Уличить преступницу было невозможно. Сделав черное дело, она мигом прибежала в спальную комнату, и так как ее кровать стояла возле двери, никто и не заметил, как она юркнула в постель. А несчастную Ругову спустя несколько часов нашла Дерюга и подняла ужасный крик.
После того случая Ксения очень изменилась. Она стала развязной, грубила «синявкам» и часто ходила в «мовешках», что ее ничуть не смущало. Помнишь, наши глупые прозвища: «парфетка» — хорошая девочка, «мовешка» — плохая. И кисточки нам раздавали: синие — за прилежание, красные — за поведение. А мы их на ушки вешали и так к родителям выходили, чтобы все знали, какие мы хорошие девочки. Как давно это было!
Ксения не играла в наши игры, а только смеялась и называла нас глупыми институтками, которые никогда не узнают, что такое настоящая жизнь. Это она намекала, что уж ей-то все известно о взрослой жизни… И находились глупенькие, которые всерьез ей верили и слушали, затаив дыхание, ее нелепые рассказы.
Полина, милая, а ведь только после твоего письма я задумалась, действительно ли ее рассказы были столь нелепы и фантастичны, как это казалось нам? Помню, краем уха я слышала: она говорила о том, что у настоящей дамы должен быть покровитель, обязательно богатый, в чинах и не скупящийся на подарки.
Вокруг Ксении всегда собирались обожающие подруги, которые сидели рядышком и внимали ее бойким речам. Она ходила по коридору, окруженная свитой, провожающей ее в обеденный зал и в классы.
Вот чего я не могу понять: и «синявкам», да и самой мадам фон Лутц словно глаза затмило. Они не замечали ни ее отвратительного поведения, ни вызывающих манер, словно так и надо было себя вести. Зато другим, особенно пансионеркам, спуску не давали — придирались к каждой мелочи. У Ксении появились дорогие корсеты, шелковое белье под форменным платьем с пелеринкой, а однажды она даже демонстрировала подружкам большую атласную коробку с французскими духами и притираниями.
Институт Ксения закончила посредственно, если не сказать хуже. На выпускных экзаменах она еле-еле бормотала что-то невнятное, и учителя выставляли ей оценки, скорее, из сострадания и смущения.
Потом, когда вы с мужем уехали в Санкт-Петербург, я частенько встречала Ксению в Александровском парке. Пышная, рыжеволосая и белокожая, затянутая в корсет-дудочку, в шляпке с пером попугая, она прохаживалась по аллеям каждый раз с другим кавалером и заливисто смеялась. А когда мы с маменькой посещали «четверги» Елизаветы Павловны, то Ксения Блох была там притчей во языцах. Рассказывали, что барон И*** купил ей дом, а полковник В*** — бриллиантовый гарнитур. Из-за нее стрелялись поручик Дубинин и штабс-капитан Голиков. Обоих выслали из N-ска, полковник Л*** надавил на все пружины, и добился их перевода куда-то в провинцию.
Мне давно уже не приходилось ничего слышать о Ксении. После той истории с дуэлью она перестала показываться в парке, а на «четвергах» наши почтенные матроны поджимали губы, только услышав ее имя. Вскоре я вышла замуж и покинула N-ск вместе с Аркадием.
Не знаю, милая Полина, удалось ли мне помочь тебе своим рассказом, но это единственное, что я знаю.
Аркадий тебе кланяется и спрашивает, когда ты приедешь к нам в Ливадию.
Остаюсь твоя верная подруга,
Юлия.
* * *
Штабс-капитан Николай Сомов — поручику Лейб-Гвардии Кирасирского Его Величества полка Алексею Соковнину, Москва.
Алеша, душа моя, совсем тебе не писал, хотя получил целых три твоих ответа, чему премного обрадовался. Жениться я не собираюсь, ежели честно — пока даже не надеюсь поцеловать Полине ручку, хотя она не невинная девушка, а зрелая дама, вдова. Держит себя со всей строгостью, недаром получила институтское воспитание.
Она очень обеспокоена судьбой своей воспитанницы, сопровождает ее всюду. Мы ездим кататься на санках с Еловой горы, покупаем в Александровском саду пончики с заварным кремом и стараемся растормошить Настю всеми доступными способами.
Третьего дня Полина меня очень удивила. Только я зашел в гостиную, она встретила меня вопросом:
— Николай Львович, я могу надеяться на вашу помощь?
— Разумеется, — ответил я, — вы еще сомневаетесь? Вот не ожидал!
— У меня очень щекотливое дело. Мне нужно найти в N-ске одну даму.
— Так в чем же дело? Обязательно найдем.
