Даунс, пыхтя, потянулся за чашкой кофе.
– Если мы посадим Павлика за его срыв, мы потеряем отличного детектива, – рассуждал Макдоналд. – Кроме того, мы опозорим честь мундира, которую он только что с таким блеском восстановил. А главное, чего ради? – Макдоналд ткнул пальцем в черный экран. – Посмотрим правде в глаза. Тимоти Уоллер получил то, что заслужил! Он мучил и убивал детей и снимал свои художества на видео, а потом продавал записи богатым психам, которым некуда девать деньги. Пять или десять минут Тимоти Уоллер получал то, что ему причиталось по справедливости.
– А откуда нам знать, не пострадаем ли мы еще больше от своей снисходительности? Что, если детектив Павлик снова выйдет из себя? – не сдавался Даунс. – Я выслужился из низов, поэтому я прекрасно понимаю, какие мысли в голове у моих подчиненных. Я с первого взгляда могу отличить хорошего полицейского. Но сразу вижу и опасные признаки. Да, детективы считают, что они имеют моральное право творить правосудие. Но вершить суд и расправу они не могут!
– Ясно, – кивнул Макдоналд. – Мы переведем его в отдел по борьбе с организованной преступностью.
Даунс включил настольную лампу и прищурился от света.
– С организованной преступностью, – повторил он, кивая.
– Там Павлику самое место, – продолжал Макдоналд. – Последние несколько дней он изучает родословные древа мафиозных кланов. Заочно знакомится с бандитами, за которыми будет следить. В новом отделе ему никакие неприятности не грозят. Тамошние сотрудники в основном ничего не делают, только сидят по ресторанам и следят за тем, как мафиози едят и пьют.
Даунс выключил лампу.
– Значит, ничего не делают?
– В основном – да. Мы дадим ему в напарники детектива, который до сих пор работал один. Джона Денафриа.
Даунс ошеломленно взглянул на своего собеседника:
– Истерн-Парквей, Джон Денафриа?! Тот самый, что застрелил чернокожего парнишку у банкомата?
– Самооборона, – остудил собеседника Макдоналд. – Все подтверждено записями скрытой камеры.
– Из-за него взбунтовалось все чернокожее население города! – воскликнул Даунс. – Боже мой, неужели не помнишь? – Он почесал в затылке. – Ну, если ты не помнишь, то я помню отлично, – продолжал он. – И могу почти дословно воспроизвести слова одного уважаемого чернокожего священника: «Иисус Христос был гордым чернокожим, а вы, белые детективы, убили одного из его благословенных детей».
– Детектива Денафриа полностью оправдали, – напомнил Макдоналд.
Даунс подался вперед:
– Господи ты боже мой, Макдоналд! Вы там в своем благотворительном фонде все такие храбрые? Ты гораздо храбрее меня. Гораздо, гораздо больше.
– В Денафриа стреляли несколько раз, прежде чем он выстрелил в ответ, – ответил Макдоналд. – К счастью для него и для нас, все происходящее снимала камера, установленная над банкоматом. Он не превысил пределов необходимой самообороны. Об этом и речи не было.
– Но ведь на него завели уголовное дело?
Макдоналд едва заметно дернул плечом.
– Боб, мэр – твой начальник.
– Верно, – подтвердил Даунс. – Политика – грязная штука. Не забывай.
– С тех пор Денафриа тихо, как мышь, сидит в отделе по борьбе с оргпреступностью, – продолжал Макдоналд. – Он станет отличным напарником для нашего героя. Денафриа уже проинструктировали. Он знает, как надо вести себя с Павликом.
Даунс задумался. Несколько раз он глубоко вздохнул, потом ткнул в Макдоналда пальцем и сказал:
– Ладно. Ладно. Будь по-твоему. Мы поступим так, как хотите вы, ваш фонд. Если Денафриа и Павлик сработаются, тем лучше. Ты рекомендовал представить детектива Павлика к награде. Раз то, что он сделал, достойно награды, пусть он ее получит. Но я хочу видеть на официальном письме, кроме твоей подписи, подпись твоего начальника. То же самое касается и рекомендации по переводу детектива в другой отдел. Пусть кроме тебя ее тоже подпишет твой босс. Раз уж благотворительная ассоциация не смогла противостоять ФБР и показала мне запись, значит, вы, ребята, и мою просьбу сумеете выполнить. На церемонии награждения я буду стоять рядом с мэром, и мы оба будем наперебой расхваливать детектива Павлика. Он молодец, потому что арестовал Тимоти Уоллера. Но пусть на церемонии присутствует и руководство БАП. Детектив Павлик – герой, которого скоро переведут из одного отдела в другой. Боже, храни его, Нью-Йорк и Америку. Мэру будет чем похвастать в столице штата. Уровень преступности падает, а Тимоти Уоллер заслужил, чтобы его в течение нескольких раундов избивал бывший боксер-тяжеловес. Не забудь, ты теперь мой должник.
