Он мягко, но с силой отодвинул девушку от себя. Заметившая все это Марсия нервно хихикнула. Джейк выпрямилась, в упор на него посмотрела, причем все с тем же необычным выражением в глазах.
– Может, тебе лучше пойти спать, Джейк? – чересчур игривым тоном поинтересовался Пауэл.
Марсия не сводила с них внимательных, все подмечающих глаз.
– Да, наверное, – как ни в чем не бывало, совершенно невинным тоном согласилась Джейк, однако не отводя пристального взора от Тида. – Завтра ведь рано утром в школу, разве нет? А на торте слишком уж много этих чертовых свечей, разве нет? Зато...
– Джейк! – резко перебил ее отец.
Она демонстративно разболтанно-вихляющей походкой пошла к кухонной двери, на секунду остановилась в проходе, вызывающе посмотрела на них, затем подчеркнуто скромно опустила глаза и смиренным тоном произнесла:
– Спокойной вам всем ночи.
Пока окончательно не стих скрип лестничных ступенек и громко не хлопнула дверь ее спальни, никто не произнес ни слова.
– Да, трудная девочка, ничего не скажешь, – тяжело вздохнул Пауэл.
Марсия поставила локти на стол, опустила на сжатые кулачки головку.
– Ей кажется, что она в тебя влюблена, Тид, – пояснила Марсия. – В последнее время Джейк сама не своя. Раньше с ней такого не происходило.
«Хорошо, что все наконец-то стало явным и открытым», – с огромным облегчением подумал Тид.
– Да, меня это ставит не в самое удобное положение, – отозвался он.
– Я знаю, знаю, – кивнула Марсия.
– При чем здесь неудобное положение? Что это еще за неудобное положение? – требовательно поинтересовался Пауэл.
– Папа, ну неужели тебе не ясно? Неужели ты ничего не замечаешь? – нетерпеливо заметила Марсия. – Если он смеется над ней или говорит с ней слишком строго, она тут же делает что-то ужасно глупое или ужасно нелепое. Если же он, наоборот, поступает так, что ей кажется, будто он ее поощряет, она делает то же самое, только еще хуже! Пока у нее не пройдет это, Тиду придется все время ходить по острию бритвы.
Тид, полуобернувшись, бросил на нее короткий, полный искренней признательности взгляд.
– Ладно, осталось совсем немного до окончания школы. Летом она будет работать в лагере, ну а потом, в сентябре, уедет в колледж, – попытался успокоить их Пауэл.
– Папа, для нас от октября до июня всего несколько коротких месяцев, а для Джейк – все равно что несколько долгих лет.
– Хорошо, хорошо, я с ней поговорю... Завтра же, – тяжело вздохнув, пообещал отец.
– Нет, нет, ради бога, не надо, папа, а то будет еще хуже! – воскликнула Марсия.
Позже, когда вся посуда была перемыта и поставлена на место, Пауэл Деннисон, кашлянув, сделал очередную из своих неуклюжих попыток «как бы случайно» оставить Тида и Марсию вдвоем.
– Проводи его, пожалуйста, доченька. Тид, завтра, как только вернешься на работу, немедленно свяжись со мной, хорошо?
Тид и Марсия неторопливо вышли на переднее крыльцо. На улице стояла приятная ночная прохлада. Марсия, сложив руки на груди, как бы защищаясь от холода, облокотилась о боковую стойку. Он остановился совсем рядом, плотно зажав под мышкой заново обернутую плотной коричневой бумагой сигарную коробку.
– У тебя, кажется, совсем неплохо получается, – после небольшой паузы как бы невзначай заметила Марсия.
– О, ты имеешь в виду Джейк? Ошибаешься. Я вообще ничего не делаю. Она ведь еще совсем ребенок, ты же знаешь.
– Нет, она уже далеко не ребенок, а взрослая, в каком-то смысле даже слишком взрослая девушка, Тид, – вроде бы равнодушным тоном возразила Марсия.
Падающий на ее бледные волосы отдаленный уличный свет делал их похожими на застывший серебряный дождь или на отражавшиеся в стремительном потоке горного ручья лучи горделивой луны...
– Спокойной ночи, Марсия. Еще раз большое спасибо, что не забыли про мой день рождения.
– Спокойной ночи, Тид. Удачи тебе!
Выезжая на основную дорогу, он бросил невольный взгляд на их дом: Марсия все еще неподвижно стояла на крыльце, опершись бедром о деревянное перильце, по-прежнему со сложенными на груди руками, почему-то слегка наклонившись вперед... По какой-то ничем не объяснимой причине ей всегда удавалось вывести его из себя. Она была словно прозрачный, кристально чистый лед, сковавший зимний ручей, под которым, если повнимательнее приглядеться, можно было увидеть бурлящий поток. Да, семь лет, которые Марсия совсем одна ведет хозяйство всей семьи, очевидно, просто так не прошли...
