— Что ты там видишь, не черта же, — нервно усмехнулся я.
— О, Майк! — В ее глазах внезапно сверкнули слезы. — Я ждала семь лет!
Бармен принес мой бурбон и вернулся к бару.
— За нас, — сказал я и выпил одним глотком половину бокала.
— Сама не могу понять, почему я веду себя как идиотка, — тихо сказала блондинка. — Дай мне сигарету.
Она быстро затянулась пару раз, потом откинулась назад.
— Ты почти не изменился, Майк, — сказала она спокойнее, — разве что голос звучит несколько иначе, и внешне ты немного постарел.
Я, наконец, отважился внимательнее рассмотреть ее лицо. Она относилась к тому типу женщин, которые выглядят очень привлекательными, пока молоды, но после тридцати — быстро теряют свою красоту. А ей уже было под тридцать. Чересчур тонкое лицо, костлявый нос и неприятный изгиб узкого рта — все эти отнюдь не украшающие черты вскоре могли выступить на первый план. Кроме того, ее лицо портила, превращая в гротескную маску, излишняя косметика.
— Ты выглядишь отлично, девочка, — тепло сказал я.
— Я давно не девочка, — заявила она наигранно-сердито. — Может, я была ею перед нашей последней встречей. Но ты сам сделал меня женщиной в ту ночь, или ты уже забыл?
— Конечно, не забыл, — быстро сказал я. — Ты почти не изменилась, дорогая.
— Ты неисправимый лгун, — проворчала она. — За целых семь лет ни одной, даже маленькой почтовой открытки, ни одного слова от тебя. Я должно быть, сумасшедшая, что все это время верила в то, что ты сказал мне перед расставанием.
— Я рад, что ты верила мне, — я лихорадочно соображал, о чем мы, собственно, говорим.
— «Жди меня, — ты сказал, — как долго бы тебе не пришлось ждать, я вернусь!» Так ты сказал, Майк, и я настолько была глупа, что поверила каждому слову.
— Но я же вернулся?
— Да, ты вернулся, — она пустила в мою сторону тонкую струйку дыма. — Но ты пошел домой к своей жене, и я вынуждена была звонить тебе!
— Как я мог знать, где найти тебя? Ведь я приехал сразу же, как только ты позвонила.
— Да, это так, — ее голос стал мягче. — Извини, Майк, и не сердись на меня, обещаешь?
— Хорошо, — сказал я. — Но и я семь лет провел не на курорте, не забывай этого! Ты считаешь, что там мне было лучше, чем с тобой?
— Нет, конечно же, Майк, — она наклонилась вперед и схватила меня за руку. — Извини меня! И давай не будем об этом, мы же теперь вместе.
— Все, не будем, — заверил я ее. — Скажи, что еще нового?
— Когда я думаю о тебе и твоей жене, то теряю равновесие, — сказала она. — Ты знаешь, стоит мне вспомнить, как это было с ними обеими.
Я холодно посмотрел на нее.
— Ты с ума сошла, девочка? У меня только одна жена!
Она коротко хихикнула.
— Ты знаешь, о чем я говорю, Майк. Сперва с ума сходил из-за одной, а когда она оттолкнула тебя, недолго думая, женился на ее сестре.
— Парень может совершить за свою жизнь пару глупостей, — пожал я плечами. — Что же теперь делать?
— Знаешь, я просто ревную к ней, — она помрачнела, потом ее лицо снова прояснилось. — Но ведь ты именно ко мне вернулся из Нью-Йорка, хотя и на один день. — Она на секунду закрыла глаза. — Майк, это был лучший день в моей жизни. Я до сих пор помню каждую минуту этого дня! Ты знаешь, у тебя не было времени, полицейские шли по твоим следам, но ты, невзирая на опасность, приехал сюда только ради короткой встречи со мной.
Ее глаза снова сияли.
— Помнишь нашу поездку на побережье утром, когда ты сказал, что мы не пробудем там долго, потому что в купальнике я свожу тебя с ума? А завтрак в прекрасном ресторане на обратном пути? Тогда я первый раз попробовала шампанское!
После полудня ты повел меня в парк и потратил двадцать долларов, стреляя по мишеням на воде, чтобы получить для меня приз. А потом, ночью, когда мы пришли в отель, помнишь, какую ты нам придумал фамилию? Мистер и миссис Уайт. Я чуть не рассмеялась, когда клерк нас записывал.
— Конечно, — кивнул я. — Это был чудесный день.
— И ночь была не менее чудесной, — нежно пропела она. — До этого я не знала, что секс так приятен. Майк, я думала, что умру от наслаждения!
— И я чувствовал то же самое, девочка, — сказал я.
— Я ждала, так долго ждала, когда ты вернешься, Майк, — прошептала она. — Мечтала о том времени, когда снова увижу тебя, и теперь ты здесь, сидишь напротив меня, а я не могу в это поверить. Скажи мне, повторится ли снова та ночь?
