— Значит, вы не думаете, что цепочка и ножик были ею подброшены?
Уголки его рта поползли вниз.
— Она могла их подбросить, чтобы иметь возможность его шантажировать. Чем вам не нравится такая версия?
— Для простого человека вроде меня это чуть-чуть сложновато, — сказал я. — Вы уже выяснили, сидит ли Фэйс Пепплер до сих пор в тюрьме в Огайо?
— Ага. Он выходит на следующей неделе. Кстати, это объясняет наличие у секретарши кольца с бриллиантом. Он попросил своего приятеля, который находится на свободе, переслать ей это кольцо. Похоже, после его освобождения они собирались пожениться и завязать, или что-то еще в этом роде. Во всяком случае, администрация тюрьмы говорит, что они писали друг другу письма с подобным содержанием. Пепплер уверяет администрацию, будто не может сообщить ничего для нас полезного, а администрация не припоминает, содержалась ли в письмах какая-либо информация, которая могла бы нас заинтересовать. Конечно, даже эти скудные данные уже помогают нам прояснить мотив. Скажем, Уайнант ревнив, а она носит это кольцо и собирается уйти к Пепплеру. Тогда он… — Гилд оборвал себя на полуслове и снял трубку телефона. — Да, — сказал он в трубку. — Да… Что? Конечно… Конечно, только пусть там кто-нибудь останется… Правильно. — Он отодвинул телефон в сторону. — Опять заваривается каша по поводу этого убийства, совершенного вчера на Двадцать девятой улице.
— А-а, — протянул я. — А мне послышалось имя Уайнанта. Вы знаете, как далеко иногда разносятся голоса из телефонной трубки.
Гилд покраснел и закашлялся.
— Наверное, на том конце сказали что-то созвучное. Да-да, кажется, что-то созвучное и правда было сказано. Кстати, чуть не забыл: мы поинтересовались для вас тем парнем по кличке Спэрроу.
— И что вам удалось узнать?
— Похоже, ничего для нас существенного. Его зовут Джим Брофи. Судя по всему, он стремился произвести впечатление на ту девчушку, которую мы встретили у Нанхейма, она была на вас обижена, а он напился до такой степени, что решил, будто выиграет в ее глазах, если даст вам в зубы.
— Отличная мысль у него возникла, — сказал я. — Надеюсь, вы не причинили неприятностей Стадси.
— Он кто — ваш приятель? Может, вы не в курсе, но он — бывший заключенный с внушительным послужным списком.
— Я знаю. Однажды я сам его посадил. — Я взялся за свои пальто и шляпу. — Вы слишком заняты. Пожалуй, я побегу и…
— Нет-нет, — сказал Гилд. — Побудьте здесь, если у вас есть время. Скоро я займусь кое-какими делами, которые могут вас заинтересовать, к тому же вы, вероятно, не откажетесь мне помочь в беседе с отпрыском Уайнанта.
Я вновь уселся.
— Может, хотите выпить? — предложил Гилд, открыв ящик своего стола, однако, мне никогда не везло с виски, которое предлагалось мне полицейскими, и потому я ответил:
— Нет, спасибо.
Телефон вновь зазвонил, и Гилд произнес в трубку:
— Да… Да… Ничего. Поднимайтесь. — На сей раз из трубки до меня не донеслось ни слова.
Он покачался взад-вперед на стуле и положил ноги на стол.
— Послушайте, — сказал он. — Я ведь не шутил, когда говорил насчет разведения черно-бурых лисиц, и мне хотелось бы узнать, что вы думаете о Калифорнии как о возможном месторасположении фермы?
Я никак не мог решить, стоит ли подать ему идею о приобретении фермы для разведения львов и страусов где-нибудь в южных штатах, когда дверь распахнулась и толстый рыжий полицейский ввел в комнату Гилберта Уайнанта. Один глаз его настолько опух, что не открывался, а на левой штанине его брюк зияла рваная дыра, сквозь которую виднелось колено.
Я сказал Гилду:
— Когда вы говорите, чтобы кого-нибудь привели, его приводят несмотря ни на что, верно?
— Погодите, — сказал Гилд. — Все не так просто, как вам представляется. — Он обратился к толстому рыжему полицейскому: — Давай, Флинт, рассказывай.
Флинт вытер губы тыльной стороной руки.
— Этот пацан — просто звереныш, точно вам говорю. На вид он не такой уж крепкий, но, черт возьми, сопротивлялся отчаянно, могу поклясться. А как он бегает!
— Ты, как я вижу, настоящий герой, — проворчал Гилд, — и я поговорю с комиссаром, чтобы тебя немедленно наградили медалью, однако, это мы обсудим чуть позже. А сейчас ближе к делу.