Иногда ответственность такого рода делает с девушками вроде нее в высшей степени странные вещи. Ведь после смерти матери их «дом» мог просто-напросто рухнуть! Пауэл Деннисон с его фанатичной преданностью работе и долгу, совсем еще маленькая Джейк с ее страстью к диким выходкам... И ему и ей просто необходима была определенная стабилизирующая сила, какая-то точка опоры, на которую можно было рассчитывать в любое время, в любом деле. И Марсия стала той самой опорой, пожертвовав при этом собственной свободой и даже важнейшей частичкой собственного "я"!
Главная опасность добровольного мученичества во всех его формах, как хорошо было известно Тиду, заключалась в том, что со временем «жертве» это вполне могло понравиться, что Марсии это, возможно, уже по-своему начало нравиться, что она уже начала ценить глубокую жалость к самой себе куда больше, чем утраченную степень свободы.
И снова, как и раньше, ему на память невольно пришла очаровательная Ронни давно минувших дней. Ронни, которая никогда не могла ждать, Ронни – дейтонская жена страхового агента. Он прекрасно понимал, насколько глупы и напрасны любые надежды на то, что она будет хоть чего-то ждать. Чего-чего, а уж этого в ней не было вообще. Даже следов, даже малейших намеков! Все, что угодно, – даже война была для нее куда лучше, чем любое ожидание...
Итак, некий маленький темненький человечек ловко подобрал ее приблизительно через месяц после отъезда Тида. Теперь Ронни, его ни с чем и ни с кем несравненной Ронни следовало ожидать два возможных развития событий: либо кто-то женится на ней и намертво привяжет цепями бесконечной череды беременностей и родов, либо она станет на путь бродяжничества – и совсем не потому, что в ней сидит некое генетическое зло или вульгарная примитивность, а в силу непреодолимого внутреннего ощущения того, что время, ее время безвозвратно уходит и существует один, только один способ остановить его, так или иначе, заставить хоть ненадолго задержать свой неумолимо-безжалостный бег... Все принятые объяснения причин и возможных последствий нимфомании Тиду, само собой разумеется, были прекрасно известны, но ни одно из них совершенно не подходило к Ронни. У него в мозгу нередко возникал ее значимый символический образ: крошечная обнаженная Ронни, отчаянно крича, бежит по узкой, совершенно пустой улице мимо роскошных витрин и рекламных щитов, призывающих ее пахнуть лучше, выглядеть «сочнее» и быть «вкуснее», а за ней, отвратительно сопя и громко топая ножищами, несется неутомимый монстр с часовым циферблатом вместо лица и мешком в руках, в котором полно маленьких омерзительных свертков со старческими морщинами, седыми волосами, варикозными венами, дряблыми кусочками кожи... В стране, где молодость считается синонимом счастья, озабоченные этим женщины без малейших колебаний выбрасывают на ветер бесчисленные миллиарды долларов только для того, чтобы, несмотря ни на что, обмануть безжалостную стрелку часов, чтобы доказать себе и другим – календарь бессовестно врет!.. Продолжая играть в старую-престарую игру «Что могло бы быть, если бы...», Тид отправился спать. И сразу же в его сон вошла несравненная Ронни, неся в руках маленькое деревянное портмоне в форме изящного гробика, а стоявшая на его крышке серебряная свечка была не чем иным, как весьма элегантным тюбиком губной помады...
~~
На следующее утро, ровно в девять тридцать, Тид свернул на подъездную дорожку дома Лонни Раваля в районе Роман-Хиллз, одного из наиболее престижных пригородов Дерона. Слегка поднимающаяся вверх дорожка вела к овальному развороту, сразу за которым виднелся гараж, рассчитанный на три машины и античного вида фонарный столб на симпатичной, но прямо-таки крошечной зеленой лужайке.
Из боковой двери дома вышел небольшого росточка темноволосый человечек в белоснежном пиджаке и с рыбьим лицом. Встал в проеме двери, оглядываясь вокруг и ожидая, когда Тид подойдет к нему.
– Доброе утро. Я хотел бы поговорить с господином Лонни Равалем.
– Он там, на заднем дворике. Что в этой коробке?
– Сигары. Я...
– Я знаю, кто вы такой, кем и где работаете, Морроу. Он там, на заднем дворике.
Тид неторопливо обошел вокруг гаражей, бросил внимательный взгляд назад – белоснежный пиджак с рыбьим лицом следовал за ним на расстоянии метров в пятнадцать – двадцать, не больше.
