Возможно, агрессивность кобры объяснялась тем, что она рьяно охраняет и защищает свое гнездо с кладкой яиц, но поди знай, где оно находится. Поэтому Гараня счел благоразумным держаться от кобры подальше.
Но сейчас он сам искал встречи с этим страшным гадом, который обычно вел дневной образ жизни.
Конечно, Гараня постарался хорошо приготовиться к смертельно опасному рандеву, однако у него все равно тряслись поджилки и лоб покрывался холодной испариной при одной только мысли, ЧТО ИМЕННО ему предстоит сделать.
Гараня хотел поймать большую матерую кобру живьем. Он мог ее убить, но изловить, да еще и провести со змеей, длина которой достигает пяти метров, кое-какие манипуляции – это было выше его сил.
Так считал Гараня, однако с упрямством, достойным лучшего применения, он лез прямо к страшному гаду в пасть, под его смертоносные ядовитые клыки. Ему некуда было отступать…
Как найти в лесу именно ту змею, которая тебе нужна? Позвать, подумал Гараня с горькой иронией, осторожно пробираясь вдоль болотца.
Он ступал с такой осторожностью, словно шел по минному полю. Еще бы: один неверный шаг или потеря бдительности – и привет. Змеи тропиков обычно не предупреждают о нападении.
А их и впрямь возле болотца было много – самых разных размеров, расцветок и видов. Некоторые ловили головастиков, другие охотились на лягушек, а третьи, набив желудок, отдыхали перед тем, как отправиться восвояси.
«Где же ты, красавица? – шептал сухими губами Гараня. – Покажи мне свое личико, королева… мать твою…» Наверное, для его цели могли бы подойти и змеи других видов, поменьше, но он хотел, чтобы замысел сработал на все сто.
Гараня хотел змею «подоить» – взять у нее яд. Он опасался, что с мертвой коброй этот номер у него не пройдет.
Гараня не раз видел по телевизору, как это делают специалисты. Наблюдал он и за тем, как охотятся на змей африканцы, и даже сам принимал участие в таких «охотах» – когда голод мутил рассудок и ему было все равно, чем наполнить пустой желудок.
Но одно дело – просто убить обычную змею (притом не очень больших размеров); а другое – поймать кобру. «Да, брат, – думал Гараня, весь натянутый как струна, – это тебе не фунт изюма. Цапнет, зараза, и поминай как звали…»
Он с сомнением посмотрел на длинную палку с рогулькой на конце – примитивное приспособление для ловли змей.
И невольно потрогал рукоятку мачете, позаимствованного у Самуся, – в случае чего успеть бы снести кобре голову. Это представлялось ему чем-то сродни ловле рыбы голыми руками – молниеносную атаку разъяренной змеи можно отразить лишь случайно.
И все-таки ему повезло, если можно было назвать везением встречу с коброй достаточно внушительных размеров. Она как раз охотилась на змею гораздо меньшей величины. Крайт длиной до полутора метров так увлекся, подкрадываясь к лягушке, что не заметил, как траектория его движения пересеклась с направлением поиска кобры.
И крайт и кобра на некоторое время застыли, будто парализованные. Шла борьба взглядами – не менее жестокая и бескомпромиссная, нежели прямое физическое столкновение.
Противник кобры был молод и полон сил. Обычно змеи его вида охотятся в сумерках или ночью, но крайт, похоже, сильно оголодал и решил не дожидаться темноты.
Он не испугался кобры – хотя бы потому, что и его яд для нее был весьма опасен. Но больно уж велика была охотница за змеями, и крайт не знал, как ему поступить: благоразумно сбежать или схватиться с коброй не на жизнь, а на смерть.
В свою очередь, матерая кобра, на своем веку проглотившая немало змей разных видов, тоже не была в восторге от этой встречи. Голодный желудок настойчиво подталкивал ее к немедленным действиям, а инстинкт, помноженный на опыт, предостерегал об опасности. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что стремительный крайт – отнюдь не подарок судьбы.
И кобра медлила с нападением, пытаясь магией своего взгляда хоть немного ослабить волю крайта к борьбе…
Но был еще один охотник, которому схватка двух змей совсем не улыбалась. Так получилось, что Гараня находился совсем рядом с местом их встречи. И когда он сообразил, что кобра и крайт могут начать схватку, то сильно обеспокоился.
Яд! Во время драки они могут израсходовать его, кусаясь, до капли. И тогда задумка Гарани «подоить» кобру сможет осуществиться не скоро. Попробуй отыщи потом в лесу еще один такой превосходный экземпляр.
