Парелли. Вошь поганая. Кусок говна. Клянусь Богом, когда дело будет сделано, я с тобой разберусь. Раз и навсегда. Не торопясь. Ты только дай мне срок, сучонок. Ты у меня помучаешься. Даже сейчас приятно на душе становится. Очень приятно. При мысли, как я тебе кое-что откушу!
Андерсон. Пасть у тебя действительно здоровая. Но только пасть. Значит, завтра собрание, где тебе надо быть, - и на других собраниях тоже.
Парелли. Ну а потом, белая шваль с юга, мы с тобой разберемся. Наедине.
Андерсон. Хорошо, носатый. Скольких женщин ты забодал своим носом? Ну а теперь проваливай отсюда. Будешь ловить такси, смотри по сторонам. В нашем районе есть крутые ребята - школьники из начальных классов, - которые могут отобрать у тебя твою пушку.
Парелли. Мать твою...
51
Подъездная аллея к дому Патрика Анджело (Фоксберри-лейн, 10543, Тинек, Нью-Джерси, 25 августа 1968 года, 20.36).
В этот день один из личных автомобилей Анджело (всего у него их было три) находился под электронным прослушиванием одного из федеральных агенств США, которое мы не имеем права называть, равно как и подслушивающее средство. Автомобиль - черный "Континентал", номер LPA-46B-8933K. На заднем сиденье машины, припаркованной у входа в дом, - Джон Андерсон и Патрик Анджело.
Анджело. Извини, что я не зову тебя в дом, Граф. Сегодня жена пригласила соседок на бридж. Я решил, что спокойнее будет здесь.
Андерсон. Конечно, мистер Анджело. Все в порядке.
Анджело. Но я захватил бутылку коньяка, который тебе так понравился, и пару бокалов. Мы можем поговорить с комфортом и в машине. Прошу...
Андерсон. Спасибо.
Анджело. За успех!
Андерсон. За удачу!
(пауза в 4 секунды)
Анджело. Прекрасно. Словно музыка во рту. Я слышал, Граф, ты немного поприжал нашего мальчика на днях?
Андерсон. Парелли? Поприжал. Он жаловался?
Анджело. Мне сказал об этом Доктор. Ты что - нарочно его подогреваешь? Андерсон. Отчасти.
Анджело. Ты решил, что он как порох - и мозгов у него маловато, так? Ты так разъярил его, что он и вовсе забыл о том, что у него имеются мозги. А значит, ты вроде бы и впрямь куда главней его, так?
Андерсон. Может, и так.
(пауза в 7 секунд)
Анджело. А может, ты сделал это, чтобы его возненавидеть и тем спокойнее убрать? Андерсон. Какая разница... Анджело. Никакой, Граф. Абсолютно никакой. Я просто так... болтаю. Значит, вчера вы впервые собирались всей командой? Андерсон. Точно. Анджело. Как прошла встреча? Андерсон. Отлично. Анджело. Слабые места? Андерсон. Наш педик. Томми Хаскинс никогда не участвовал в крутых операциях. До этого он все больше по мелочам пробавлялся. Но его задача не из сложных. Я за ним пригляжу. Джонсон - это который негр - и братья Бродски - с ними порядок. Железные ребята. Технарь, Эрнест Манн, он настолько любит деньги, что сделает, как я скажу, без разговоров. Если его сцапают, он, конечно, расколется мгновенно. Им надо только пригрозить отобрать у него сигареты.
Анджело. Но его ведь не должны поймать, верно?
Андерсон. Нет. Теперь Парелли. Глуп, зол и готов убивать. Скверное сочетание.
Анджело. С ним нужно держать ухо востро. Я уже говорил: не поворачивайся к нему спиной.
Андерсон. Я и не собираюсь. Ребята получили аванс.
Анджело. Они знают, кому сколько заплачено?
Андерсон. Нет, я вручил каждому поодиночке заклеенные конверты. Говорил, что ты, мол, получил больше остальных, и советовал помалкивать.
Анджело. Правильно.
Андерсон. Вы узнали насчет отвлекающих маневров?
Анджело. Папа велел забыть об этом. Сказал, чтобы делали все проще. Сложностей и так хватает.
Андерсон. Он прав. Я рад, что он так сказал. Теперь как насчет грузовика?
Анджело. Не сейчас. Обсудим в четверг.
Андерсон. Ладно. Братья Бродски подхватят его, где скажете. Это ведь будет в Нью-Йорке?
Анджело. Да, в Манхаттане.
Андерсон. Отлично. Тогда окончательно рассчитаем время. Куда доставить товар?
Анджело. Это я тоже скажу в четверг. Сколько человек его повезут?
Андерсон. Наверное, я и братья.
Анджело. Хорошо. Так, что же я еще хотел спросить? Да... Тебе нужно оружие?
Андерсон. Я могу и сам достать. Правда, за качество не ручаюсь.
Анджело. Я сам подберу тебе что-нибудь стоящее. Когда твои ребята привезут грузовик, поищи в бардачке или под приборной доской. Будет заряжено. Ну как?
Андерсон. Нормально.
Анджело. Тридцать восьмой калибр устроит?