— Я вовсе не хотел сказать, будто совершил какой-то подвиг, — запротестовал Флинт. — Я просто…
— Мне наплевать, что ты там совершил, — сказал Гилд. — Я хочу знать, что совершил он.
— Так точно, сэр, я как раз собирался рассказать об этом. Я сменил Моргана сегодня в восемь утра, и все шло гладко и тихо как обычно, ни одна тварь не шевелилась, по словам Моргана, и так все продолжалось минут до десяти третьего, а потом я вдруг слышу, как в двери поворачивается ключ. — Флинт пожевал губами, предоставляя нам возможность выразить наше изумление.
— Это происходило в квартире секретарши Вулф, — объяснил мне Гилд. — У меня было что-то вроде предчувствия.
— Да еще какое предчувствие! — едва не впадая в экстаз от восхищения, воскликнул Флинт. — Бог ты мой, какое предчувствие! — Гилд сверкнул на него глазами, и он торопливо забормотал: — Да, сэр, ключ, а потом открывается дверь, и заходит вот этот пацан. — Он с гордостью и обожанием посмотрел на Гилберта. — Испуган он был страшно, а когда я бросился на него, он подскочил и кинулся наутек что твой заяц, и поймать его мне удалось аж на первом этаже, а там, разрази меня гром, он принялся так брыкаться, — что мне пришлось залепить ему в глаз, чтобы унялся. На вид-то он совсем хлипкий, но…
— Что он делал в квартире? — спросил Гилд.
— Он не успел ничего там сделать. Я…
— Ты хочешь сказать, что набросился на него, не дождавшись, пока он покажет, зачем туда явился? — Вены на шее у Гилда вздулись так, что, казалось, воротничок его рубашки вот-вот лопнет, а лицо полицейского приобрело такой же оттенок, какой имели волосы Флинта.
— Я подумал, что лучше не рисковать.
Глазами, полными одновременно ярости и изумления, Гилд посмотрел на меня. Я же изо всех сил старался сохранять непроницаемое выражение лица. Задыхающимся голосом Гилд сказал:
— Достаточно, Флинт. Подожди за дверью.
Рыжий полицейский был, по-видимому, озадачен. Он медленно произнес:
— Слушаюсь, сэр. Вот его ключ. — Он положил ключ на стол перед Гилдом и направился к двери. У двери он повернул голову и сказал через плечо: — Пацан уверяет, будто он — сын Уайнанта. — Он радостно захихикал.
Все еще задыхающимся голосом Гилд спросил:
— Вот как, неужели?
— Ага. Где-то я его уже видел. По-моему, он входил в шайку Большого Шорти Долана. Кажется, я встречал его в…
— Убирайся! — прорычал Гилд, и Флинт выскочил за дверь. Гилд издал стон, идущий из самой глубины души. — Этот детина совсем меня достал. Шайка Большого Шорти Долана! — С видом безнадежного отчаяния он помотал головой из стороны в сторону и обратился к Гилберту:
— Ну что, сынок?
Гилберт сказал:
— Я знаю, мне не следовало этого делать.
— Неплохое начало, — добродушно сказал Гилд. Лицо его постепенно принимало нормальный оттенок. — Мы все совершаем ошибки. Подвигай к себе стул, и мы посмотрим, как нам поступить, чтобы вытащить тебя из этой передряги. Может, что-нибудь приложить к твоему глазу?
— Нет, спасибо, все в порядке. — Гилберт подвинул стул на два или три дюйма в сторону Гилда и сел.
— Этот громила ударил тебя просто от нечего делать?
— Нет-нет, я сам виноват. Я… я оказал сопротивление.
— Что ж, — сказал Гилд, — никто не любит попадать под арест, я полагаю. Ну, так в чем же дело?
Здоровым глазом Гилберт посмотрел на меня.
— Ты попал в тяжелое положение, а лейтенант Гилд хочет помочь тебе, — сказал я Гилберту. — Ты сам облегчишь свою участь, если поможешь ему.
Гилд одобрительно кивнул.
— Это факт. — Он поудобнее устроился на стуле и доброжелательным тоном спросил: — Откуда у тебя ключ?
— Отец прислал мне его в письме. — Гилберт достал из кармана белый конверт и протянул его Гилду.
Я зашел лейтенанту за спину и через его плечо взглянул на конверт. Марки на нем не было, а адрес был напечатан на машинке: «Мистеру Гилберту Уайнанту, гостиница «Кортлэнд».
— Когда ты получил это письмо? — спросил я.
— Оно лежало на стойке администратора, когда я вернулся вчера часов около десяти вечера. Я не спросил служащего, как долго оно там находилось, но, по-моему, когда я выходил вместе с вами, его там еще не было, иначе мне бы его передали.
В конверт были вложены две страницы, на которых уже знакомым шрифтом был неумело напечатан текст. Мы с Гилдом принялись читать вместе:
