Когда Хуана остановилась, чтобы перевести дыхание, Кэд, наконец, задал вопрос, который его мучил:
— Крил сказал мне, что Ренадо не очень-то сговорчивый человек. Как тебе удалось уломать его?
Хуана улыбнулась.
— Ты ревнуешь, амиго? Это мне нравится. Мужчина, если он любит, должен быть немного ревнив.
Кэд отодвинул тарелку:
— Я спросил тебя и жду ответа.
— Ты рассердился?
— Пока нет, но это не исключено.
— Ах, обожаю, когда мужчины сердятся. Это говорит об их сильном характере.
— Можешь ты, наконец, сказать, что сделала, чтобы Ренадо переменил решение?
— Конечно. Тут нет никакой тайны.
Она доела торт с кремом и только после этого снизошла до объяснения:
— Мой отец, Томас Рокка, был одним из самых лучших пикадоров нашей страны. Он выступал, когда Ренадо только начал заниматься корридой. Отец нанял его, и, благодаря его популярности, Ренадо разбогател. Он помнит добро, и решил помочь мне.
Кэд успокоился:
— А что сейчас с твоим отцом? Он еще выступает?
— Нет, он слишком стар, чтобы быть пикадором. Сейчас держит магазин столового серебра в Таско. Я не люблю отца: это жестокий человек. Он хотел иметь сына, и когда родилась я, чуть не убил мою мать. Я убежала из дома в пятнадцать лет, и больше не встречалась ни с отцом, ни с матерью. Они так похожи друг на друга, и оба совсем не любили меня.
— Сколько тебе лет? — спросил Кэд, гладя ее пальцы.
— Семнадцать.
— И целых два года ты живешь без помощи родителей?
— Да. Мне нравится быть независимой.
Кэд внимательно посмотрел на Хуану:
— На что ты жила эти два года?
— Ты слишком любопытен, амиго. Мужчины не должны думать о некоторых вещах. У них слишком богатое воображение.
Кэд вздохнул и сделал знак официанту, который тут же принес счет.
— Вернемся в отель, — улыбаясь проговорил Кэд. — Я тебя хочу.
— Я так рада, что встретила тебя, — сказала Хуана с облегчением.
— Я тоже.
Они вышли из ресторана, держась за руки.
Педро Диас был маленьким крепышом с очень широкими плечами. Его тело, казалось, было сработано из железобетона и производило впечатление грубой силы. Лицо его было одновременно привлекательным и отталкивающим, а цвет кожи — неестественно темным для мексиканца. Он казался нахальным и гордым.
Войдя в большой салон для приемов, который Диас снимал в отеле «Торо», Кэд увидел, что матадор стоит у окна и смотрит на стены арены, находящейся по другую сторону улицы. Рядом с Диасом стоял его слуга, Реджино Франко, который только что закончил раскладывать шпаги на кушетке.
Франко был молод, невысок, а его быстрые, лживые глаза тут же забегали по лицу Кэда. Крил предупредил Кэда, что с этими двумя надо быть поосторожней.
— Реджино развлекает Диаса и выполняет разные его поручения, он предан хозяину и слушается его, как бога. Если Диас прикажет, слуга, не задумываясь, убьет любого. Но, если вы думаете, что между ними есть что-нибудь такое… вы ошибаетесь. Весь свет знает, что Диас большой любитель женщин.
В кресле, недалеко от окна, жуя сигару, сидел оживленный человек с огромным животом и устрашающими усами. Это был знаменитый Ренадо, менеджер матадора. Он встал, пожал Кэду руку и сказал, что счастлив познакомиться с таким известным человеком. Кэд тоже сказал ему что-то любезное на ужасающем испанском языке. Ренадо представил Кэду Диаса, который продолжал неподвижно стоять у окна. Но Кэд умел брать самые неприступные крепости, и пять минут спустя суровый матадор уже улыбался его остротам. Кэд понял, что Диас любит лесть, и тут же сыграл на этой слабости.
Крил все приготовил заранее, и Кэд тут же принялся за работу. Он никогда не жалел пленки, зная, что рано или поздно сделает нужный снимок. Колоссальный опыт подсказывал ему, что постепенно фотомодель привыкнет к аппарату, расслабится, и в этот момент может получиться тот снимок, которого ждал заказчик.
Диас охотно болтал, и Кэд соглашался со всем, что тот говорил. Внезапно Франко, который подозрительно косился на все это, неудачно задел шпаги, лежащие на кушетки, и они со страшным грохотом упали на пол.
Лицо Диаса исказилось от ярости и он заорал:
— Черт бы тебя подрал! Неужели ты не можешь не вертеться хоть пять минут!
Это был момент, которого ожидал Кэд. Он нажал на кнопку своего аппарата, предвкушая удачу. Но прежде, чем закончить сеанс, он сделал еще около двадцати снимков. Диас казался разочарованным.
