Безумный свидетель - Евгений Евгеньевич Сухов

© Сухов В., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

– Матрену убили! Убили прямо в артели. Сначала снасильничали, а потом и грохнули!

Ошарашивающая весть в утро воскресного дня разнеслась по Ямской слободе с невероятной быстротой. Четырнадцатилетнюю Матрену знали в округе все, она вместе со своим дедом работала в ювелирно-художественной артели «Путь Октября». Девочка она была приветливая, разговорчивая. Несмотря на возраст, весьма серьезная, даже умудренная жизненным опытом, какими бывают только дети, лишившиеся в малолетстве родителей.

Трудно было поверить, что у кого-то может подняться на ребенка рука, а тут такое… Ей бы жить долго, дарить добро окружающим. Выйти замуж, рожать детей, а тут у нее отняли все. Не прошло и четверти часа, как у двухэтажного дома по улице Ухтомского, где размещалась ювелирно-художественная артель «Путь Октября», собралась многочисленная толпа, каковая случается разве что по каким-либо праздникам, да и то лишь тогда, когда получено распоряжение от высокого начальства. Наиболее решительно настроенные любопытствующие то и дело пытались проникнуть на второй этаж, в помещения конторы артели, где произошло убийство девочки, однако у входа на лестницу, ведущую на второй этаж, стоял милиционер в шинели из темно-синего сукна и время от времени, отталкивая наглецов руками и делая строгим лицо, негромко прикрикивал:

– А ну, осади! Осади, кому говорю! Куда прешь?! Нельзя, сказал, там разбираются.

Милиционер выстаивал у лестницы напрасно. Первые свидетели, кто обнаружил тело четырнадцатилетней Матрены Поздняковой (или Моти, как называли ее в округе), – а таковых было двое мужчин, да еще трое (две женщины и старик) присоединились к ним через несколько минут – уже успели изрядно натоптать в распахнутой настежь конторе артели и комнате при ней, где на диване лежал растерзанный труп девочки, и тем самым уничтожить следы преступника или преступников. Ежели, конечно, таковые следы все-таки имелись.

Хорошо хоть, что эти первые посетители конторы не притрагивались к телу убитой Моти и не меняли первоначальное положение. Так что сдерживать зевак, желающих поглазеть на случившееся, особой нужды не было, разве что для порядка. К тому же следовало исполнять приказ начальника городского отделения милиции майора Марата Абдулловича Темирзяева, который самолично немедленно выехал на место преступления – детей в Казани убивают не каждый день. Трагический случай подходил к разряду особых, поэтому личное присутствие руководителя отделения, на территории которого произошло жестокое преступление, совсем нелишне.

С майором Темирзяевым в помещении конторы артели находился участковый уполномоченный старшина милиции Окулов, прибывший на место преступления из блюстителей правопорядка первым; следователь Кикин из следственной группы отделения милиции, пришедший вместе с Темирзяевым, и судмедэксперт Барановский из бюро судебно-медицинской экспертизы.

Картина, что им предстала при осмотре места преступления, выглядела следующей.

На второй этаж дома, где разместилась контора ювелирно-художественной артели, вела крепкая деревянная лестница, вымытая до зеркального блеска, со стертыми ступенями и с резными крепкими перилами, оканчивающаяся площадкой с деревянными ограждениями по периметру. На площадке – старая, но крепкая дверь, обитая зеленой выцветшей клеенкой, оставшаяся еще со времен государя императора Николая Александровича. Замок в двери оставался неповрежденным, что свидетельствовало о том, что либо дверь была открыта изнутри, либо преступник воспользовался родным ключом. К двери был прикреплен небольшой металлический колокольчик, так что при ее открытии звучал громкий звон, извещающий о приходе очередного посетителя или о его уходе. Изнутри дверь закрывалась на крепкий железный крюк, намертво вбитый в стену, – черта лысого выдернешь таковой, даже если ты Гриша Новак [1]! Небольшая передняя со старой деревянной вешалкой в углу продолжалась внутрь конторы узким коридором, с левой стороны которого размещались двери в служебные комнаты.