Плюдув на осторожность и собственную безопасность, Гараня тихо подошел к кобре сзади и, нимало не волнуясь о последствиях, пригвоздил голову змеи к земле при помощи палки с рогулькой.
Неожиданность нападения не смутила агрессивно настроенную кобру. Скорее наоборот – она буквально взбесилась. Ее, королеву змеиного царства, кто-то посмел тронуть! Тело кобры, извиваясь и распрямляясь, замолотило по кустам, по воздуху и по ногам Гарани.
Он предусмотрительно обмотал ноги до самых колен свежим лыком, чтобы предохранить себя таким образом от укуса змей. Но сердце у него все равно екнуло, когда рассвирепевшая змея начала хлестать по его ногам своим хвостом, как боевой нагайкой со свинцовым наконечником.
Пользуясь суматохой, крайт молниеносно метнулся в сторону и исчез в густой траве. Наверное, он сильно порадовался, что ему удалось сбежать и от беспощадной охотницы на змей, и от человека, который показался крайту еще более страшным врагом, нежели кобра.
Гараня знал, что змея будет сопротивляться, пока не издохнет, а потому не стал дожидаться, когда кобра умается. Зажав первобытный человеческий страх перед ползучими гадами в кулак, он улучил момент и, прижав тело кобры коленом к земле, схватил ее рукой, как клещами, ниже головы.
Змея яростно зашипела и впилась зубами в заблаговременно приготовленную Гараней ракушку нужной формы. Капли прозрачного яда потекли по розово-белым стенкам, постепенно превращаясь в маленькую лужицу.
«Есть! – подумал радостно Гараня. – Удалось… Удалось!!!»
– Извини, красавица, за грубость, – сказал он почти с нежностью. – Ты ведь по-доброму мне не далась бы. А теперь гуляй… и не держи на меня обиды.
С этими словами он резким движением швырнул кобру в кусты и тут же метнулся на безопасное место. Спустя минуту Гараня уже бежал по звериной тропе, стараясь уйти подальше от болотца и разъяренной змеи, – вдруг у нее крыша поехала и она пустилась за ним вдогонку?
«Нужно забрать у него пистолет, – думал Малеванный за завтраком. – Любой ценой!» Но как это сделать? Застать Люсика врасплох, усыпив каким-то образом его бдительность, вряд ли удастся. А отнять силой тоже проблематично – он был явно сильнее вора.
«Нет, не получится. Пульнет, сука, – и все дела… – Малеванный с силой, до скрипа, стиснул зубы. – Глаза вон какие – сумасшедшие. Чокнутый, бля буду…»
Люсик за ночь еще больше ожесточился. Он вдруг понял, что его отношение к вору сильно изменилось, и не в лучшую сторону. Если раньше он его почти любил, то сейчас почти ненавидел.
Наверное, причина такой метаморфозы заключалась еще и в прозаическом недосыпе. Практически бессонная ночь скрутила и так уже порушенные нервы в тугой узел, и Люсик, по природе мямля и нытик, неожиданно ощутил, как внутри его все сильнее и сильнее вскипает бешенство. Которое, в свою очередь, прогнало прочь добрые чувства и намерения.
Он тоже думал, что ему делать с Малеванным. Люсик понимал, что еще одну бессонную ночь вместе с вором он просто не выдержит. Нужно было что-то решать. Но что именно? Люсик этого не знал.
«Убить… – вдруг пришла ему в голову мысль. – А почему нет? – Тут Люсик вспомнил все подзатыльники и обидные слова, которыми совсем недавно награждал своего компаньона Малеванный, и волна злобы опалила его сердце. – Козырь гребаный… Замочу сейчас, как бобика. До срока осталось совсем немного, и без него проживу. Подумаешь, цаца…»
Малеванный будто подслушал то, о чем думал Люсик. Он встал и обыденным голосом сказал:
– Схожу-ка я по воду. Чтобы к обеду супец сгоношить…
Подхватив «ведра» из бамбука, он повернулся к Люсику спиной и неторопливо направился в сторону тропы, которая вела к водопаду.
Момент был, конечно, аховый. Это понимали оба. Люсик даже потянулся к пистолету, но какая-то сила все-таки придержала его руку.
«Пусть идет, – решил он с невольным облегчением, переводя дух. – Вернется, вот тогда и… К тому же хоть что-то полезное напоследок сделает. – Он криво ухмыльнулся. – Будем прощаться, Григорий Иванович…»
Малеванный, казалось, прочитал мысли Люсика. За последние два дня у него настолько обострились все чувства, что он улавливал даже малейшие изменения в поведении своего компаньона. И сейчас он знал, что его спина – это отличная мишень, а также понял, что Люсик уже дошел до той точки, откуда возврата нет.
