– Что происходит? – спросила Элен. – Вино ударило в голову?
– Мной увлекся юный пешеход, – сказал я. – Это все наш район. Парень принял меня за одну из парижских девиц на побегушках с вздернутым носиком и игривым видом, за этакую парижскую штучку... Он проследил за мной до дома, и я бы не удивился, если бы он и по лестнице вслед за мной поднялся. Может быть, он еще объявится...
Но он не объявился. Выглянув в последний раз из окна, я увидел его переходящим улицу и застывшим с задумчивым видом на углу улицы св. Анны. Я захлопнул окно.
– Теперь моя очередь понаблюдать за ним.
В этот момент зазвонил телефон. Элен сняла трубку.
– Лимож, – сказала она. Я взял трубку:
– Алло, Лимож? Говорит Нестор Бурма.
– Добрый день, сударь, – произнесла какая-то особа с характерным выговором погонщицы коров.
– Здравствуйте, госпожа Лере.
– Ох, нет, сударь, я не госпожа Лере. Я Мариетта, горничная. Госпожа Лере не может подойти. Госпожа Лере не встает просто так. Госпожа Лере почти беспомощна.
– Очень хорошо, очень хорошо, – сказал я.
– Какое бессердечие! – произнесла Элен, слушавшая по другому аппарату.
– Гм... – поправился я. – Я хотел сказать... Извините... Ну, я не знал...
– Здесь все об этом знают, сударь.
– Конечно, конечно. Так вот, послушайте, Мариетта, с господином Лере произошел несчастный случай...
Мне пришлось заставить ее разучить почти что наизусть то, что ей следовало передать г-же Лере для того, чтобы та не волновалась. Я высказал требуемые обычаем наилучшие пожелания и повесил трубку. Снова подошел к окну. Моего преследователя больше не было видно.
– Пусть это нам не портит аппетит, – сказал я Элен. – Вы не хотите пойти пообедать? Уже давно пора, а я, кажется, знаю, где найти моего молодца. Если не ошибаюсь, я видел его важно утонувшим в клубном кресле холла "Трансосеана".
За обедом мы ознакомились с первыми выпусками вечерних газет: убийство Ларпана и находка украденной в Лувре работы Рафаэля на его трупе привлекли особое внимание. Статью иллюстрировала репродукция (подлинника или копии) холста. Никакого портрета умершего. Надо признаться, что было бы трудно воспроизвести черты человека, каким я увидел его в подвале. Ничего художественного в нем не было. А среди его вещей, по всей видимости, не нашлось снимка, который был бы воспроизводим. Да и чем могла быть полезной публикация такой фотографии? Несмотря на размеры газетных шапок, заголовков и длину статей, следствием проявлялась сугубая сдержанность. Никаких намеков на прошлое Ларпана. Сообщалось только, что он прибыл из Швейцарии и проведенные в столице несколько дней жил в отеле. Название гостиницы не упоминалось. Тоже и о мадемуазель Левассер. Личность убитого, как и предрекал Фару, была установлена "рядом особ из окружения покойного".
Вернувшись из ресторана, я позвонил в гостиницу, столь враждебно относящуюся к рекламе дурного тона. И напрасно. Женевьева Левассер еще не вернулась.
Чуть позже зазвонил телефон. На конце провода был пресноводный матрос Роже Заваттер:
– Привет, хозяин. Вот мы и у причала.
– Откуда вы звоните?
– Из бистро на набережной.
– Я считал, что вам платят за то, что вы ни на шаг не отходите от Корбиньи.
– Он псих, этот Корбиньи! – взорвался Роже. – Стоит мне подумать, что именно такие всегда лопаются от денег! А, несчастье! Послушать его, так чуть ли не все стараются наступить ему на пальцы. Он дошел до ручки. Нервы! У меня впечатление, что он намерен отказаться от наших услуг. Не слишком долго продолжалась сладкая жизнь. Вам бы надо прийти и напугать его, придумать какие-нибудь опасности, ну, не знаю, что-нибудь этакое...
– Вам хотелось бы подольше побыть у него телохранителем, не так ли?
– Ну что ж, – ухмыльнулся он. – Жратва добрая и никаких опасностей... Не жизнь, а конфетка... Хорошо бы продлить удовольствие.
– Корбиньи – наш клиент. Надо, чтобы я хотя бы раз с ним встретился. Я приду. Где вы находитесь?
– В порту у Лувра.
– На "Красном цветке Таити"?
– Упомянутый цветок завял. Авария двигателя. Но этот Корбиньи купается в золоте. У него есть еще одна яхта. «Подсолнечник». Мы сейчас находимся на ее борту.
– «Красный цветок»... «Подсолнечник»... Наверное, они усыпаны цветами, да?
– Во всяком случае, он – не цветок, – подвел черту Заваттер. – И потерять его было бы жалко.
