– Послушайте, Эд, – продолжал говорить Бейли своим бархатным голосом, – нет никакого смысла прятаться от кредиторов, надо просто смириться с их дурной привычкой требовать назад свои деньги…
Я так и не услышал до конца этой оригинальной теории, так как Глория, увидев труп, громко вскрикнула и умело упала в обморок, прямо на руки Хардинга. Пока лейтенант мягко опускал Глорию на пол, Вулрих бросился к убитой.
– Элен! – вскрикнул он срывающимся голосом. – Моя крошка, Элен!
Услышав это, Глория быстро открыла глаза.
– Моя крошка? – повторила она дрожащим голосом. – Что это значит, черт возьми? Последние четыре дня ты, не переставая, твердил, что я – единственная женщина в твоей жизни!
Казалось, Вулрих ничего не слышал. Он весь ушел в свое горе. Я взглянул на Бейли, но тот равнодушно окинул взглядом убитую, а потом уставился на Хардинга, словно ожидая от него объяснений.
– Я хочу выпить, – раздался голос Муската. – Что это за отель, в котором не дают выпить?
Хардинг вспомнил, что он полицейский, и прохрипел:
– О’кей! Теперь все в сборе или в машинном отделении спрятался еще целый кордебалет?
– Теперь – все, лейтенант, – успокоил я его.
– Тогда я наконец могу приступить к своим обязанностям, – заявил он. – Все остаются на местах. Через пять минут я вернусь.
Никто не произнес ни слова. Вулрих по-прежнему склонялся над мертвой Элен, и по его лицу текли слезы. Глория перестала притворяться, что ей плохо, так как на это никто не реагировал, и с ненавистью смотрела на него. Эйприл стояла не шевелясь, и в ее лице не было ни кровинки. Лица Бейли и Луи Барона приняли бесстрастные выражения, как у индейцев, которые опоздали к распределению жен и теперь вынуждены ждать следующего раза. Мускат все еще сидел на полу с трубой на коленях.
Я закурил сигарету и старался не думать о тех осложнениях, которые могут возникнуть, если Глория окажется замешанной в убийстве. Внезапно она схватила Вулриха за плечо и стала трясти его.
– Послушай, ты! – кричала она. – Ты что, забыл, как клялся мне в любви всю последнюю неделю!
Вулрих сбросил ее руку, посмотрел на нее таким взглядом, словно видел ее в первый раз, и снова нагнулся над Элен Фицрой.
– Она была моей женой, – просто сказал он.
Следующее утро было солнечным, голубая вода гавани манила к себе. Но мне не удалось насладиться красотами Байя-Мар: я парился в телефонной будке и разговаривал с Гугенхеймером.
– Во вторник! – прорычал он.
– Вы с ума сошли, – ответил я. – Это невозможно. Хардинг запретил нам покидать территорию гавани, пока он не найдет убийцу.
– Я ничего не буду иметь против, если он справится с этим до вечера понедельника, – ледяным тоном сказал продюсер.
– Невозможно, – твердил я.
Последовала долгая пауза, и Гугенхеймер заговорил снова, его голос звучал даже ласково – таким тоном Джек Потрошитель, наверное, разговаривал со своими жертвами.
– Ведь речь идет о ваших двух тысячах долларов, Бойд. Мне просто смешно вас уговаривать – вас, частного детектива, который не упускает ни одного доллара.
– И что? – непонимающе произнес я.
– А то, – ответил он, – что если этот недоучка-полицейский не в состоянии найти убийцу, то это должны сделать вы. – Голос продюсера грохотал в трубке. – Все очень просто.
– Но…
– Мне совершенно безразлично, кто найдет убийцу: вы или полиция, – продолжал он. – Но вы не получите от меня ни цента, если Глория не появится здесь во вторник. А кроме того, я позабочусь, чтобы вы попали в черный список, и ни одна студия на Западном побережье не будет иметь с вами дела. И не забывайте, что у меня хорошие связи в Нью-Йорке. Вы получите такую характеристику…
Я повесил трубку, так и не узнав, что еще меня ожидает. Выходя из телефонной будки, я столкнулся нос к носу с высоким худым человеком.
– Неприятности? – спросил Хардинг и злорадно усмехнулся.
– Угу, – ответил я. – Как по-вашему, сколько еще времени вы нас здесь будете держать?
– Пока не узнаю, кто из вас убил Элен Фицрой, – небрежно бросил он. – А пока расслабьтесь и наслаждайтесь Байя-Мар, Бойд. Я уже подыскал вам жилье. Никто не вернется на борт яхты, пока дело не будет закончено. Так что счастливого отдыха, Бойд.
– Я должен доставить Ван Равен во вторник на студию, иначе не получу гонорара, – ответил я. – У вас какие-нибудь затруднения, лейтенант?