— Вы хотите посмотреть бой? — спросил он.
— Конечно, — сказал Кэд, делая Крилу знак, что все в порядке.
— Это будет великолепное зрелище, — сказал Диас. — Вы сможете рассказывать детям и внукам, что видели великого Диаса, убивающего быка.
С непроницаемым видом Кэд ответил, что считает это великой честью. Он обещал Диасу прислать снимки и пожал протянутую ему руку. Провожая Кэда до двери, Ренадо подмигнул ему заговорщицки.
На улице Крил сказал Кэду:
— Очень глуп, но он большой тореро, сеньор. Он храбр, как лев. Многое можно простить такому человеку. Сейчас вы увидите его в деле. Через год или два его карьера закончится, потому что он слишком любит женщин. В постели он имеет не меньший успех, чем на арене. Это не самое лучшее занятие для тореро.
Кэд не слушал его. Он думал о Хуане. Она ушла из отеля очень рано утром, хотя он и просил ее пойти на корриду вместе. Она ответила, что все эти корриды ей страшно надоели, кроме того, необходимо подготовить дом, где она будет ждать Кэда после того, как он освободится.
С первым быком Диасу повезло. Это было мощное, быстрое и храброе животное. Крил сказал, что теперь редко встречаются такие замечательные быки. Люди, которые разводят быков для коррид, потеряли свое умение: теперь быки получаются маленькими и быстрыми, но не храбрыми, и пикадоры почти не могут их разъярить. А что делать матадору со спокойным быком?
Кэд, который никогда не видел корриды, внезапно понял, что присутствует на великолепном представлении. Он сделал, сотни три снимков, действуя со сноровкой профессионального фотографа. Крил очень удачно исполнял роль помощника.
Кэд был потрясен тем, как Диас убил быка. Он продемонстрировал свою феноменальную силу, вонзив шпагу в загривок зверя с такой силой и ловкостью, словно иголку в материю. Бык испустил дух еще до того, как упал на арену.
В то время, как Диас под аплодисменты публики гордо обходил арену, Кэд и Крил потихоньку ушли. Кэд заранее сговорился с одним фотографом, и тот обещал проявить ему пленку.
Два часа спустя, Кэд вышел из темной комнаты, держа в руках еще мокрые позитивы. Крил и хозяин ателье болтали, потягивая пиво.
— Вот лучшие, — сказал Кэд, раскладывая перед ними снимки.
Фотограф, толстый мексиканец, который был ярым противником коррид, слегка присвистнул.
— Да! — сказал он. — Я впервые вижу снимки корриды, которые доставляют мне удовольствие.
Крил покачал головой:
— Диас будет в ярости, когда увидит это.
— Ну и что? — сказал Кэд, засовывая высохшие снимки в большой конверт. — Отвезите меня домой.
Запуская мотор, Крил заметил:
— Диас — опасный человек. Он богат и очень популярен. Вы подумали об этом? Вы не польстили ему, сеньор… Я не понимаю, как вам удалось превратить его искусство во что-то грязное и подлое.
— Что и требовалось доказать, — ответил Кэд довольным тоном.
— Вряд ли Диас согласится с вами. Он может причинить крупные неприятности.
— Если бы я боялся людей, которые могут причинить мне неприятности, я никогда не нашел бы себе работу.
— Конечно, сеньор, но я должен вас предупредить.
— Спасибо. Посмотрим, что будет.
Крил пожал плечами:
— Понимаю, вы такой же храбрый, как и Диас.
— О, довольно, — поморщился Кэд. — Поезжайте скорей, я тороплюсь домой.
Домик не разочаровал Кэда. В нем была большая гостиная, две спальни, две ванные комнаты, хорошо оборудованная кухня, гараж на две машины, цветущий сад с маленьким фонтаном и старыми деревьями, которые давали густую тень. Мебель была подобрана с большим вкусом.
После экскурсии по дому Хуана нетерпеливо взглянула на Кэда. Он взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы.
— Ты не можешь себе представить, как все это важно для меня, — с чувством сказал он. — Это замечательно, дорогая. Первый раз в жизни я буду жить в настоящем доме, и все благодаря тебе.
Хуана прижалась к нему.
— Я ждала этих слов… Я так счастлива! Этот домик будет нашим столько, сколько мы захотим. Только нашим…
Они пообедали в ближайшем ресторане, а вернувшись, Кэд показал ей свои снимки. Она ничего не говорила до тех пор, пока не увидела снимок Диаса, ругающего слугу. Затаив дыхание, она отложила другие снимки и стала рассматривать этот.
— Он в сам деле был таким? — спросила она.
— Я дождался, пока он перестанет позировать, — ответил Кэд. — Да, это Педро Диас. Не такой, каким ему хочется выглядеть, и не такой, каким видят его другие, а какой он есть на самом деле!