Изящная прогулочная яхта тихо покачивалась на желтоватой воде Сены, между мостом Карузель и мостками Искусств. С убранными парусами и опущенной мачтой она походила на большой баркас чуть почище других. На палубе стоял матрос из экипажа, выглядевший морским волком с почтовой открытки в штанах из плотной холстины, в грубошерстном свитере и нантской фуражке. Он смотрел, как по фарватеру реки скользит целый караван шаланд. Услышав шум моих шагов по качающемуся трапу, перекинутому с "Подсолнечника" на набережную, он обернулся и направился мне навстречу. В лучших традициях его шапчонка была украшена красным якорем. Не хватало лишь тумана, чтобы картина приобрела целиком законченный вид. Но полуденное солнце рассеяло легкую дымку, нависавшую над Парижем ранним утром, и вроде бы безвозвратно, во всяком случае сегодня.
– Привет, адмирал, – сказал я. – Мое имя – Нестор Бурма. Ваш хозяин обо мне слышал. Или его надо звать капитаном?
– Сойдет и хозяин, – возразил штурман круизов по большому каналу в Со. (Он выглядел скорее как ловец трески на отмелях Севастопольского бульвара, чем Ньюфаундленда.) Он не капитан, и я не адмирал.
– Не злитесь. Я просто пошутил.
– Ладно, – сказал он. – Что вам...
Из кабины возник Роже Заваттер и его прервал:
– Эй, Гюс! Дай ему пройти. Он мой шеф.
Я примкнул к своему подручному и вслед за ним проник в роскошную кабину, обставленную удобно и с изысканным вкусом. В кресле чистенький седовласый старичок с чуть шафрановой кожей, остроносый и столь же острозубый, мрачно курил сигару.
– Господин Корбиньи, представляю вам господина Нестора Бурма, – произнес телохранитель.
Старый чудак легко вскочил, изобразил приветливую улыбку и пожал мне руку. Его рука была нервной, с пергаментной кожей.
– Как вы поживаете, господин Корбиньи? – обратился я к нему, сделав знак Заваттеру, чтобы он поднялся на палубу и проверил, все ли шаланды проплыли мимо.
– ... Вы являетесь клиентом агентства Фиат Люкс, – продолжал я. – До сих пор мы вели наши дела по переписке, но представился случай мне лично познакомиться с вами, и я не колебался. Мне важно знать моих клиентов не только по бумагам. Надеюсь, я вам не помешал?
– Ничто не может мне помешать! – пробормотал он... – О, простите, я немного взволнован.
– Все мы более или менее в таком состоянии, – поддакнул я. – Современная жизнь... Но на воде должно бы быть поспокойнее.
– И на воде то же самое. Сейчас у всех лодок есть моторы...
Казалось, он сожалеет о героических временах парусного судоходства.
– Гм... Не хотите ли чего-нибудь выпить, сударь? Сам я выдерживаю сухой режим, но... садитесь же, прошу вас.
Под моими ногами пол ходил ходуном. Натощак я не слишком люблю алкоголь. В одно и то же время слышался плеск воды о борт яхты и каменную набережную, городской шум, гудки автомобилей.
Если учесть то, как я устал прошлой ночью, то понятно, почему я двигался как в странном полусне.
Но Пьер Корбиньи не утратил чувства реальности. Во всяком случае, в данный момент. Он привел в движение раздвижную панель перегородки, открыв под заваленной книгами полкой все, что нужно самому требовательному выпивохе. Из богатого набора он выбрал коньячок многолетней выдержки и сам налил мне в рюмку.
– Превосходно, – продегустировав, заметил я. – А как мой агент, не хуже?
Мой хозяин скосил глаза поверх очков с золотыми браншами:
– Нравится ли он мне?
– Да, да. Полностью ли вы им удовлетворены?
– Он веселый малый...
– И в случае необходимости поведет себя мужественно, поверьте мне. У вас еще не было случая его испытать, не так ли?
– Пока что нет.
– Не знаю... гм... стоит ли этого желать... Зонд ничего не вытащил.
– Да и я не знаю. Еще коньяка?
– Охотно.
Он налил мне. Посмотрев затем на бутылку, которую держал в руке, отправился за рюмкой для своего личного пользования.
– В вашу честь, – сказал он, – нарушу свой режим. Капля этого дегтя не должна бы быть опасна. Если я все же погибну, по этикетке вы узнаете имя убийцы.
Проглотив глоток, он закашлялся. Вторая рюмка пошла уже легче.
– Исчерпана ли его миссия?
– Вы говорите о Заваттере?
– Отнюдь нет. Я дорожу его услугами. Что-то заставило вас подумать иначе, господин Бурма?
– Ничего подобного. Просто, мне хотелось узнать, устраивает ли он вас и должны ли мы и впредь заниматься вами.
– Ну, конечно.
– И прекрасно.
В этот момент в кабине возник парень в нантской фуражке с красным якорем, прибывший неизвестно за какими приказаниями.