Полина как-то странно на меня посмотрела, а потом, собравшись с духом, сказала:
— Г-н Сомов, эта дама не нашего круга. То есть она дворянка, выпускница института, в котором я училась, но сейчас она — кокотка. У нее есть собственный дом, но, как вы сами понимаете, я не могу туда пойти. А мне настоятельно необходимо с ней поговорить и кое—что разузнать.
И я отправился на поиски. Дом на Староямской улице я отыскал сразу. Из-за живой изгороди разглядеть его подробно не представлялось возможным. Да и вход был так запрятан, что я еле его нашел. Позвонив в колокольчик у двери, я еще долго топтался у входа, пока, наконец, мне не открыла смазливенькая горничная в кружевной наколке.
— Вам кого? — спросила она меня.
— Прошу простить за беспокойство, здесь ли живет мадемуазель Ксения Блох? Позвольте представиться: штабс-капитан Сомов. Пришел к мадемуазель Блох по неотложному делу.
Она попросила подождать, быстро вернулась, и провела меня внутрь.
Дом, я тебе скажу, Алеша, ничего особенного собой не представлял. Обычный, на шесть комнат, с мезонином и флигельком во дворе.
Навстречу мне вышла очень красивая дама, среднего роста, белокурая, в зеленом шелковом капоте.
— Чем обязана? — спросила она меня настороженно, нервно запахивая на груди капот.
— Прошу простить меня великодушно за незваное вторжение. Штабс-капитан Николай Сомов, — отрекомендовался я. — Я имею честь разговаривать с госпожой Ксенией Блох?
В ее глазах, Алеша, я заметил быстро промелькнувший испуг, но она быстро овладела собой и произнесла:
— Нет, вы ошиблись. Здесь нет такой.
— Может быть, вы поможете мне найти ее? По моим сведениям, когда-то этот дом принадлежал именно ей.
— Ни о какой мадемуазель Ксении Блох я не слышала и считаю ваш визит недоразумением, — резко сказала она.
— Тогда откуда вы знаете, мадам, что Ксения Блох мадемуазель, а не госпожа, мадам или вдова?
— Я прошу вас покинуть мой дом, штабс-капитан. Здесь вы не найдете искомого, — она повернулась и вышла из гостиной.
Появилась горничная и провела меня к выходу.
Вот так, несолоно хлебавши, я возвратился к Полине.
Они с отцом обедали. Настя была в своей комнате, а Полина по обыкновению спорила с Лазарем Петровичем. Увидев меня, она обрадовалась и усадила за стол. Приятно, Алеша, что такая женщина вспыхивает при твоем появлении.
На обед подавали гуся. Управившись с солидным боком, положенным Полиной мне на тарелку, я рассказал о своей конфузии.
Лазарь Петрович проявил живейший интерес к моему рассказу. Переспросил адрес, потребовал описание белокурой красавицы и вдруг заявил, что сможет нам помочь.
— Как-то мне пришлось давать совет одному моему клиенту, — начал рассказывать господин Рамзин. — Я не буду упоминать его имя, скажу лишь, что человек он не из последних в нашем городе и весьма состоятельный.
Отец Полины отпил вина и продолжил:
— Его главной страстью были женщины. Если одни проигрывают состояния, другие топят свой разум в вине, то мой знакомый не пропускал ни одной юбки. Характер Дон-Жуана, наклонности Казановы, а темперамент — языческого фавна. Кстати, на фавна он походил весьма: маленький, с козлиной бородкой, но женщины просто сходили с ума от него. И самое интересное, что порядочные дамы его ничуть не привлекали. Он находил удовольствие, общаясь с самыми падшими из них.
— С какими только особями тебе приходится общаться, папа! — вздохнула Полина.
— Это даже интересно! — оживился Рамзин. — Придет к тебе эдакий тип, а я думаю: «И где ты, голубчик, раньше-то был? Посоветовался бы заранее, и дров не наломал, и денег меньше бы потратил». Эх… Мы, адвокаты, как золотари работаем: никто нас видеть не хочет, вспоминать о нас и не думают, а в дерьмо вляпаются, прости, Полюшка, тут же адресок заветный достают, давай, милейший, разгребай!..
Лазарь Петрович достал вересковую трубку, набил ее и с наслаждением закурил. Несколько минут мы сидели молча. Я поглядывал на Полину, она на меня, пока, наконец, ее отец не отложил трубку в сторону:
— Мой клиент встретил даму, которая поразила его воображение. Ею и оказалась Ксения Блох, которую вы разыскиваете, штабс-капитан. На него как затмение нашло — всю жизнь скакал по девкам, а тут зацепило его. Замуж ее стал звать, а она ему в лицо рассмеялась, мол, за нищего не пойду, пусть деньги немалые принесет. У нее тогда в покровителях генерал ходил. Клиент мой потратил на нее оставшиеся от продажи имения средства, а она деньги взяла, но замуж не пошла, сказала, что ей и за генеральской спиной неплохо.
