Мистера Ридера еще никогда не называли лживым негодяем, но он перенес это с поразительным смирением.
— Я так и думал, что это неправда, — согласился он. — Я очень внимательно изучил все подробности дела. Вы выехали отсюда днем…
— Вечером… — быстро поправил его собеседник. Он явно был не расположен продолжать беседу, но умоляющий вид мистера Ридера был неотразим. — До Дувра отсюда всего десять минут езды. Мы были на причале в одиннадцать, одновременно с поездом, который прибывает к пароходу, и сразу поднялись на борт. Я получил ключ от каюты и доставил туда миледи вместе с багажом.
— Ее светлость хорошо переносила морские путешествия?
— Да, очень хорошо; в ту ночь она прекрасно себя чувствовала. Я оставил ее дремавшей в каюте и отправился прогуляться по палубе…
— Шел сильный дождь, и море было очень бурным, — кивнул Ридер, словно соглашаясь с тем, что сказал собеседник.
— Да, я хороший моряк; во всяком случае, вся эта история о драгоценностях моей жены — сущий вздор. Можете так и сказать прокурору.
Он открыл дверь, намереваясь проводить посетителя; мистер Ридер не торопясь укладывал на место письмо и собирал свои вещи.
— У вас здесь очень красиво, сэр Джеймс, очаровательное место. Большое поместье?
— Три тысячи акров. — Он уже даже не пытался скрыть свое нетерпение. — Всего хорошего.
Мистер Ридер медленно шел по дорожке, его удивительная память работала вовсю.
Он пропустил автобус, хотя вполне мог успеть на него, и, казалось, без всякой цели двинулся по извилистой дороге, идущей вдоль границ имения баронета. Где-то через четверть мили он добрался до уходящей вправо аллеи, отмечающей, по-видимому, его южную границу. По другую сторону мрачных железных ворот стоял домик привратника. Он был заброшен и полуразрушен. С крыши осыпалась черепица, окна грязные или разбитые, маленький садик весь зарос щавелем и чертополохом. От ворот шла узкая, заросшая сорняками дорожка, терявшаяся вдалеке.
Услышав стук закрывающегося почтового ящика, мистер Ридер обернулся и увидел садящегося на велосипед почтальона.
— Что это за место? — спросил он, задерживая почтальона.
— Южная сторожка, имение сэра Джеймса Тайзермайта. Ею уже давно не пользуются, не знаю почему. Если идти в эту сторону, здесь можно пройти напрямик.
Мистер Ридер дошел с ним до деревни. Он умел добывать воду даже из пересохших колодцев, а уж этого почтальона никак нельзя было назвать пересохшим.
— Да, бедная леди! Она была такая хрупкая — из тех больных, которые способны пережить не одного здорового.
Мистер Ридер задал вопрос наугад и неожиданно попал в яблочко.
— Да, ее светлость плохо переносила море. Я это знаю, потому что каждый раз, когда уезжала за границу, она брала с собой бутылочку такой штуки, которую принимают от морской болезни.
Я привозил ей не одну такую бутылочку от Рейкса, нашего аптекаря. Это называется «Пикерсовский друг путешественника», вот как. Мистер Рейкс только вчера говорил мне, что у него осталось еще с полдюжины таких бутылочек и он не знает, что с ними делать. В Климбери никто не плавает по морю.
Мистер Ридер отправился в деревню и попусту тратил свое драгоценное время в самых невероятных местах: у аптекаря, у кузнеца, у каменщика. Он уехал из Мейдстона последним автобусом и, по счастью, успел на последний поезд до Лондона.
На следующий день на вопрос прокурора он ответил в своей неопределенной манере:
— Да, я видел сэра Джеймса, очень интересный человек.
Это было в пятницу. Всю субботу он был очень занят. В этот день у него появилась новая проблема.
Субботним утром мистер Ридер, в пестром халате и черных бархатных туфлях, стоял у окна своего дома на Брокли-роуд и обозревал пустынную улицу. Колокол местной церкви отзвонил к ранней мессе, и вокруг не было видно ни одной живой души, за исключением черного кота, спящего в пятне света на крыльце дома напротив. Была половина восьмого, а мистер Ридер сидел за письменным столом с шести утра, работая при искусственном освещении, поскольку был уже конец октября.
