что ее любить?
— Сын ваш, я так понимаю, не женат?
— Вот за это и не люблю!.. Сонька сейчас одна, а Колька жених видный… Вот только пусть попробует его на себе женить! Я ему все расскажу! — распалилась Арина Ивановна.
— Что расскажете? — не отступал Павлов.
— Да на ней клейма ставить негде!.. А зачем тебе? — подозрительно глянула на него женщина.
— Меня Шарьялов интересует, как у него там с этой Сонькой?
— В том-то и дело, что никак! Он-то, конечно, пытается, а она гонит его!.. Говорю же, даже ненормальные от этого сморчка шарахаются!
— Почему сморчок?
— Ну, не знаю. Так-то Витька не маленький, даже высокий. Худой, правда… Нет, не сморчок! Колька мой его дрыщом называл!.. Смешной такой, нелепый, еще и лопоухий.
— А мнения он о себе какого?
— Мнения высокого! Все петухом ходит! Только бабы мокрую курицу в нем видят!
— Шарьялов на днях жену Ямщикова облапал, прямо в магазине. Целоваться лез, как будто старую подругу встретил.
— Витька может! С бабами он герой!
— Сегодня ночью Ямщиков разбираться приходил. Может, слышали, как он на машине к дому подъезжал? В районе двух часов ночи. Микроавтобус у него.
— Не слышала.
— Он в калитку ногой бил.
— Снотворного я вчера на ночь приняла, как убитая спала.
— То есть ничего не слышали?
— В районе двух часов?
— Где-то так.
— В первом часу слышала.
— Что слышали?
— Выстрел.
— Выстрел?
— Мне показалось.
— Так был выстрел или вам показалось?
— Может, приснилось… А может, и правда стреляли. У Витьки в доме. Из ружья… Он ружье купил, охотничье…
— В доме стреляли?
— Мне показалось, что в доме. Глухой такой выстрел. Если бы во дворе, по-другому бы звучало… Я у Витьки утром спросила, он сказал, что не было ничего. А сам напуганный такой…
— Напуганный?
— Не то чтобы уж очень, но обычно он хорохорится, а сегодня какой-то тихий был, пришибленный. Но встревоженный. Я спросила, чего он такой, он сказал, что дождь на нервы действует.
— Дождь всем на нервы действует.
— А Василия, значит, убили?
— Несчастный случай, — на всякий случай соврал Павлов.
— Машина сбила?
— Машина.
Ямщикова убили в районе двух часов ночи. Судя по истории перемещений его телефона, в два часа тридцать минут угнанный микроавтобус уже находился в городе. Сам же Ямщиков в это время уже лежал в темноте на обочине дороги. Убить его мог Шарьялов. Убить, угнать машину, бросить ее за городом, вернуться домой, а первым автобусом снова отправиться в Волговодск. А потом сжечь микроавтобус. Не сообразил сделать это сразу, поэтому вернулся.
— А Шарьялов на работу ехал, не знаете?
— На работу.
— А когда рабочий день начинается?
— У них не рабочий день, а смена. Начинается в семь утра.
Узнать, когда Шарьялов прибыл на работу, будет нетрудно. Если без опозданий, то вряд ли машину сжег он. Хотя мог и успеть… В общем, возможный маршрут его передвижений нужно составить, расчет времени произвести.
— А выстрел из ружья вы в первом часу слышали?
— Ну, может, и приснилось.
— В первом часу?
— Где-то без двадцати час было, я на часы глянула. Еще подумала, смогу заснуть или нет… Заснула. Сразу заснула!..
— И как Шарьялов стучал в калитку, не слышали?
— Не слышала.
Максим пожал плечами. В двадцать минут первого Ямщиков находился дома, в кого же тогда стреляли из ружья? Или и в самом деле Арине Ивановне выстрел приснился. Дождь по крыше стучал, на подоконник капало, могло и присниться.
Максим поблагодарил за чай, вышел из дома, позвонил своему подчиненному, поставил задачу, отправил Гуцулова на комбинат — узнавать про Шарьялова. Трогать подозреваемого пока не велел.
Он вернулся к дому Шарьялова, еще раз осмотрел двор и заметил резиновые сапоги у ржавой бочки, куда стекала дождевая вода. Сапоги мокрые как снаружи, так и внутри, но чистые. Тряпка валялась, которой эти сапоги мыли. Там же на старой табуретке лежала тряпка почище, на земле валялся кусок мыла. И всеми этими предметами, казалось, недавно пользовались. Дождь уже третий день льет, грязь на тряпке, которой мыли сапоги, уже бы размокла, а там все еще комочки, еще не размылись. И сапоги внутри не совсем еще намокли. Не так уж и давно их поставили. А мыли зачем?… И дверь, возможно, мыли. Тряпкой, которая лежала на табуретке. Тряпкой с мылом. Зачем?
Павлов услышал хлопок, с которым захлопнулась крышка багажника. И вспомнил про «Гранд Чероки», стоявший у дома из красного кирпича. А закрылся именно багажник, дверь закрывается тише.
Максим не стал подходить к сетчатому забору, отделяющему один участок от другого. Земля здесь хоть и не чернозем, почва с преобладанием песка, но все равно грязно, увязнуть можно. Тем более что к соседнему дому он мог пройти, не испачкав обуви.
Молодая женщина открывала ворота торопливо, еще и поглядывая по сторонам. Увидев Максима, женщина стушевалась, напряглась, но ворота все же открыла. Внедорожник стоял с заведенным двигателем.
— Куда-то собрались? — спросил Максим.
Женщине на вид лет тридцать. Куртка на ней спортивная, на голове капюшон, из-под которого выбивались светлые завитушки волос. Легкий макияж на лице, глаза кое-как накрашены, губы наспех подведены. Волосы чистые, как будто их только что вымыли. Видно, женщина приняла душ, кое-как накрасилась и отправилась в дорогу. А тут вдруг непонятно кто. Женщина заметно нервничала, Павлов явно смутил ее своим появлением, хотя она и пыталась не подавать виду.
— Куда я собралась?
— Может, на работу?
— Может, и на работу.
Павлов рассматривал женщину. Не красавица, но довольно-таки привлекательная. Глаза интересные, нос аккуратный, губы красивые. Симпатичная. И молодая. Для вдовы. Если это и была Сонька, о которой говорила Арина Ивановна.
— Так может или на работу?
— А ты кто такой?
— Майор полиции Павлов! — представился Максим.
И, надо сказать, женщина совсем не удивилась. Как будто знала, что ею могла заинтересоваться полиция.
— Ну, иди себе дальше, майор полиции Павлов!
— А поговорить?
— Не о чем мне с тобой говорить, майор полиции Павлов!
— Меня интересует ваш сосед Виктор Шарьялов.
— А вот меня он совершенно не интересует!
— Так и будем стоять под дождем? Может, хотя бы под навес пригласите?
— Некогда мне! Ехать мне надо!
— Вы же сами не знаете, куда ехать.
— Как это не знаю!
— Знаете? А мне показалось, что нет. — Максим внимательно смотрел на женщину.
Что-то не то с ней. Волнуется она, нервничает, губы покусывает. Еще немного, и ногти грызть начнет.
— На работу я еду!
— В спортивной куртке?
— И что?
— А резиновые сапоги? — усмехнулся Павлов.
— Так дождь же!
