– Это только догадка, – кисло промолвил Олз.
– Конечно, – согласился я.
Олз плотно уперся ногами в пол и положил руки на колени. Сигара подрагивала у него в углу рта.
– Хотел бы я познакомиться с ребятами, которые выпускают из рук двадцать два куска, только чтобы сочинить красивую сказку, – ехидно сказал он.
Я снова встал и пошел к двери.
– Что за спешка? – спросил Олз. Я обернулся и пожал плечами, равнодушно глядя на него.
– Да вам вроде неинтересно. Поднявшись со стула, он устало сказал:
– Этот таксист, скорее всего, мелкий жулик. Но может лучиться, что ребята Дорра про него просто забыли. Поедем-ка к нему, пока у него память не отшибло.
Гараж компании «Зеленое такси» находился на Девиверас-стрит, в трех кварталах к востоку от Мэйн-стрит. Я остановил «мармон» у пожарного крана и вылез. Олз проворчал:
– Побуду здесь. Погляжу, нет ли за нами хвоста.
В полумраке огромного гулкого гаража, куда я вошел, яркими цветными пятнами бросались в глаза несколько свежепокрашенных машин. За стеклянной стенкой в маленьком грязном закутке сидел небритый человек в котелке и красном галстуке и стругал себе на ладонь плиточный табак.
– Вы диспетчер? – спросил я.
– Угу.
– Я ищу одного вашего шофера – Тома Снайда. Он положил нож, плитку и стал разминать наструганный табак пальцами.
– А в чем дело? – настороженно спросил он.
– Да ни в чем. Я его друг.
– Еще один друг? Он работает в вечернюю смену, мистер. Так что уже ушел, наверное. Ренфри-стрит, семнадцать – двадцать три. Это у озера Грей.
– Спасибо. А телефон?
– Нет телефона.
Я вытащил из внутреннего кармана сложенную карту города и развернул на столе у него под носом. Ему это не понравилось.
– Вон на стене большая, – проворчал он и стал набивать короткую трубку.
– Я привык к этой, – сказал я, склонившись над своей картой в поисках Ренфри-стрит. Потом оторвался от карты и внезапно посмотрел в лицо человеку в котелке.
– Что-то чертовски быстро вы вспомнили этот адрес. Он сунул трубку в рот, крепко закусил мундштук и заложил пальцы в карман расстегнутого жилета.
– Да тут пара типов недавно его спрашивала. Я лихорадочно сложил карту и уже на ходу запихнул ее в карман. Прыжками я пересек тротуар, плюхнулся на сиденье и включил стартер.
– Нас обошли, – бросил я Берни Олзу. – Двое ребят недавно разнюхивали здесь же адрес этого парнишки...
Олз схватился за дверцу и выругался, когда на повороте взвизгнули шины.
Я вцепился в руль и погнал изо всех сил. На Мэйн-стрит дорогу нам преградил красный свет.
Я вильнул к бензоколонке, проехал насквозь, выскочил на Центральную уже за светофором и подрезал несколько машин, чтобы успеть сделать правый поворот.
Цветной полисмен засвистел и попытался рассмотреть номер моего «мармона». Я резко повернул направо и прибавил газу.
Склад, рынок, большой газгольдер, снова склады, железнодорожные пути, два моста – все это осталось позади. Три светофора я проскочил в последнее мгновение, четвертый – на красный свет. Шесть кварталов за нами шел полицейский на мотоцикле, завывая сиреной. Олз передал мне бронзовую бляху, я высунул ее из машины. Бляха блеснула на солнце, и сирена умолкла. Мотоцикл держался за нами еще с десяток кварталов, потом свернул в сторону.
Озеро Грей – искусственный водоем в долине между двумя холмистыми грядами на восточной окраине Сан-Анджело. Узкие, аккуратно замощенные улицы петляют по склонам, описывая причудливые кривые; вдоль них вольно разбросаны дешевые коттеджи.
Мы влетели на холм, на ходу читая названия улиц. Серая шелковая гладь озера уже исчезла из виду, и дырявый глушитель старичка «мармона» трещал меж оползающих склонов. В высокой траве среди сусличьих нор рыскали бездомные собаки.
Ренфри-стрит проходила почти по вершине холма. В ее начале стоял маленький опрятный коттедж, возле которого на лужайке копошился в проволочной загородке младенец, облаченный в пеленку и больше ни во что.
Потом потянулись пустыри, потом снова дома, потом дорога снова резко пошла под гору, сделала несколько крутых поворотов и потянулась между высокими откосами, тень от которых перекрывала всю улицу.
Впереди за поворотом прогремел выстрел.
Олз резко выпрямился.
– Ого! Это не охотничье ружьишко! – Он выхватил пистолет и приоткрыл дверцу.