Из полукруглого окна ему была видна Левишем-Хай-роуд и весь Таннерс-хилл до того места, где он ныряет под железнодорожный мост.
Вернувшись к столу, он открыл пачку самых дешевых сигарет, зажег одну и по-дилетантски выпустил клуб дыма. Он курил сигареты, как женщина, которая терпеть этого не может, но считает, что так необходимо.
— Боже мой! — тихо произнес мистер Ридер.
Он снова вернулся к окну и увидел, как какой-то человек пересек Левишем-Хай-роуд и направился к дверям Даффодил Хаус, именно такое несколько игривое название красовалось над входом в резиденцию мистера Ридера. Высокий мужчина с мрачным загорелым лицом подошел к калитке, вошел в нее и исчез из поля зрения наблюдавшего.
— Боже мой! — повторил мистер Ридер, услышав звяканье дверного колокольчика.
Через несколько минут в дверь постучала экономка.
— Вы примите мистера Коля? — спросила она. Мистер Ридер кивнул.
Лью Коль вошел в комнату и увидел сидящего за письменным столом немолодого человека в пестром халате и с криво надетым пенсне.
— Доброе утро, Коль.
Коль посмотрел на человека, пославшего его на семь с половиной лет в ад, и скривил узкие губы.
— Доброе, мистер Ридер. — Он бросил взгляд на почти пустую поверхность письменного стола, где лежали сцепленные руки мистера Ридера. — Полагаю, вы не ожидали увидеть меня?
— Не так рано, — негромко ответил мистер Ридер, — но я забыл, что привычка рано вставать — одна из тех хороших привычек, что вырабатываются на каторге. — Он произнес это так, словно хвалил за хорошее поведение.
— Думаю, вы догадываетесь, зачем я пришел, а? Я не умею забывать, мистер Ридер. А в Дартмуре хватает времени на размышление.
Ридер приподнял брови, и пенсне в стальной оправе съехало еще больше.
— Эта фраза кажется мне знакомой, — сказал он нахмурившись. — Дайте-ка подумать. Ну конечно, это из мелодрамы, но вот из «Души в оковах» или из «Брачной клятвы»? — Казалось, он искренне хочет, чтобы ему помогли решить эту проблему.
— Это будет совсем другое представление, — сквозь зубы прошипел длиннолицый Лью. — Я доберусь до тебя, Ридер, можешь так и доложить своему боссу, прокурору. Я все-таки доберусь до тебя! Не будет никаких улик, чтобы меня повесить. И я получу твой туго набитый чулочек, так-то Ридер!
В легенду о богатстве Ридера верил даже такой умный человек, как Коль.
— Получите мой чулок! Господи, да мне же придется ходить босиком, — отозвался мистер Ридер, обнаружив неплохое чувство юмора.
— Вы знаете, что я имею в виду, подумайте об этом хорошенько. Однажды вы исчезнете, и весь Скотланд Ярд не сможет обвинить меня в убийстве. Я все продумал…
— В Дартмуре хватает времени на размышления, — пробормотал мистер Дж. Г. Ридер ободряюще. — Вы становитесь крупным мыслителем, Коль. Вы когда-нибудь видели статую Родена? Она полна жизни…
— Хватит! — Коль встал, в уголках его губ еще дрожала улыбка. — Может, вы подумаете над тем, что я сказал, и через денек-другой вам уже не будет так весело.
Лицо Ридера приняло трогательно печальное выражение. Его седеющие волосы стояли торчком, большие уши, тоже торчавшие под прямым углом по обе стороны лица, казалось, вздрагивали.
Коль взялся за ручку двери.
Хлоп!
Это был глухой звук удара о дерево; что-то пролетело мимо его лица, и перед глазами появилась глубокая дырка в стене, а в лицо больно ударили мелкие кусочки штукатурки. Коль с яростным воплем обернулся.
Мистер Ридер сидел с длинноствольным браунингом в руке, на ствол был надет похожий на бочонок глушитель, и Ридер разглядывал его с открытым от удивления ртом.
— Как это могло случиться? — изумленно спросил он.
Лью Коль дрожал от страха и ярости, его лицо приобрело желтоватый оттенок.
— Вы… вы свинья! — выдохнул он. — Вы хотели застрелить меня!
Мистер Ридер посмотрел на него поверх очков:
— Боже милостивый, вы так думаете? Вы все еще собираетесь убить меня, Коль?
