Джонни осмотрелся. Налево, над крышами домов, возвышался купол здания законодательного собрания штата.
— Колледж, должно быть, где учат на парикмахеров, чуть правее!
Сэм поморщился:
— Профессионально-техническое училище, что ли?
— Можно, конечно, пойти в какой-нибудь салон красоты, но мне кажется, оттуда нас турнут. Может быть, потом, когда станем миллионерами…
— Нет, — нахмурился Сэм, — мне этого не вынести.
Джонни покачал головой:
— Должно быть, я теряю хватку. Сам чувствую себя не в форме для такого испытания.
Следующие полчаса были мукой. Джонни пригласил в кресло ученик, которому вообще не стоило покидать родную ферму. Дурная привычка размахивать бритвой перед носом клиента, прежде чем отхватить кусок кожи со скулы, кого угодно способна была довести до белого каления. Наконец он с грехом пополам справился с бритьем и принялся маскировать порезы на лице кусочками пластыря.
— Сэр, не желаете ли нежный массажик? — промямлил ученик.
Джонни приоткрыл глаза. Убедился, что тот убрал бритву, и сказал:
— Я бы тебя сам помассировал, если бы прежде догадался выломать штакетину из забора.
Сэм был уже побрит. Его физиономию украшал длинный порез.
На улице Джонни извлек из кармана ломбардную квитанцию:
— Ну, теперь нам предстоит узнать самое худшее.
— Зачем это? — возразил Сэм. — Даже если Том заложил свою вещичку всего за один бакс, мы не сможем выкупить ее.
Джонни пожал плечами:
— Может, ты и прав, но есть конторы, где скупают такие квитанции. Ростовщики, они знаешь какие акулы? Дают примерно одну десятую от стоимости заклада. У мелких маклеров иногда можно получить на несколько баксов больше. Во всяком случае, взглянуть на вещицу-то можно, вдруг что и надумаем. Ломбард в двух кварталах отсюда.
Они сразу увидели над дверью три золотых шара, на стекле надпись «Дядя Джо. Друг в беде» и вошли. Дядя Джо, остроглазый, гладко выбритый молодой человек лет двадцати восьми-тридцати, окинул их изучающим взглядом. Джонни протянул ему квитанцию.
— Вот и мы, дядя Джо! — бодро приветствовал он его. — Давайте посмотрим, хорошо ли вы заботились о нашей фамильной реликвии.
Повертев квитанцию в руках, ростовщик спросил:
— У вас есть деньги, чтобы выкупить вещь?
— Вопрос в том, — не уступал Джонни, — у вас ли безделушка.
Молодой человек что-то побурчал и скрылся в кладовке. Он не возвращался так долго, что Джонни забеспокоился.
— Ау! — позвал он. — Где вы там? Не ждать же нам целый день!
Ростовщик вернулся со странным предметом в руках. Сантиметров по двенадцать в длину и ширину и сантиметров двадцати пяти высотой, фамильная реликвия были либо из чистого золота, либо позолоченная.
— Часы! — воскликнул Сэм Крэгг.
— Ну да, а вы чего ожидали? — вскинул брови ростовщик.
— Часы, — повторил Джонни. — А ничего часики! Фамильная ценность, досталась от дедушки.
Ростовщик поставил часы на прилавок и повертел в руках ярлычок.
— Ох-хо-хо! — сказал он. — Вместе с процентами получается двести шестьдесят четыре. Да-с, с вас двести шестьдесят четыре доллара. С центами мелочиться не будем.
— Ничего себе! — удивился Джонни.
— А вы чего хотели? Я дал вам за них две сотни.
— Но шестьдесят четыре доллара процентов — это грабеж средь бела дня. У меня с собой столько нет.
Дядя Джо строго посмотрел на него:
— Тогда зачем вы пришли? Раз не можете выкупить…
— Да я хотел выкупить. Вот только… в общем, думал, что процентов набежит долларов на десять. Ведь…
— А двести десять долларов у вас найдутся?
На сей раз Джонни Флетчер был застигнут врасплох.
— То шестьдесят четыре доллара, то сразу десять, — нашелся он. — Вы что, в самом деле?
— Мне нужны деньги, — пояснил дядя Джо. — Закладов слишком много скопилось. Черт с ними, с процентами! Двести десять, и часики снова ваши…
— Ну… — Джонни перевел дух, — это ужасно мило с вашей стороны! Ловлю вас на слове. Словом, подержите их до завтрашнего утра, а там посмотрим…
— Получается, у вас нет двухсот десяти. Ладно, забирайте за двести. Ровно столько, сколько я вам ссудил. Мне сегодня нужны деньги.
— И мне сегодня, — признался Джонни. — По правде говоря, с собой у меня денег нет. И завтра не будет. Но все равно, пожалуйста, подождите до завтра, хорошо?
