось новостей о побеге подозреваемого в убийстве в Центральной Калифорнии. Видимо, на телеэкране его физиономия тоже еще не появилась.

Трой смертельно устал, несколько участков на теле невыносимо болели, словно соревнуясь, который из них быстрее исчерпает его терпение…

Трой вздрогнул и очнулся. Оказалось, что он задремал. Он передвинулся в правый угол и опустил стекло, чтобы лицо обдавало холодной струей воздуха. Так будет труднее отключиться. Что-то мешало сидеть. Он вытащил из-под себя чемоданчик на молнии. Внутри лежали бумаги и Библия — зачитанная вдрызг, в истертом кожаном переплете, с вылетающими страницами.

Трой видел только затылок женщины и часть профиля мужчины. Он дал бы ему лет шестьдесят.

— Послушайте, — заговорил он. — Я обо всем этом очень сожалею и не хочу причинять вам вреда. Но мне терять нечего, и я вас убью, если вы надумаете дурить. Понятно?

— Мы ничего не надумаем, — сказал мужчина.

— Отпустите нас! — взмолилась женщина, дрожа как осиновый лист.

— Чарлин! — прикрикнул на нее мужчина. — Он все равно этого не сделает, не унижайся.

После долгой паузы Трой наклонился вперед.

— Я не могу… не могу рисковать. Вы меня понимаете? — Мужчина кивнул. — Мне правда жаль. — Он хотел выругаться для убедительности, но Библия и честность мужчины заставили его сдержаться. — Как вас зовут?

— Чарльз Уилсон. Это моя жена Чарлин.

— Преподобный Чарльз Уилсон, — добавила Чарлин.

Трой не удержался от улыбки. Даже в таком отчаянном положении Чарлин хотелось похвастаться мужем-священником. Как скоро их хватятся? Он не видел в машине багажа. Значит, ночевать они, видимо, будут дома.

— Куда вы едете? — спросил Трой.

— Домой, — ответила Чарлин. — Мы ездили в гости, в Беркли. Впервые увидели внучку, новорожденную дочь нашего сына.

— Дома вас кто-нибудь ждет?

— Нет, но… — Она осеклась, словно что-то припомнила.

— Что?

— Не важно. Я забыла…

— О чем это она? — спросил Трой священника.

— Мы обещали сыну, что позвоним, когда доберемся до дому.

— Позвоните и скажете, что решили вернуться на день позже.

— Вот еще что… — сказал священник. — У жены диабет, ей скоро надо будет что-нибудь съесть.

— Свернете к первой же закусочной.

С приближением рассвета небо из черного становилось оловянным, неясные тени превращались в очертания предметов. «Кадиллак» свернул к стоянке для грузовиков с заправочными станциями, небольшим мотелем, «Макдоналдсом» и конкурирующим с ним кафе. Рядом с заправкой находился туалет. Парковка была пуста, за исключением нескольких машин перед кафе.

Трой и священник, захвативший с собой чемоданчик со сменной одеждой, отправились в мужской туалет. Трой оставил дверь открытой, чтобы, переодеваясь, видеть машину. Брюки оказались великоваты в поясе и на пару дюймов коротковаты. Но, немного приспустив их с талии, он добился приемлемого вида. Подошла и рубаха: рукав оказался достаточно широк для гипса, если его не застегивать. Сзади он не заправил рубаху в брюки, чтобы не был виден револьвер за поясом.

В «Макдоналдсе» он поступил так же: оставил Чарлин в машине, чтобы наблюдать за ней в окно, а преподобного увел с собой. Стоя рядом со священником, звонящим сыну, он слушал его ложь:

— Мама устала, мы переночуем в Сан-Луис-Обиспо… Да, обязательно… Завтра позвоним.

После звонка они ждали в очереди, чтобы заказать еду. Сзади них стояли два водителя грузовиков, упомянувшие в разговоре полицейский кордон дальше по шоссе. Если у Троя оставались сомнения насчет услышанного, то они рассеялись, когда он увидел выражение лица преподобного. Тот тоже слышал слова водителей.

