— Посоветуйте, каким образом заставить Риту Квентин держать язык за зубами. Рейзер рассказал вам, какие она выдвинула требования?
— Конечно. Вы должны выяснить, покончила ли Гейл с собой или ее кто-то убрал. — Вивиен презрительно фыркнула. — У этой Риты вместо мозгов сплошная труха. Вы когда-нибудь слышали, чтобы кого-то убили, накормив снотворным? “Вот, Гейл, милочка, проглоти эти вкусненькие пилюльки, а не то я перережу тебе горло!” Нет, нет, эта Квентин просто ненормальная!
— Почему Гейл покончила с собой? — спросил я, стараясь не показать изумления.
— Полагаю, она понимала, что очень скоро потеряет Ллойда, — равнодушно бросила она.
— Гейл его так сильно любила?
— Откуда, черт возьми, мне это знать? — Вдова пожала плечами. — Зачастую я сама не уверена в собственных чувствах. Но ей, конечно, было все известно обо мне и Ллойде. Точно так же, как я знала про него и Риту Квентин. Гейл не производила на меня впечатления сентиментальной особы. Но ведь нельзя быть ни в чем уверенной.
Правда?
— Вы когда-нибудь встречались с автором телепередач Лестером Фоссом?
— Не знаю. — Она пожала плечами. — Возможно. Я встречалась с тысячами людей, и меня бы не удивило, если бы Фосс оказался среди них.
— Вы не знаете, были ли они с Гейл любовниками?
— Я всегда считала, что она слишком занята теннисной ракеткой, чтобы у нее оставалась какая-то энергия для упражнений в закрытом помещении. Но впечатление могло быть и обманчивым. — Она снова покачала головой. — Каким образом вы намереваетесь решить задачу?
— Существует один крайне простой способ: уговорить Годфри показать Рите Квентин предсмертную записку Гейл.
— Нет, это не годится, — категорически заявила она.
— Почему?
— В ее намерениях несложно разобраться, — пояснила Вивиен. — Наверное, потому, что во многих отношениях мы с ней похожи. Ее требование всего лишь уловка, чтобы запутать дело. Она у кого-то на крючке. И если мы проследим вдоль лески, то рано или поздно все выяснится. Тогда мы узнаем, чего она в действительности добивается. Самое же прекрасное здесь то, что она все это время будет держать рот на запоре. Совсем другое дело Годфри. Он определенно ненормальный. Попытайтесь нажать на него, и он расколется. Вот так! — Она громко щелкнула пальцами. — А после этого сам потащит в газеты предсмертную записку своей сестры, понимаете?
— В каком смысле “расколется”?
— С него слетит вся спесь, в страхе он натворит массу глупостей. Так что его просто нельзя трогать.
— Та-ак! Что же вместо этого вы предлагаете? — проворчал я. — Что я должен делать?
— Ничего! — ответила она не раздумывая. — Скажите Джо Рейзеру, что работаете. То же самое скажете Рите Квентин. Сами же ровным счетом ничего не делайте. Через какое-то время Рита устанет морочить всем голову и откровенно заявит, чего она хочет. Ну а до этого мы должны сидеть и не рыпаться. В особенности вы!
— Ничего не предпринимать, пока не прорежется Рита?
— Или я, — спокойно ответила она. — Когда будет покончено с похоронами и всей этой ерундой, я смогу сосредоточиться. И возможно, у меня появятся разумные идеи. Вы же тем временем делайте вид, что трудитесь не покладая рук. Особенно если будет звонить Джо Рейзер.
— Идите к черту! — произнес я не очень вежливо. — Никогда в жизни я не пойду на такой обман!
Злые огоньки вновь вспыхнули в ее глазах. Она довольно долго глядела на меня, затем, усмехнувшись, превратилась в настоящую тигрицу.
— Вы слишком волнуетесь, дорогой! — едва слышно прошептала она.
Я недоуменно смотрел, как Вивиен положила на край пепельницы мундштук, потом аккуратно поставила на столик бокал. Такую же операцию она проделала и с моим бокалом. Затем, взяв мои руки, потянула их, пока они не обхватили упругие холмики ее груди.
— Прекрати волноваться, дорогой! — сказала она хрипловатым голосом. — Я позабочусь, чтобы ты не скучал во время своего вынужденного бездействия.
Она прижалась ко мне, обвив обеими руками мою шею, а ее губы нашли мои. Меня словно пронизало ударом тока высокого напряжения. Где-то очень далеко я слышал трели дверного звонка. Они, казалось, не беспокоили Вивиен Карлайл. Поэтому я справедливо решил, что у меня-то и вовсе нет оснований тревожиться. Через мгновение ее руки оказались у меня под пиджаком, ногти впились в мое тело.
Звонок еще пару раз попробовал обратить на себя внимание. В голове у меня пронеслось, что какой-то коммивояжер со своими товарами проник на территорию Беверли ну и конечно же выбрал мой домик.