Ростовщик поставил часы на полку. Едва он успел это сделать, часовой механизм заскрипел и зажужжал. В верхней части часов отворилась крошечная золоченая дверца, оттуда вышел золотой человечек, поклонился и… сказал:
— Пять часов, и день почти закончен…
У Сэма Крэгга от удивления глаза на лоб полезли. Джонни не отрываясь глядел на часы. Человечек еще раз поклонился и скрылся в своей норке. Золоченая дверца захлопнулась.
— Классные часы! — произнес ростовщик. — Если бы не нужны были деньги… оставил бы их себе.
Джонни облизал пересохшие губы:
— То-то и оно! Завтра… завтра мы вернемся с деньгами!
Он подобрал с прилавка квитанцию и сунул в карман. Оказавшись на улице, Сэм Крэгг присвистнул:
— Говорящие часы, Джонни! Слыхал?
— Неудивительно, что дядя Джо дал за них Тому двести баксов. А камешки видел? Часики стоят во много раз дороже двухсот баксов, даже если бы они и не были говорящими. Буду…
Какой-то человек, стоявший возле телефонной будки, шагнул им навстречу:
— Здорово, ребята!
Джонни остановился. У него за спиной он слышал тяжелое дыхание Сэма. Лицо незнакомца, кряжистого загорелого мужчины лет сорока пяти, расплылось в сардонической ухмылке.
— А я вас поджидаю.
— Кого это — нас? — поинтересовался Джонни.
— Допустим, Джона Смита и Джона Джонса. Уловили? Ну как, может, пойдем куда-нибудь, обсудим ситуацию?
— Что значит — куда-нибудь?
— Ох! — вздохнул здоровяк. — Я всего-навсего частный сыщик. Джим Партридж меня зовут. Живу я в «Браунфилде», через дорогу. Ну что, пошли?
— Не люблю частных сычей, — огрызнулся Сэм Крэгг.
— Раз уж вы об этом заговорили, — оживился Джим Партридж, — вам что, больше по душе сычи из полицейского управления? Если так…
— Мы выслушаем вас, — сказал Джонни. — Пошли, Сэм!
«Браунфилд» оказался второразрядным отелем. Номер Партриджа был расположен на самом верхнем, восьмом, этаже в конце коридора. Он отпер дверь и включил в комнате свет, так как окно выходило на вентиляционную шахту.
Достав из ящика комода бутылку виски, он налил в высокий стакан примерно на три пальца напитка. Потом предложил стакан Джонни. Тот отказался:
— На этой неделе я не пью.
Сэм Крэгг отказался тоже, и Партридж опрокинул себе в глотку содержимое стакана. Потом налил еще на четыре пальца виски и, не выпуская стакана из рук, опустился в ободранное кресло-качалку. Сэм Крэгг, прислонившись к двери ванной комнаты, остался стоять, а Джонни уселся на продавленную кровать.
— Слушаем вас, Джим Партридж.
Тот кивнул:
— Если не разводить канители, мне нужна квитанция из ломбарда, которую вы стибрили у молодого Тома Квизенберри в Миннесоте. Вот и все.
Джонни поджал губы:
— Если хотите покороче, вот наш ответ: фигушки!
— Я подозревал, что вы ответите именно так, — отреагировал Партридж. — Ладно. Я вам подыграю. Старый Саймон Квизенберри вчера дал дуба. Том отправился на тот свет раньше своего дедушки. Стало быть, часы возвращаются в семью.
— Отцу Тома, Эрику Квизенберри?
— В семью, — повторил Джим Партридж. — Знаете что, никакие вы не таинственные незнакомцы. По-моему, вы просто парочка неудачников в возрасте старше среднего. Вам просто повезло — очутились в камере, где мальчишка разболтался не в меру. Вы поняли, что вещичка стоящая, и воспользовались ситуацией. Но… не вышло! Так что раскошеливайтесь, ребята.
Подложив руки под голову, Джонни откинулся на спинку кровати. Он поднял глаза на грязный потолок:
— Может, и раскошелимся, Партридж. А ты уж, будь любезен, удовлетвори мое любопытство и расскажи немного о себе. Откуда ты узнал, что часы в ломбарде, через дорогу от этого отеля?
Партридж усмехнулся:
— Сосунки вы еще, как я погляжу. Я в своем деле собаку съел. Хотя должен признать, Том не больно-то много наследил. Мне понадобился месяц, чтобы выследить его.
— Месяц?
— Ну да! Следим за ним с тех самых пор, как он удрал из дому и его дедуля обнаружил, что внучек прихватил с собой часики.
— Но на прошлой неделе власти штата Миннесота связывались с его семьей. Как вышло, что тебя не оказалось в Миннесоте?
— Я гонялся за часами, а не за парнем. Когда он сел, их у него уже не было.
— Значит, ты вообще не был в Бруклендсе?
Партридж иронически улыбнулся:
— А зачем? Вы приплыли прямо ко мне в руки.
