От домика к тенистому ручью спускалась извилистая тропинка.
— Может быть, он пошел за водой? — спросил я. — Пойду посмотрю.
— Ну что ж, идите. Хотя… подождите. Наверное, будет лучше, если схожу я.
Я не возражал. Усевшись на ступеньку, я закурил, а она отправилась вниз по тропинке. Вскоре она уже поднялась обратно, и, когда она приближалась ко мне, я по достоинству оценил ее внешность — среднего роста, легкая походка, длинные и очень стройные ноги.
— Ну что, возвращаемся ни с чем? — спросил я.
— Ошибаетесь. Я нашла его около ручья.
Я удивленно взглянул на нее. Она отсутствовала не более трех минут. Почему же Суттон не вернулся вместе с ней?
— Забрали у него ключи от машины?
— Нет… Но он заплатил мне оба взноса.
— Смотрите‑ка, какое везение!
— Он уже давно собирался заплатить, но никак не мог вырваться в город. Так что мы можем возвращаться обратно.
— Угу.
Вся эта история показалась мне довольно странной, но, если она утверждает, что Суттон все заплатил, не стоит больше ломать себе голову над этим.
Мы уже собирались садиться в машину, как вдруг я увидел человека, направлявшегося в нашу сторону. Он вышел из‑за деревьев, окаймлявших дорогу. В руке он держал ружье — похоже, двадцать второго калибра. Мисс Гарнет тоже увидела его и бросила на меня быстрый взгляд. Наверняка это был Суттон. Значит, она мне солгала, сказав, что видела его у ручья?
Это был плотный, высокий мужчина с тяжелой походкой. Как у медведя или боксера тяжелого веса. Такие люди всегда принадлежат к категории силачей. На нем были охотничьи штаны и застиранная голубая рубашка. Выглядел он не молодо, но и не старо — лет на тридцать пять — тридцать восемь.
— Хэлло! — приветствовал я его.
Он подошел к нам и внимательно посмотрел на меня.
— Хэлло! Вы кого‑нибудь ищете?
— Угу. Некоего Суттона. Это вы?
— Вы угадали. Чем могу быть полезен?
Я не успел ответить. В разговор вмешалась мисс Гарнет:
— Это по поводу машины, мистер Суттон. Я… я хотела бы сказать вам два–три слова.
Я решил не вмешиваться. Она только что солгала мне, заявив, что он расплатился, ну и пусть устраивает дело как хочет.
— Ну что ж, говори, крошка!
Он улыбнулся, но улыбка у него была неприятной. Затем он жестом показал, чтобы она вошла в дом. Через минуту мисс Гарнет уже вышла, вся красная от смущения или стыда, а он с нагловатой усмешкой смотрел ей вслед, видимо, от души забавляясь.
— Мы можем ехать, — бросила она мне.
— А машина?
— Все в порядке… Мы оставляем ее.
— Он же вам ничего не заплатил! Что вы скажете мистеру Харшоу?
— Прошу вас, не будем об этом.
— Что ж, дело ваше, — ответил я, садясь в машину. За финансовую сторону отвечала она, а не я, так что мне ровным счетом наплевать, как она будет выкручиваться.
Я развернул машину и выехал на дорогу. Суттон проводил нас все той же неприятной и нагловатой улыбкой.
Когда мы доехали до реки, мисс Гарнет сказала:
— Будет лучше, если с Харшоу поговорю я.
— Как хотите… И мне безразлично, что вы ему скажете.
— Я… Я понимаю, что все это кажется вам немного странным, мистер Мэдокс, но…
— Суттон ваш родственник?
— Нет.
— Сто десять долларов… Это ведь большая сумма.
Она ничего не ответила. Но мне и так было ясно, что она или подделает квитанцию, или внесет деньги из своих собственных сбережений.
Внезапно я остановил машину под тенью деревьев. Л что будет, если я поцелую эту куколку?
Она не сопротивлялась, но и никак не ответила на мой поцелуй. Мне показалось, что я поцеловал мертвую.
— Долг платежом красен, — сказал я. — Перед Суттоном я почувствовал себя последним дураком.
— Пользуетесь положением? — прошептала она, краснея от стыда.
— Может быть, нам лучше вернуться и забрать машину? Или сказать Харшоу, что Суттон не отдал ее…
— Не фиглярничайте… И не ведите себя так нагло.
— Просто я не привык упускать благоприятных возможностей.
— Послушайте, мистер Мэдокс: или вы продолжите путь, или я выйду из машины и пойду пешком.
— Вы такая очаровательная! Сколько вам лет?
— Двадцать один.
— Почему вы боитесь Суттона?
Она снова покраснела и отвела взгляд.