Дожидаясь в старом «кадиллаке», пока Чарлин выпьет апельсиновый сок и съест яичный «Макмаффин», Трой изучал дорожную карту, извлеченную из бардачка. Главные калифорнийские шоссе проложены вдоль горных хребтов, тянущихся с севера на юг. В западном и восточном направлении, через горы, идут второстепенные двухполосные дороги. Он решил двигаться на восток, почти до границы Невады, чтобы там выехать на дальнее шоссе «север — юг» и по нему достичь Лос-Анджелеса. То шоссе вряд ли перекроют; а если он им нужен позарез — пусть попробуют его взять!

Трой заставил преподобного развернуться и проехать в северном направлении двадцать миль, до дороги, уходящей в горы. Она оказалась узкой, с крутыми поворотами, со следами камнепадов. Ехать по ней пришлось медленно, зато здесь им ничего не угрожало. За целый час они увидели одну-единственную машину — пикап, тащивший трейлер с лошадью. Он ехал в одном направлении с «кадиллаком», но еще медленнее. Битый час они любовались конским крупом, пока не сумели обогнать пикап и уйти в отрыв. Потом серое небо прохудилось дождем. Радио в горах ловилось плохо. Но к середине дня они преодолели первую горную гряду и очутились в длинной долине Салинас. К этому времени про облаву на сбежавшего преступника трубили не только сугубо информационные радиостанции, но и все остальные в пятиминутных выпусках новостей каждый час. Когда сообщение прозвучало в первый раз, преподобный Уилсон и его жена переглянулись. Увидев это, Трой приказал сделать громче звук.

«…кроме обвинений в связи с перестрелкой на стоянке, беглец разыскивается управлением исправительных учреждений как нарушитель правил условно-досрочного освобождения. Он известен склонностью к крайним проявлениям насилия и вооружен. События, приведшие к облаве на преступника, начались в четверг на стоянке супермаркета „Сейфуэй“…»

Трой слушал с мрачной отрешенностью, словно героем кровавого повествования был не он, а кто-то другой. «Они тебя переоценивают, олух!» — сказал он себе. Это был юмор висельника. Он знал, что штат навалился на него всей своей страшной силой. Его фотография, размноженная в тысячах экземплярах, есть теперь в каждом патрульном автомобиле и, возможно, красуется на бесчисленных телеэкранах по всей Калифорнии. Он знавал людей, которым доставался такой подарочек — всеобщее внимание, тотальный розыск. Никто из них не сумел скрыться надолго. Благодаря компьютерам можно быстро отыскать любого не только в развитых странах, но почти повсюду в Третьем мире. Остались в прошлом времена, когда беглец мог навсегда скрыться где-нибудь в Южной Америке или на Дальнем Востоке.

Скоро Трой узнал получше Чарльза и Чарлин Уилсон. Они прожили в браке тридцать четыре года и по-прежнему любили друг друга. Каждый больше заботился о другом, чем о себе. Когда у них прошел первоначальный страх, они проявили к нему интерес. Трой заявил, что презирает Америку как страну лицемеров, проповедующих добродетель, но преследующих выгоду. Стадо есть стадо: то, что дурно в исполнении отдельного человека, становится приемлемым и даже нравственным, когда то же самое делают все. Чарли (как его называла жена) и Чарлин слушались голоса своей совести и делали то, что считали угодным Иисусу.

— Мы никого не судим, — объяснила она. — Пусть судит Бог. Мы по мере сил стараемся идти по следам Иисуса.

— И чаще всего в них не попадаем, — добавил преподобный, упрекнув ее тем самым в грехе тщеславия. Она понимающе кивнула.

Их речи и обращение друг с другом и с ним после того, как улегся страх, наполняли Троя презрением к их неведению и болезненным чувством вины перед их бесхитростной добротой. В них не было ни капли лицемерия. Существование такой вот святой простоты стало одной из причин для его решения пощипать наркодельцов. Угрызения совести смешивались со злобой (как еще ему было поступить, сдаться?) и вызывали жгучую боль в желудке.

На крутом повороте машину вдруг стало заносить. Преподобный нажал на тормоз, машину закрутило между скалой и пропастью. Она могла рухнуть вниз, но вместо этого уткнулась в скалу.

— Я больше не могу вести машину! — взмолился преподобный. — Не могу, и все. — Он продемонстрировал трясущиеся руки.

— Я сам поведу, — решил Трой. — Пересаживайтесь вдвоем на заднее сиденье. Вы ничего не выкинете?

Супруги покачали головами. На всякий случай он положил револьвер под руль, на сиденье у себя между ног.