Мы вылетели за поворот и увидели у подножья холма еще два дома посреди пологих участков. Поперек улицы между домами стоял большой серый автомобиль.
Левая передняя шина у него спустила, обе передние дверцы были широко распахнуты, отчего автомобиль казался каким-то лопоухим чудовищем.
Невысокий смуглый человек стоял на коленях возле правой дверцы. Правая его рука с окровавленной кистью свисала вдоль тела, другой рукой он пытался поднять с бетонной мостовой автоматический пистолет.
Я затормозил, «мармон» занесло, и Олз вывалился наружу.
– Бросай оружие, ты! – заорал он.
Человек с простреленной рукой оскалился и привалился спиной к подножке.
Я выскочил из машины. Тут откуда-то из-за машины раздался выстрел, просвистела недалеко от моего уха пуля. Мне не видна была левая сторона серого автомобиля, а стреляли, кажется, именно оттуда. Олз тут же влепил в распахнутую дверцу одну за другой две пули. Я упал на мостовую, заглянул под машину и увидел пару ног. Выстрелил и промахнулся.
Со стороны ближайшего дома послышался негромкий, но очень резкий хлопок. В сером автомобиле разлетелось стекло. Из-за машины снова загремел выстрел, и с угла дома, над кустами, посыпалась штукатурка. Затем я увидел, что из кустов выглядывает мужская фигура. Лежа на земле, человек прижимал к плечу легкую винтовку.
Я узнал его. Это был таксист Том Снайд.
Олз фыркнул и бросился на серый автомобиль – дважды выпалил в распахнутую дверь и нырнул под передние колеса. Из-за автомобиля раздалось еще несколько выстрелов. Я отшвырнул ногой пистолет раненого, проскользнул мимо него и осторожно выглянул из-за багажника. Человеку за машиной приходилось то и дело оборачиваться, чтобы быть готовым отразить нападение с разных сторон. Это был крупный мужчина в коричневом костюме. Громко топая, он бросился к бугру между двух коттеджей. Прогремел револьвер Олза" я пальнул вслед за ним. Человек увернулся и на ходу выстрелил в ответ. Олз выбежал из-за прикрытия, я увидел, как у него слетела шляпа, как он встал, расставив ноги, и прицелился, словно на полицейских учениях.
Но преследуемый уже оседал на землю. Моя пуля достигла цели. Олз, тщательно прицелившись, выстрелил еще раз – его последняя пуля настигла беглеца. Он перевернулся и упал, его голова ударилась о мостовую с тошнотворным хрустом.
Мы подошли к нему с противоположных сторон. Олз нагнулся и перевернул убитого на спину. Несмотря на то, что из шеи хлестала кровь, на мертвом лице застыло спокойное, дружелюбное выражение. Олз начал обшаривать карманы убитого.
Я обернулся. Второй бандит сидел на подножке, прижав правую руку к боку и гримасничая от боли.Том Снайд вскарабкался по склону и подошел к нам.
– Этого парня зовут Поук Эндрюс, – сообщил Олз, указывая на мертвого.Встречал его в бильярдных. – Он встал и отряхнул колени. – Да, Поук Эндрюс – наемный убийца. Наверное, недурно зарабатывал.
– Это тот самый, который стоял передо мной, когда меня оглушили,сказал я. – И если в рассказе рыжей есть хоть капля правды, похоже, что именно он застрелил Лу Харджера.
Он кивнул, подошел к своей валявшейся на земле шляпе и поднял ее. В шляпе зияла дыра.
– Я не удивлюсь этому, – сказал он, спокойно надевая шляпу.
Том Снайд стоял перед нами, судорожно прижимая к груди ружье. Он был без шляпы и без пальто, в спортивных туфлях. Его трясло, безумные глаза блестели.
– Я знал, что прикончу гадов! – прохрипел он. – Знал, что доберусь до этих сволочей! – Он замолчал, и лицо его позеленело. Он медленно наклонился вперед, уронил ружье и уперся в согнутые колени.
– Ты бы пошел прилег, приятель, – сказал Олз. – Судя по цвету лица, ты вот-вот лишишься своего обеда.
Том Снайд лежал с мокрым полотенцем на лбу на диване в гостиной своего маленького коттеджа. Рядом, держа его за руку, сидела девчушка с волосами медового цвета. Из утла гостиной на Тома Снайда восхищенно взирала молодая женщина.
В гостиной было очень жарко, все окна закрыты, жалюзи опущены, Олз поднял жалюзи и сел около окна, глядя на серый автомобиль, к рулю которого был прикован наручниками смуглый мексиканец.
– Если бы они насчет дочки не сказали... – произнес Том Снайд из-под полотенца. – От этого я прямо спятил. Сказали, если я им не подыграю, то вернутся и увезут ее.
– Давай-ка с самого начала, – сказал Олз и сунул в рот сигару, но, подумав, не стал закуривать.
