— Нет.
— Но недавно?
— Нет же… если угодно знать, я в жизни не стрелял…
— Нет? — Паркер отпустил его локоть, и Уэйн припал ко мне. Я ощутил, как он дрожит. — Ну а вы, мистер Слотер?
— Стрелял, но довольно давно. Месяца два назад. В тире у себя в загородном доме.
— Ладно, — сказал Паркер. — По крайней мере тут мы можем получить доказательства. Не соблаговолите ли примерить парафиновую перчаточку, мистер Уэйн?
— Парафиновую перчатку? Что это?
— Это экспертиза, показывает, стреляли ли вы недавно или нет. Хотите или нет, но вам придется примерить ее на себя. — Он взглянул на Слотера. — Вы согласны, мистер Слотер?
— Всегда к вашим услугам, лейтенант.
— Отлично, джентльмены. Тогда полный вперед.
Мы помчались в нижний Манхэттен, оглашая сиренами улицы города и распугивая транспорт, точно нервная дама за рулем, которой докучает советами сидящий на заднем сиденье муж.
Парафиновая экспертиза заключается в следующем: это научный эксперимент. Когда производится выстрел из огнестрельного оружия, невидимые невооруженным глазом частицы нитратов оседают на ладони стрелка. Парафиновый тест был изобретен для обнаружения таких частиц. Для этого надо растопить очищенный белый парафин и лить его на ладонь испытуемого, пока на коже не образуется пленка толщиной примерно в одну восьмую дюйма. От горячего парафина поры кожи расширяются и выделяют частицы нитратов. Когда остывший парафин отвердеет, корку осторожно снимают с поверхности ладони. Присутствие нитратов определяют с помощью химического реагента, называемого, извините за подробность, дифениламином. Этот реагент наносится на внутреннюю поверхность парафиновой корки, и положительная реакция на наличие нитратов проявляется в виде синих пятен. В том и состоит суть теста, называемого парафиновая перчатка, мои юные друзья. Конец урока.
Задрав ноги на колченогий письменный стол, я изучал потрепанный том по истории химического анализа, применяемого в криминалистике, пока лаборант Макс Берли капал расплавленным парафином на ладони Фрэнка Слотера. Скоро он возвестил:
— Результат отрицательный! — и приступил к Уэйну.
Двадцать минут спустя он произнес:
— Положительный!
— Ты уверен? — переспросил Паркер.
— Вопроса нет, лейтенант. Эта реакция положительная на все двести.
На сей раз Хаббел Уэйн обошелся без преамбул. Он просто рухнул без чувств к ногам лейтенанта Паркера. Минут через пять его привели в чувство и Паркер сказал:
— Извините, мистер Уэйн, я должен вас задержать. — Паркер вызвал двух здоровенных полицейских и наказал им: — Отведите его вниз, оформите и… полегче, ребята.
— Я свободен? — спросил Слотер.
— Да, — ответил Паркер. — Ты тоже, Пит. И если я вам понадоблюсь, найдете меня здесь, я пробуду тут всю ночь.
Когда мы вышли, Слотер спросил:
— Подбросить тебя куда-нибудь?
— Не надо.
Он поймал такси и укатил, а когда возле меня притормозило второе такси и водитель вопросительно посмотрел на меня, я махнул ему и, забравшись на заднее сиденье, сказал:
— Восточная Шестьдесят третья, дом десять.
Было еще не слишком поздно. Ясная ночь с холодной белой луной и россыпью звезд. Я сидел на заднем сиденье и обмозговывал события этого дня. Мне было немножко жаль Хаббела Уэйна. Вдруг водитель прервал мои мысли:
— Приехали, мистер!
Я расплатился с ним и вышел к чистенькой каменной шестиэтажке. Оказавшись в небольшом вестибюле, я подошел к панели с дверными звонками и стал искать фамилию «Принс», как вдруг внутренняя дверь распахнулась и из холла вышла молодая пара. Я поймал дверь и спросил у них, где живет Кэти Принс.
Парень ответил:
— Вы прямо у цели. Первая квартира. Прямо. Студия.
Я поблагодарил его, он подмигнул мне и, обхватив свою девушку, увел ее прочь. Я позвонил в дверь квартиры номер один. За дверью раздалась переливчатая мелодия, дверь отворилась, и на пороге оказалась пожилая дама в шляпке с пером.
— А я как раз собралась уходить, — сообщила она.
— А? — не понял я.
— Вам кого?
— Кэти Принс.
— А вы кто?
— Вы сказали, что уходите?
— Да, я ее работница. Мне вообще-то уже пора. Но она занята, и я скажу, что к ней посетитель.
— Не беспокойтесь…
— Как-как?
Я взмахнул перед ее носом бумажником и быстренько его убрал.
— Идите-идите. Я из полиции. К мисс Принс.