Андерсон. Устроит.
Анджело. Я за этим прослежу. Так, теперь что у нас - маски. Ты этим займешься - перчатки там и все прочее?
Андерсон. Конечно, мистер Анджело.
Анджело. Отлично. Ну вот, вроде бы и все. Значит, до четверга. Ваша вторая встреча в среду, а последняя в пятницу, так?
Андерсон. Да.
Анджело. Как самочувствие?
Андерсон. Великолепно. Дрожу от нетерпения, но никаких сомнений, колебаний...
Анджело. Граф, помни об одном. Это ведь все равно как на войне. Разведданные и план операции могут быть лучшими в мире. Но бывает, что все идет наперекосяк. Возникают непредвиденные обстоятельства. Кто-то из жильцов может завопить. Кролик вдруг превращается в льва. Нежданно-негаданно является легавый, потому что ему захотелось пописать. Происходят самые безумные вещи, то, что и предположить было нельзя. Ты меня понимаешь?
Андерсон. Да.
Анджело. Так что ты должен проявлять гибкость. План у тебя хороший, но будь готов к импровизации, к тому, что могут быть неожиданности. Не теряйся, если произойдет то, чего ты не предполагал.
Андерсон. Не буду.
Анджело. Я знаю. Ты профессионал. Потому-то мы и дали добро. Мы тебе верим.
Андерсон. Спасибо.
52
Показания Тима О'Лири, данные под присягой, продиктованные и подписанные им самим (проживает по адресу Халверстон-драйв, 648, Рослин, Нью-Йорк). Стенограмма NYPD-SIS N146-11 от 7 сентября 1968 года.
В ночь с тридцать первого августа сего года на первое сентября в канун Дня труда, я был на дежурстве в доме 535 по Восточной Семьдесят третьей улице, где я работаю швейцаром, с полуночи до восьми утра. Как обычно, я прибыл на дежурство за десять минут до положенного и затем пошел в подвал. В коридоре, который ведет от квартирки техника в помещения, где расположена бойлерная, есть три шкафчика для одежды. Там я переоделся в форму. Летом это коричневый пиджак, черные брюки, белая рубашка и галстук-бабочка.
Я поднялся наверх, в вестибюль, а Эд спустился вниз, тоже переодеться. Когда он ушел, я взглянул на доску объявлений и увидел, что доктор Рубиков все еще в своей приемной 1-6 и работает. Кроме того, у Эрика Сабайна - 2-а - двое друзей, приехавших на уик-энд, был ведь канун Дня труда. Потом подошел Эд, у него был в сумочке шар для игры в кегли. Он сказал, что идет в кегельбан - успеет еще сыграть партию-другую до закрытия.
Он, значит, ушел, а я вышел на улицу подышать свежим воздухом. Тут я заметил грузовик, который медленно ехал по улице со стороны Ист-энд-авеню. К моему большому удивлению, он медленно свернул на нашу аллею, что ведет к служебному входу. Обогнув дом, он остановился, выключил мотор и фары. Когда он проезжал мимо меня, я заметил, что это что-то вроде мебельного фургона. Я успел прочитать на борту слово "доставка" и решил, что либо это ошибка, либо кто-то из наших жильцов переезжает или просто получает мебель. Это, правда, показалось мне странным - во-первых, почему так поздно, а кроме того, у нас было бы записано на доске, что кто-то из жильцов ждет доставку поздно вечером.
Я подошел к грузовику - он теперь стоял у заднего входа, без света - и спросил: "Какого черта вы делаете на нашей территории?"
Не успел я закрыть рот, как почувствовал: что-то твердое уткнулось мне в затылок. Холодное, металлическое, круглое. Кусок трубы, а может, дуло пистолета или револьвера. Я двадцать лет проработал в полиции и в оружии немножко разбираюсь.
Тут дуло уперлось мне в шею, и, скажу вам, мерзкое это ощущение. Тот, кто приставил железку, сказал спокойным голосом: "Хочешь умереть?"
"Нет, - отвечаю, - не хочу".
"Тогда, - говорит он, - делай, что тебе скажут, и ты не помрешь".
С этими словами он начинает подталкивать меня пистолетом - или тем, что у него было - к служебному входу. Настойчиво так подталкивал, но не больно. Все это время грузовик стоял с потушенными огнями, и вокруг я никого не заметил.
Я только слышал голос за спиной и чувствовал, как в шею впивается дуло.
Он подвел меня к стене у самого входа, не отнимая дула от моей шеи. "И не вздумай пикнуть!" - сказал он.
"Хорошо, хорошо, буду молчать", - прошептал я.
"Вот и отлично", - буркнул он, и я услышал, как открылись дверцы машины. Обе дверцы. Потом загремела цепь и упал засов. Я не видел, что там творилось. Я смотрел в стену перед собой и читал "Аве, Мария". Мне показалось, что вокруг были люди, но я не вертел головой ни вправо, ни влево. Потом я услышал, как удаляются шаги. Все затихло. Никто не говорил. Потом я услышал жужжание и понял, что кто-то в вестибюле нажимает кнопку, отпирающую замок служебного входа.