Наконец, посетитель просто прижал палец к кнопке звонка и уже не отпускал ее. И тогда Вивиен откинула назад голову и сочувственно улыбнулась мне.
— Это наверняка мой друг Марвин, — сказала она. — Беспокоится обо мне. Думаю, лучше впустить его в дом.
— Какая досада! — пробормотал я.
— У нас еще будет время. — Она вернула мои руки на место. — Марвин суетится по всяким пустякам!
Это был вечер, полный всяких неожиданностей. Судя по тому, как Вивиен говорила о Марвине, он мне представлялся этаким старым дядюшкой. Возможно, еще не дрожащим от слабости, но определенно седовласым, слегка прихрамывающим и опирающимся на трость.
Когда я открыл дверь, мне пришлось пересмотреть свои представления. Да так быстро, что у меня чуть не задымились мозги.
Он был примерно моего возраста, на пару дюймов выше ростом и фунтов на двадцать тяжелее. Очень сильный. Одним взмахом его руки я был отброшен к стене.
— Где Вивиен? — заорал он. — Если вы ее обидели, то я из вас...
— Она в гостиной, — поспешно ответил я. — С ней ничего не случилось, так что остыньте.
Его коротко подстриженные черные волосы, злые серые глаза и свирепая физиономия, несомненно, устроили бы любого продюсера, подбирающего статистов на роли каторжников. Спортивная куртка, по расцветке и рисунку напоминающая шахматную доску, брюки пурпурного цвета, ярко-лимонная рубашка, оживленная изумрудным галстуком в горошек. Парень был либо дальтоником, либо сумасшедшим, либо тем и другим одновременно. На мгновение мне показалось, что он намеревается вбить мою голову в плечи. Издав звук, похожий на рычание, он двинулся в гостиную. Я шел следом. Мы вместе увидели Вивиен, которая, повесив голову, сидела на кушетке.
— Видите? — сказал я раздраженно. — Какого черта вы так беспокоились?
И тут она подняла голову. Я остолбенел и в ужасе уставился на нее: растрепанная прическа, размазанная по всему лицу губная помада, расстегнутая до талии блузка, обнажавшая грудь, символически прикрытую белым кружевом бюстгальтера...
— Марвин, — обратилась она к телохранителю рыдающим голосом, — он.., он набросился на меня!
— Замолчите! — заорал я. — Что за мерзкая провокация!..
Я был страшно возмущен и совсем упустил из виду, что Марвин был человеком действия. Кулаком он ударил меня прямо в солнечное сплетение, так что я просто согнулся пополам. Тогда он обрушил град ударов на мою шею, и я свалился на пол. В довершение получил носком ботинка по ребрам. Я катился по полу, пока не наткнулся на кушетку. Откуда-то издалека до меня донесся вкрадчивый гортанный голосок:
— Помни, дорогой, ничего не предпринимай, пока я не позвоню!
Но Марвин не мог остановиться. Он ударил меня ногой по голове, и все погрузилось в непроглядную тьму.
Конечно, во всем виноват был я один. Это была моя первая мысль, когда я пришел в себя.
Утреннее солнце немного скрасило мое состояние. Все было бы сносно, если бы не шишка на голове за ухом, ссадина на боку и ноющая боль в области брюшины. Я утешал себя мыслью, что в один прекрасный день поквитаюсь с ним. Больше всего мне хотелось высечь этого наглеца Марвина как мальчишку.
Нажав на дверной звонок, я закурил сигарету. Дверь открылась на третьей затяжке; высокий тощий субъект лет сорока посмотрел на меня со страдальческим выражением в глазах.
— Черт бы вас побрал, — сказал он ровным голосом, — я работал.
— Мир так тесен! — подмигнул я ему. — Я тоже работаю. Вы Лестер Фосс? Субъект кивнул.
— А вы кто такой? — осведомился он.
— Рик Холман. — Его глаза посуровели. — Оказалось, что найти вас не так уж и трудно. Меня внезапно осенило: я заглянул в телефонную книгу.
— Я же сказал вчера вечером, что не хочу говорить о Гейл, — упрямо повторил он.
— Существует предположение, — продолжал я, не обращая внимания на его недовольный тон, — что она не покончила с собой, а была убита. Есть также мнение, что вы проводили много времени в ее доме по праву, старого друга Ллойда Карлайла, а вовсе не были любовником Гейл, как утверждают некоторые.
Лестер часто заморгал, потом крепко сжал челюсти.
— Ладно, полагаю, вам лучше войти, — пробормотал он.
Я прошел следом за ним в комнату, уставленную стеллажами с книгами. На письменном столе стояла пишущая машинка, пепельница была забита окурками, бумаги валялись не только на столе, но и на полу, а возле машинки красовалась большая чашка с остатками давно остывшего кофе...