– Если рядом со мной частный детектив с нью-йоркской лицензией, мне не о чем беспокоиться, – ухмыльнулся Хардинг. – Почему бы нам не поработать вместе? Покажите провинциальному полицейскому, как нужно вести расследования. Распутайте дело, как это бывает в телефильмах: раз-два – и готово.
– Как чувствует себя Мускат Муллинс? – поспешил я переменить тему.
– Он все еще не в себе, – ответил полицейский, и ухмылка исчезла с его лица. – Вы правы, если он будет так продолжать и дальше, он долго не протянет. Мускат уже не раз лечился, но для него это пустая трата времени. Он ничего не может вспомнить, кроме того, что был пьян и играл на трубе, а между делом сходил к себе в каюту и сделал укол. Все остальное стерлось из его памяти. Он говорит, что у него всегда так.
– Может, Мускат убил Элен и не помнит об этом?
– Возможно, – без особого энтузиазма согласился лейтенант. – Правда, я не представляю, какой у него мог быть мотив, но от наркомана всего можно ожидать. Мы до сих пор не нашли орудия преступления. Сейчас подводник обыскивает дно вокруг яхты. Если мы отыщем оружие, это будет уже кое-что.
– А как насчет телефонного звонка? – спросил я, вспомнив, что убийца позвонил в полицию. – Было бы неплохо узнать, кто звонил.
– О чем вы говорите?! Мы даже не узнаем, откуда звонили, – здесь вокруг больше десятка телефонных будок.
– Понятно, – пробормотал я уныло.
– Но в этом деле все-таки есть на что опереться, – продолжал Хардинг, немного оживившись. – Вулрих – банкрот. В настоящий момент он должен своим кредиторам больше денег, чем я смогу заработать за всю свою жизнь. И уже месяц он был женат на убитой.
– Это я уже слышал. – Мне стало скучно от перечисления известных фактов.
– В таком случае вы, вероятно, знаете и о том, что ее жизнь застрахована приблизительно на четыреста тысяч долларов, да?
– Нет, – бросил я, – об этом я понятия не имею. Слышал только, что он застрахован.
Хардинг явно порадовался, что сумел сообщить мне нечто новенькое.
– По словам Вулриха, они оформили такой вид страховки, что если с одним из них что-нибудь случится, то другой не останется без средств. Во всяком случае, у него был мотив для убийства, тем более что он обанкротился и его одолели кредиторы.
– Тут есть над чем подумать, – заметил я с надеждой.
– Страховая компания, – продолжал лейтенант, – придерживается такого же мнения. И они уже послали сюда одного из своих детективов. – Он кисло усмехнулся.
– Послушайте, лейтенант, – сказал я нетерпеливо. – Ведь уже понятно, кто убийца, так? Обычный случай. Вулрих убил свою жену, чтобы иметь возможность получить денежную страховку.
Хардинг медленно покачал головой, настроение у меня сразу упало.
– Есть и другие версии, Бойд, – задумчиво произнес он. – Вулрих проиграл Барону двадцать тысяч долларов, и тот приехал сюда, чтобы получить долг. Если бы он убил Вулриха, то никогда не смог бы спокойно подобраться к его страховке, потому что деньги получила бы Элен Фицрой. Но, убив жену Вулриха, он имел шанс получить свой долг, как только выплатят страховую сумму. Ясно?
– Ясно, – огрызнулся я.
– И потом еще этот Бейли, – продолжал Хардинг, которому, очевидно, разговор доставлял удовольствие. – Главный кредитор Вулриха. Следовательно, мотивы у них с Бароном одинаковы. Вам понятен ход моих рассуждений?
– Да! – выдавил я.
– К тому же нельзя забывать и Ван Равен. – Он ободряюще мне улыбнулся. – У нашей золотоволосой блондинки бешеный темперамент. Она думала, что Вулрих пригласил ее на яхту потому, что влюблен в нее. Обычно такие женщины считают, что все мужчины от них без ума. А вдруг она узнала о женитьбе Вулриха и убила Элен Фицрой в припадке ревности?
– Черт возьми! – воскликнул я со злостью.
– Вы так не думаете? – спросил Хардинг с улыбкой.
– А как насчет алиби? – сделал я последнюю попытку.
– Я их проверил, – бросил Хардинг. – Муллинс все время был на яхте. У Барона нет алиби с того момента, как он прибыл в аэропорт, и до встречи с вами. Он, правда, столкнулся у ресторана со своими подручными, но преступление было совершено значительно раньше.
После того как Вулрих и Глория Ван Равен покинули вас, они расстались и не видели друг друга как раз в те полчаса, когда убили Элен. Оба в своих показаниях заявили, что просто гуляли, но не встретили никого из знакомых. Это, видимо, местная традиция – Бейли тоже утверждает, что бродил в одиночестве по городу.
– А Эйприл Мауэр? – угрюмо спросил я. – На нее тоже падает подозрение?