— Вы из полиции? Я тут на почасовой работе. Неприятности мне не нужны, мистер. — Ее мутные глаза смотрели на меня умоляюще. — Не люблю быть замешанной в…
— Идите домой, мадам. Вы ни во что ни замешаны. До свиданья.
— Я могу идти?
— Можете. Если, конечно, сами не желаете остаться.
— Нет. Терпеть не могу иметь дело с полицией. У меня с вами никогда не было конфликтов…
— Ладно. Вы меня не видели и я вас не видела. Идите домой.
Она постояла несколько секунд и сказала:
— До свиданья, мистер. Спасибо вам.
— Прощайте.
Она ушла, я проник в квартиру и тихо закрыл за собой дверь. Я миновал крошечную прихожую и вошел в просторную аляповато обставленную гостиную, где не оказалось никакой Кэти Принс. В дальней стене я заметил деревянную дверь. Подойдя к ней, я толкнул ее и то, что предстало моему взору, заставило меня вытаращить глаза так, точно у меня вдруг открылась скоротечная базедова болезнь.
Я попал в студию художника. Комната купалась в резком белом свете, струящемся от люминесцентных ламп с потолка. На небольшом подиуме посреди комнаты стоял никто иной как бывший боксер и борец-профессионал Корнелиус Флик. На мистере Флике не было надето ничего, за исключением микроскопических трикотажных трусиков в обтяжку. Грудь его вздымалась как палуба океанского лайнера, а бицепсы вздулись как якорные цепи означенного судна. Но не от этого зрелища мои глаза едва не вылезли из орбит. Я и раньше неоднократно имел удовольствие лицезреть мистера Флика в таких же узеньких трусиках в обтяжку.
А вот Кэти Принс я не лицезрел никогда.
То есть, я хочу сказать, Кэти Принс в микроскопических трусиках.
На мисс Кэти Принс тоже не было ничего кроме супер-узеньких трусиков, которые сейчас у нас принято называть «бикини». Мисс Кэти Принс оказалась зеленоглазой длинноногой блондинкой с загорелой кожей и короткой мальчишеской стрижкой. Мисс Кэти Принс обладала потрясающей фигурой, была умопомрачительно сложена, причем жировые ткани равномерно распределялись в соответствующих местах, и имела при этом царственную стать. В левой руке она держала мольберт, в правой — кисть и живописала мускулистое тело мистера Флика маслом на бескрайнем куске холста. Она косо посмотрела на меня и спросила:
— Кто вас впустил?
— Случайно забрел, — отозвался я.
— Не бойся, малышка. Это просто частная ищейка, — буркнул Флик.
— Здорово, Корни!
— Здорово, ищейка! — Корни добродушно оскалился.
— Не улыбайся! — строго прикрикнула мисс Принс. — Не меняй позы!
Корни сглотнул ухмылку. Мисс Принс нанесла очередной мазок. Я стоял и глупо таращился на нее.
— Что вам нужно? — спросила хозяйка студии.
— Мне?
— Вам!
— Меня зовут Питер Чемберс.
— Я потрясена! — Она не переставала манипулировать кистью. — Меня интересует не ваше имя, а ваша профессия.
— Частный дознаватель.
— Очень смешно.
— Перестаньте, мисс Принс. Я к вам по очень серьезному делу.
— Черт! — Она швырнула мольберт в сторону, за ней полетела кисть. — Ну как можно работать в таких условиях! Хоть уходи в монастырь…
— Это вы-то в монастырь? — усмехнулся я.
Уперев руки в бока, мисс Принс спросила:
— Так что вам надо? — Потом, перехватив мой взгляд, устремленный на ее оголенное тело, она явно смутилась. — Простите! — Она пошла в угол, сдернула со спинки стула халатик и накинула на себя.
— Что-то я ничего не пойму, — сказал я.
Корни все еще стоял на подиуме.
— Корни, можешь отдохнуть! — бросила она.
Корни усмехнулся и сошел с подиума.
— Сигаретки не найдется, ищейка?
Я дал ему сигарету, дал огня и сказал:
— И все-таки я ничего не понимаю.
— Это не вашего ума дело, — отрезала мисс Принс. — Но я объясню. Корни — потрясающая модель. Но я хочу добиться определенного выражения, определенного напряжения тела и лица и я обнаружила, что этого можно добиться только если я работаю в этой если угодно, рабочей одежде. Если у вас есть комментарии — меня они не интересуют.
— Бабы, — прокомментировал Корни, — они же свихнутые.
— Мисс Принс, — начал я без предисловий. — Вы не могли бы мне сказать, где вы были сегодня между четырьмя и восемью часами.
— Послушайте…
— Лучше ответить, — вмешался Корни. — Этот парень вечно копается в отбросах. С ним хлопот не оберешься.
