Радиация - Сергей Леопольдович Леонтьев

© Леонтьев C., 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

11 мая 1980 года, город С., раннее утро

Что-то смущало доктора Сергеева. У пациента типичная клиническая картина тяжелого гастроэнтерита. Возможно, острого панкреатита. Неудержимая рвота, вздутие живота, жидкий стул, высокая температура, спутанное сознание. Но откуда свежие ожоги на руках? Причем не термические, больше похожие на химические. Плюс дерматит, которого раньше не было.

– Доктор… – напомнила о себе Оксана.

Последний вызов, смена заканчивается, ящик-укладка раскрыт, помощница ждет назначений. Через час ей, студентке пятого курса медицинского института – и, между прочим, его невесте – надо быть на лекциях. После занятий они договорились съездить в магазин для новобрачных¹ – получили приглашения, когда подавали заявление в загс. А он сидит как истукан, в голове крутится какая-то мысль, но в диагноз не оформляется.

Или у пациента просто инфекция? Жена пострадавшего, бледная и растерянная, смотрит на доктора с надеждой. Говорит, что утром муж ушел, как обычно, на работу. Позавтракал, на здоровье не жаловался. После работы поехал в гараж, где у него мастерская. Он там часто до ночи пропадает. Вернулся поздно, после одиннадцати, совершенно больной. Ничего не объяснил, лег в кровать. Был настолько слаб, что не мог сам раздеться. Жена чувствует себя хорошо. Пятилетняя дочка спит в своей комнате, с ней тоже все в порядке.

Андрей взял руку пациента. Холодная, влажная. Ожоги на ладонях, как будто мужчина что-то держал. Но не горячее. Другие ожоги. И выше…

Господи, только не это!

Сергеев посмотрел на стоящую рядом женщину.

– Скажите, у вашего мужа были волосы на руках?

– Да, – испуганно подтвердила жена, – и руки и грудь были волосатые. А сейчас на руках ничего нет.

– Оксана. – Голос внезапно сел, как будто Сергеев выпил ледяной воды. – Спускайся в машину.

– Но…

– Быстрее!

Он посмотрел на нее так, как никогда раньше не смотрел. Оксана встала, начала закрывать ящик. Лицо девушки побледнело, руки тряслись. Она еще не понимала, что происходит, но чувствовала – что-то очень плохое.

– Ящик оставь и передай по рации сигнал «три двойки».

Оксана ойкнула, глаза расширились.

– А ты?

– Бегом! – крикнул Андрей.

Оксана выбежала. Сигнал «три двойки» означал подозрение на острую лучевую болезнь.

Девять месяцев назад. Август 1979 года, Эль Сегундо, Калифорния, США

Эдвард Линн, генеральный директор «Аэроджет Рокетдин», компании-поставщика ракетных двигателей для Пентагона, недавно отметил пятидесятилетие. Подтянутый, с густой шапкой темных волос без малейшего признака седины, он выглядел максимум на сорок. Линн почти не употреблял спиртное, не курил, четыре раза в неделю играл в теннис и ежедневно по утрам бегал в парке с реликтовыми секвойями недалеко от своей роскошной виллы.

Сейчас в специально оборудованном, защищенном от прослушивания помещении на сорок втором этаже штаб-квартиры компании он пил минеральную воду и с осуждением смотрел на собеседника, грузного, с нездоровым цветом лица адмирала Бобби Рона Илдмэна, директора ЦРУ и советника президента по вопросам разведки. Адмирал уже в третий раз пополнял содержимое своего бокала односолодовым виски и курил вонючую никарагуанскую сигару, стряхивая пепел на ручной работы персидский ковер. Предстоящее в сенате повторное рассмотрение договора по ограничению стратегических вооружений между США и СССР, по убеждению Линна, следовало обсуждать на трезвую голову.

– Раньше июня следующего года они до этого вопроса не доберутся, – проворчал Илдмэн, – так что время у нас есть.

– Есть, но немного. Если договор ратифицируют, о контракте с Пентагоном можно забыть.

Директор ЦРУ вяло махнул рукой.

– Не ратифицируют. Я держу ситуацию под контролем.

– Надеюсь на тебя, Бобби. – Линн со значением посмотрел на адмирала. – Сам понимаешь, как поведут себя акции, если не будет контракта.

Илдмэн недовольно поморщился. Среди его личных финансовых активов был крупный пакет акций «Аэроджет Рокетдин», и адмирал не любил, когда ему об этом напоминали.

– Ты же знаешь, сколько нам стоило заблокировать закон в этом году. – Линн сделал акцент на слове «сколько». – А в следующем – выборы. Аналитики предсказывают победу республиканцев, демократы нервничают, мы можем не собрать нужного количества голосов…

– Я же сказал, Эдвард, – в голосе директора ЦРУ звучало раздражение, – все под контролем. У них не будет вариантов.

– Надеюсь. – Линн с сомнением покачал головой.

Вертолет взмыл над крышей, сделал круг и взял курс на базу ВВС, где уже прогревал моторы транспортный борт. Илдмэн смотрел в иллюминатор, на открывшуюся с высоты птичьего полета панораму города – ровные кварталы малоэтажной застройки, пики небоскребов и соседствующие с ними виллы с голубыми линзами бассейнов, – и думал, что старый пройдоха Линн знает, куда и когда нужно надавить, чтобы получить результат. Недаром столько лет сидит на миллионных контрактах с Пентагоном. Адмирал тихо выругался. Знает ведь, подлец, что тема акций для него, Илдмэна, неприятна, и все-таки вставил в разговор. Но в одном он прав – ратификацию нельзя пускать на самотек. Нужна изящная оперативная комбинация с громким выхлопом, и он знает, кому эту комбинацию поручить.

11 мая 1980 года, город С.

Медицинский изолятор, в который доставили бригаду скорой помощи, находился на территории воинской части. По эмблемам в петлицах Андрей понял, что часть относилась к химическим войскам. Они с Оксаной никогда здесь раньше не были. Гражданскую «Скорую» сюда не вызывали, особо секретный объект обслуживался исключительно военными медиками.

В санпропускнике у них повторно замерили радиоактивный фон на одежде и, хотя фон был в допустимых пределах, попросили раздеться, выдали больничные пижамы и отправили мыться. Оксана нервничала, переживая из-за возможных последствий их пребывания в квартире пациента с лучевым поражением. Андрей как мог успокаивал девушку. Приехавшие дозиметристы опасного уровня радиации в квартире не обнаружили. Сам пациент, конечно, «фонил», но не критично. Общавшаяся всю ночь с ним жена чувствовала себя нормально.

После душа Андрея и Оксану развели в разные боксы, шустрая медсестра взяла кровь на анализ, а неразговорчивый санитар – судя по короткой стрижке и торчащим из-под халата форменным брюкам, солдат-срочник – прикатил на тележке вполне приличный завтрак.

Яичница с колбасой, сырники и растворимый кофе примирили Сергеева с положением бесправного пленника. Он уже начал поглядывать на аккуратно заправленную кровать, когда дверь распахнулась и в бокс вошел средних