— Я его не боюсь.
— Только не надо лгать, красотка! Что он знает о вас?
— Э… э… Ничего. С чего вы взяли, что он должен что‑то знать обо мне?
— Уж не хотите ли вы меня уверить, что видели его у ручья и что он расплатился за прокат машины?
— Да, я солгала вам… Сознаюсь. А теперь оставьте меня в покое.
— Мне хотелось бы получить от вас положенную мне долю милостей. Может быть, я и негодяй, но ваша красота…
— Теперь я понимаю, за кого вы меня принимаете… Вы поедете дальше или нет?
— К чему нам торопиться? Я все еще надеюсь, что вы расплатитесь со мной. У вас такие дивные ножки…
Я перешел к более решительным действиям, но она оттолкнула меня, одернув юбку, и в конце концов залепила мне пощечину.
— Что ж, я не совсем непонятливый и все понял. Считаю, что звать на помощь полицию нет смысла.
Я нажал на газ, и мы снова поехали. До самого города она не произнесла ни слова и сидела в уголке, теребя носовой платок.
Еще не доехав до города, мы заметили, что там творится что‑то неладное. К небу поднимался черный столб дыма. Что‑то горело. Вскоре нас обогнала машина дорожной полиции. Я нажал на акселератор и последовал за ней.
Горел ресторан, расположенный неподалеку от ткацкой фабрики. Дым вместе с языками пламени вырывался из всех его окон и дверей. Вдоль улицы извивались толстые белые шланги пожарников. Кое‑кто из них пытался проникнуть в горящее здание со шлангом, из которого били струи воды.
Я замедлил ход, чтобы получше все рассмотреть, но дежурный полицейский ткнул мне своей палочкой в сторону переулка, показывая, чтобы я свернул и не создавал пробки.
Вскоре мы выехали на Майн–стрит, на улицу, где размещался банк. Улица была пустынна. Почти весь город побежал к месту пожара — или помогать его тушить, или просто поглазеть на редкое зрелище.
Когда мы вернулись в автопарк, Харшоу сидел в конторе один. Я бросил взгляд на мисс Гарнет, но она не смотрела в мою сторону. Она была уверена, что я все выложу Харшоу, но гордость не позволяла ей обратиться ко мне с просьбой держать все в тайне. Мне даже стало жаль ее. И в ту же секунду я устыдился своего поведения в дороге.
— Не спешите… — начал я, но она лишь бросила на меня презрительный взгляд и вошла в кабинет.
Харшоу разговаривал с кем‑то по телефону. Сказав еще несколько фраз своему невидимому собеседнику, он, наконец, повесил трубку.
— Пригнали машину?
— Нет, — ответил я.
— Почему? — свирепо спросил он. Он вообще часто кричал и командовал. Можно было подумать, что он около трех десятков лет прослужил в армии унтер–офицером. Это был коренастый человек с квадратным лицом, лет пятидесяти пяти.
Я непроизвольно ответил:
— Он расплатился с мисс Гарнет.
— Ну что ж, тогда другое дело. Только боюсь, что в следующем месяце нам его снова придется брать за глотку. Кстати, что там горит? Ткацкая фабрика?
— Нет. Ресторан напротив нее.
— Ну, хорошо… Оставайтесь пока в конторе, а я схожу позавтракать.
Я разозлился. И так я уже потерял напрасно почти всю первую половину дня, а теперь он собирается сматываться.
— Я с удовольствием посижу в конторе, мистер Харшоу, но только сперва я сам позавтракаю.
Он покосился на меня.
— Вас, видимо, не устраивают мои условия работы?
— Возможно, что и так.
Я вышел из кабинета вместе с мисс Гарнет. Она направлялась на свое рабочее место, в комнату оформления документов.
— Спасибо! — сказала она мне.
— Не будем об этом…
Я перешел через улицу и вошел в ресторан. Там почти никого не было, и официантка подошла ко мне еще до того, как я успел сесть за столик.
— Как вы думаете, им удастся погасить пожар? — спросила она.
— Откуда я знаю! Я там не был… Говорят, у вас здесь хорошо готовят жаркое. У вас есть меню?
— Из горячего сейчас ничего нет. Все повара помчались смотреть на пожар. Но я могу принести вам сэндвичи.
— Нет, не стоит… Дайте мне просто стакан молока и пирожное.
Вскоре я уже ковырял сухой торт, запивая его молоком, и думал о девушке, которая из своего собственного кармана оплачивает прокат машины нахального сторожа бездействующей нефтескважины. И почему тог так нагло улыбался? Не стесняясь свидетеля, он буквально раздел ее своими глазами. Наверняка знает о ней что‑нибудь компрометирующее.