Макдоналд глубоко вздохнул:
– Да, Боб. Конечно!
Даунс привстал со своего места.
– Кстати, не забудь свою кассету, – спохватился он. – Не желаю больше о ней слышать, а уж видеть – тем более.
Элиш Фален, симпатичная тридцатидевятилетняя женщина, держала на коленях мопса и чесала собачке животик. Кожа у Элиш была белая, вся в веснушках. На лице выделялись ярко-зеленые глаза и полные губы. Она только вернулась после долгого бега трусцой. Длинные светлые волосы были еще влажными от пота. Перестав ласкать собачку, она набросила на шею полотенце.
Детектив Алекс Павлик потер костяшки пальцев на правой руке. Кожа на двух пальцах была содрана. Глядя, как его подружка играет с собакой, которую он только что принес домой, Павлик сжимал и разжимал кулак.
Элиш посмотрела на него снизу вверх.
– Милый, она – просто прелесть, – заявила она с легким ирландским акцентом.
– Я ее украл, – признался Павлик.
– Что?! – Элиш перестала гладить собачку.
– Долго рассказывать, – вздохнул Павлик.
– А ты все же расскажи. – Элиш пыталась встать на ноги, не выпуская мопса. – Я никуда не спешу.
Павлик перестал растирать пальцы.
– Хозяин ее бил. Пинал ногами, – сказал он. – А я за ним следил. Один толстый итальяшка, который якшается с мафией. Я сейчас как раз знакомлюсь с моими будущими подопечными. Так вот, он пинал собачку ногами. Она, бедная, не могла пошевелиться от страха. Толстяк все время дергал за поводок. Довольно сильно дергал. Собачка испугалась. Съежилась в комочек. Тогда тот тип начал ее бить ногами. Ну, я не выдержал и вмешался.
Элиш показала на его руку:
– Так вот почему ты растираешь костяшки? Ты ведь не только отнял собачку. Ты ударил ее владельца. Ударил ведь?
Павлик пожал плечами:
– Подумаешь, треснул разок жирного хама, за которым следил. Сколько весит мопс – килограмма три, не больше?
Элиш поднесла собачку к лицу и поцеловала ее в нос.
– Надо ее выкупать, – заявила она.
Павлик снова принялся растирать костяшки пальцев.
– Я его не избивал, – возразил он. – Подошел и врезал разок в пузо. Правда, врезал от души. Он задохнулся и рухнул на колени.
– Если бы ты ударил толстяка в мягкое место, твоей руке ничего не было бы, – возразила Элиш.
Павлик попробовал согнуть пальцы и поморщился от боли.
– Проклятье! – воскликнул он.
Элиш ждала ответа.
– Так что случилось?
– Взял я собачку, а она, бедняжка, так испугалась, вся дрожала, – сказал Павлик. – Ну, я развернулся да и врезал ее поганому хозяину прямо в челюсть. А она у него крепкая, как гранит.
Элиш хихикнула и почесала мопсихе животик.
– Пойдет тебе на пользу, – заметила она, ставя собачку на пол.
– По-моему, никто меня не видел, – продолжал Павлик. – Главное, мне ведь надо было за ним следить… Мой напарник занимался другим делом. Я был один. Вряд ли кто-нибудь меня заметил. Разве что федералы.
– ФБР, – протянула Элиш. – Даже подумать страшно!
Павлик попытался сменить тему:
– Я говорил тебе, что мой напарник – итальяшка? Сначала у меня был Грини, чернокожий, а теперь вот итальянец.
– Не смешно, – возразила Элиш. – Может быть, позвонишь Декстеру и спросишь, что делать?
Павлик погрозил ей пальцем.
– Ну уж нет! – заявил он. – Да я лучше яйца себе отрежу, чем доставлю Дексу такое удовольствие.
Элиш подбоченилась.
– Да ладно, все хорошо, – продолжал Павлик. – По-моему, Денафриа, мой новый напарник, нормальный парень. Он и сам однажды сорвался несколько лет назад. В перестрелке убил чернокожего парня. Его судили, и против него восстало все чернокожее население. Поэтому мне кажется, что в отдел по борьбе с оргпреступностью сваливают всех, кто облажался, чтобы мы сидели тихо и не высовывались.
– Или чтобы вас спасти и не увольнять, – возразила Элиш.
– Ох, не надо, – поморщился Павлик. – В чем, в чем, а в такой заботливости начальство заподозрить трудно.
Собачка заскулила, глядя на Элиш снизу вверх. Элиш нагнулась и снова взяла мопсиху на руки. Прижала к груди и поцеловала в голову.
Павлик ткнул пальцем в свою подружку.