Первое конторское помещение, совсем небольшое, имело двухстворчатую дверь и исполняло еще роль магазина, или, скорее, некоего подобия выставочного зала. В нем за загородкой с перилами высотою по грудь находилось несколько витрин со стеклянными дверцами, где была выставлена продукция, производимая ювелирно-художественной артелью. Это серебряные портсигары и мельхиоровые подстаканники; медные посеребренные и серебряные дамские пряжки, осыпанные прессованными камнями; многочисленные серьги, кольца и броши (некоторые экземпляры имели позолоту); вызолоченные изнутри стопки; позолоченные мельхиоровые десертные чайные и столовые ложки; кожаные браслеты для часов; кулоны разной величины и формы… Каждый посетитель мог купить любое понравившееся изделие из выставленного или заказать понравившееся и внести за него аванс. В эту комнату можно попасть как из коридора, как это делали посетители, так и из помещения конторы.

Вторая комната – это собственно сама контора, где сидели и работали председатель промыслового кооператива – так в официальных бумагах именовалась артель «Путь Октября», бухгалтер (он же кассир), торговый агент, каковых в не столь отдаленном времени именовали приказчиками, если он не задействован в магазине и не имел каких-либо дел с посетителями. Здесь было расставлено несколько письменных столов и в самом углу – за рабочим местом председателя кооператива – большой, высотою в человеческий рост, несгораемый темно-коричневый шкаф из толстых металлических листов. В помещения конторы артели можно попасть опять-таки как из коридора, так и из первой комнаты, что по нескольку раз, на дню проделывал торговый агент, когда слышал звон колокольчика входной двери, извещающий о приходе очередного посетителя, которого нужно принять и обслужить.

Третья комната жилая, в которой размещались дед Степан Кириллович Поздняков и его покойная внучка Матрена. Обстановка в ней простая – железная кровать деда с плетеным круглым ковриком возле нее, фанерный шифоньер с кое-какой довоенной одежонкой и бельем; за цветастой занавесью – пружинный промятый диван с откидывающимися валиками по торцам, на котором коротала ночи Мотя, и этажерка с несколькими книгами и школьными учебниками. Посередине комнаты возвышался квадратный стол и стояли придвинутые к нему четыре стула. В углу комнаты, отодвинутый к самой стене, находился табурет, очевидно принесенный когда-то кем-то из кухни, да так здесь и прижившийся. Вход в комнату имелся только из коридора и крохотной кухни, что расположена в самом конце коридора. В нее можно попасть как из коридора, так и из жилой комнаты. В кухне небогато – круглый обеденный раздвижной стол, плетеный шаткий стул, две крепкие табуретки, водопроводный латунный кран с жестяной поцарапанной раковиной и старинный резной буфет под темным лаком, что делало его весьма древним. Впрочем, так оно и было в действительности. Буфет достался Степану Кирилловичу от матери, а той – перешел от ее отца. В его верхней части находилась разная стеклянная и керамическая посуда. На разделочном столе стояли закопченный чайник и керосинка. В двух выдвижных ящиках – ножи-ложки-вилки. В нижней части буфета покоились разнокалиберные поцоканные кастрюли, две большие и тяжелые чугунные сковороды, деревянное корытце с сечкой для рубки капусты и запасы разнообразных круп, куски колотого сахара и мука в кулечках – Степан Кириллович пережил три войны, поэтому, как никто другой, знал, что запас карман не тянет. Особенно важен он в лихую военную годину. К тому же старики по природе своей народ экономный и запасливый – жизнь научила.

В коридоре, несмотря на тщательный осмотр, крови не обнаружилось. Возможно, что ее не имелось вовсе, но нельзя исключать и того, что ее попросту затоптали те пятеро человек, что первыми проникли в помещение конторы еще до появления сотрудников милиции. Следов борьбы или каких-либо иных признаков совершения преступления, а также кровавых подтеков, брызг, помарок не обнаружено ни в одном из помещений ни на полу, ни на стенах, ни на мебели и иных предметах, исключая жилую комнату, где на диване находится бездыханное тело девочки. И где ее, по всей вероятности, и убили. Орудие убийства, несмотря на самые тщательные поиски, обнаружить так и не удалось. Вероятно, убийца (или убийцы) унес его с собой и где-нибудь по дороге от него избавился. В комнатах был полный порядок – ни разбросанных вещей, ни поломанной мебели, ни комков грязи по углам. Разве что в помещении конторы, где находились столы и несгораемый шкаф, ящики двух столов – бухгалтера и председателя – были выдвинуты и на полу возле них валялись выброшенные из них папки и листки различных артельных документов. По предположению майора милиции