— Конечно, ты же знаешь, что повторится. Иначе, я бы не пришел сюда.
Посмотрев на часы, висящие над баром, она улыбнулась мне.
— Мне пора, дорогой.
Платье с блестками, чрезмерная косметика, телефонный разговор, в котором она упоминала о полуторачасовом перерыве — даже дураку было бы понятно, что она выступает в каком-то шоу. Но в каком именно?
— Где ты сейчас работаешь, детка? — небрежно спросил я.
— «Голубой гусь». Я работала в другом месте, но когда узнала, что ты выходишь из тюрьмы, перебралась сюда. — Она секунду подумала. — Я заканчиваю около двух тридцати. Я увижу тебя после выступления?
— О чем ты спрашиваешь! — воскликнул я. Увидев, что она уходит, я, наконец, спросил:
— А с пакетом, который я просил сохранить для меня, ничего не случилось?
Ее глаза непонимающе уставились на меня.
— Ты не давал мне никакого пакета, Майк!
— Нет? — после небольшой паузы я попытался улыбнуться. — Ты не помнишь этот пакет? Я отдал тебе пакет с моей любовью, чтобы ты хранила его до моего возвращения.
— О, Майк, я не понимаю, о чем ты говоришь, но ты задерживаешь меня, и мистер Эдвардс будет недоволен.
— Крис Эдвардс?
— Конечно. — Она удивленно посмотрела на меня. — Ведь это его заведение.
— Я считал, что он продал его, — заявил я. — Ладно, дорогая, лучше не задевать ни его, ни посетителей. Увидимся ночью.
— Я сняла небольшую квартиру на время, пока работаю здесь, Майк, — пробормотала она. — Она такая миленькая и тебе должна понравиться.
После ее ухода, я заказал бармену второй бокал и досмотрел на часы. Было полпервого, так что в «Голубой гусь» можно было не спешить. Я потягивал напиток из бокала, и вдруг на стул, еще теплый от ее тела, присел другой посетитель.
Это был полноватый парень с твердым взглядом и короткими коричневыми волосами. Нечто неуловимое выдавало в нем полицейского.
— Наслаждаешься свободой, Клюгер? — холодно спросил он.
— А что, разве мне это запрещено?
— Вовсе нет, — проговорил он. — Я удивлен тем, что ты меня не помнишь.
— Разве можно забыть лицо, вроде вашего, лейтенант? — Я усмехнулся. Детальное описание внешности лейтенанта Кромби, арестовавшего Клюгера в Нью-Йорке и доставившего его на Западное побережье, хорошо отпечаталось в моем мозгу.
— Планируешь новую жизнь, Клюгер? — спросил он. — Расскажи мне об этом. У меня болит сердце за тебя. Я просыпаюсь ночами от страха за парня, сполна уплатившего свой долг обществу.
— У вас странный юмор, лейтенант.
— Я проснулся сегодня ночью и подумал, займешься ли ты снова камнями? А?
— У меня есть кое-какие мысли, — серьезно ответил я. — Я считал, что парни, вроде вас, не дадут мне возможности снова заняться этим делом.
Он откинулся назад и поманил пальцем бармена.
— Верни их нам, Клюгер, — мягко сказал он. — Ты достаточно умен, чтобы заработать на жизнь, и, думаю, не хочешь снова в Сан-Квентин.
Бармен принес пиво, и Кромби отхлебнул глоток.
— Чтобы снова очутиться в камере, тебе достаточно протянуть руки к этим алмазам.
— Откуда вы знаете, что меня не ждет приличный счет в банке Южной Америки?
— Потому, что ты не поехал в Южную Америку, а приехал сюда, — ответил он.
— Может, я появился здесь, чтобы встретиться с друзьями перед отъездом.
— Если бы ты избавился от этих камней, мы бы знали об этом, — сказал он доверительно. — Невозможно продать такую кучу драгоценностей незаметно. Кроме того, у тебя не было времени. Так что, приятель, ты вернулся, чтобы забрать камни, и в тот момент, когда ты возьмешь их, мы возьмем тебя.
Он сделал еще несколько глотков, потом вопросительно посмотрел на меня.
— Видел уже свою жену, Клюгер?
— Конечно, — кивнул я. — Она в порядке.
— Рассказала ли она о том, что случилось? — спросил он.
— О том, что она потеряла зрение? — Я усмехнулся. — Конечно, она рассказала мне.
— Не понимаю, как тебе удалось увлечь такую славную женщину, — проворчал он. — Ты хочешь сказать мне, что после семилетней отсидки возвращаешься домой, находишь свою жену слепой, и поэтому опять смываешься от нее, чтобы встретиться с этой дешевкой, сидевшей здесь пять минут назад?
— Вы дали мне кучу советов, хотя я у вас их не просил, Кромби. Теперь я вам кое-что посоветую. Подумайте о своих поганых делах!
На секунду гнев блеснул в его глазах. Потом он взял свою шляпу и встал.
