— Но как вы сами считаете — кто сильнее?
— У меня длиннее руки и больше вес. Однако Стефенсон боксировал лучше. Если бы кто-нибудь вел счет, он бы выиграл оба раунда по очкам. Он без труда держал мои удары, оставаясь на ногах, и предпочитал ближний бой. Можно сказать, он победил.
Гувер усмехнулся.
— Считаете ли вы его хорошим руководителем контрразведки?
«Лучшим в мире», — подумал я и сказал:
— Да, сэр.
— Известны ли вам имена кого-нибудь из американских знаменитостей, которых он завербовал?
— Да, сэр, — ответил я. — Эррол Флинн, Грета Гарбо, Марлен Дитрих... писатель Рекс Стаут... Если ему требуется пустить тот или иной слух, он пользуется услугами Уолтера Уинчелла и Уолтера Липпмана. На него работает несколько тысяч человек, среди них — около трехсот американцев-любителей, вроде тех, которых я назвал.
— Эррол Флинн, — пробормотал Гувер, качая головой. — Вы ходите в кино, Лукас?
— Изредка, сэр.
Гувер вновь криво ухмыльнулся.
— Значит, вы готовы поверить в выдуманную историю, когда ее показывают на экране, но отвергаете, если она напечатана на бумаге?
Я не знал, что сказать, и промолчал.
Гувер откинулся на спинку кресла и закрыл толстую папку.
— Специальный агент Лукас, у меня для вас задание на Кубе. Вы вылетаете туда завтра утром.
— Да, сэр, — отозвался я. Куба? Что стряслось на Кубе?
Я знал, что ФБР держит там своих людей, как и повсюду в Западном полушарии, но вряд ли их больше двадцати человек.
Я вспомнил, что резидентом Бюро на острове был Реймонд Ледди, атташе гаванского посольства. Но больше об операциях ФБР на Кубе я ничего не знал и сомневался, что Абвер ведет там сколько-нибудь активную деятельность.
— Знаете ли вы писателя по имени Эрнест Хемингуэй? — спросил Гувер, облокотившись о кресло правой рукой. Он так крепко стиснул челюсти, что мне почудился скрип зубов.
— Только по статьям в газетах, — ответил я. — Если не ошибаюсь, он — прославленный охотник-любитель. Делает большие деньги. Водит дружбу с Марлен Дитрих. Его книги экранизируются. По-моему, он живет в Ки-Уэст.
— Жил раньше, — поправил меня Гувер. — Несколько лет назад он перебрался на Кубу и годами находится там безвыездно. Сейчас он со своей третьей женой живет неподалеку от Гаваны.
Я ждал.
Гувер вздохнул, протянул руку, коснулся Библии, лежавшей на его столе, и опять вздохнул.
— Хемингуэй — лжец и выдумщик, специальный агент Лукас. Лжец, хвастун и, возможно, коммунист.
— В каком смысле — лжец? — спросил я, гадая, почему это так волнует Бюро.
Гувер вновь улыбнулся. Уголки его губ чуть раздвинулись, на мгновение показав мелкие белые зубы.
— Минуту спустя вы увидите его досье, — сказал он. — Впрочем, могу привести один пример. Во время войны Хемингуэй водил в Италии санитарный фургон. Рядом с ним взорвалась мина, и его доставили в госпиталь со шрапнельными ранами. Год спустя Хемингуэй заявил репортерам, что его вдобавок настигла очередь, выпущенная из крупнокалиберного пулемета — одна из пуль задела коленную чашечку, — и после этого он протащил раненого итальянского солдата сто пятьдесят шагов до командного поста и только там потерял сознание.
Мне оставалось лишь кивнуть. Если Хемингуэй и впрямь сказал такое, значит, он действительно лжец. Ранение в колено — самое болезненное из всех, какие только можно себе представить. Если в коленную чашечку Хемингуэя угодила шрапнель и он смог пройти несколько шагов, не говоря ужо том, чтобы тащить раненого, то он — чертовски крепкий сукин сын. Однако пулеметные пули — это массивные стремительные дьяволы, назначение которых — разрывать кости и мышцы и убивать дух. Если писатель утверждал, будто бы ему в колено и ногу попала очередь и он еще нес кого-то сто пятьдесят шагов, то он, несомненно, лжец. Но что из того?
Казалось, Гувер прочел мои мысли, хотя я был уверен, что на моем лице отражалось только вежливое внимание.
— Хемингуэй хочет организовать на Кубе группу по борьбе со шпионажем, — сказал директор. — В понедельник он говорил об этом в посольстве с Эллисом Бриггсом и Бобом Джойсом, а в пятницу его принял посол Спруилл Браден, и Хемингуэй официально предложил ему свой план.
Я кивнул. Сегодня была среда. Я получил телеграмму Гувера в четверг.
— Полагаю, вы знакомы с послом Браденом, — сказал Гувер.
— Да, сэр. — Я работал с Браденом в прошлом году, когда он действовал в Колумбии; теперь он был послом США на Кубе.
— Вы хотите что-то спросить? — произнес Гувер.
— Да, сэр. Почему гражданскому лицу... писателю было позволено отнимать время у посла, предлагая идиотскую мысль об учреждении самодеятельной шпионской сети-?
Гувер потер подбородок.
— У Хемингуэя на острове множество друзей, — сказал он. — Многие из них — ветераны Гражданской войны в Испании. Хемингуэй утверждает, что в 1937 году он организовал в Мадриде группу для выполнения секретных операций...
— Это правда, сэр?
Гувер моргнул, словно изумляясь тому, что его перебили, открыл было рот и, прежде чем заговорить, покачал головой.
— Нет. Хемингуэй действительно был в Испании, но только как корреспондент. По всей видимости, разведывательная сеть — плод его фантазии, хотя он поддерживал там контакт с многими агентами коммунистов. Коммунисты бессовестно использовали его, чтобы передавать свои сообщения... а он был только рад помочь им. Все это есть в досье, которое я дам вам сегодня для ознакомления. — Гувер склонился над столом и вновь сцепил пальцы. — Специальный агент Лукас, вы будете осуществлять связь с Хемингуэем и его полоумной шайкой. Вы будете действовать под прикрытием. К Хемингуэю вас прикомандирует посольство, а не ФБР.
— Кого же я в таком случае буду там представлять, сэр?
— Браден сообщит Хемингуэю, что ваше участие — непременное условие, при котором посольство одобрит его замысел. Вас представят как оперативника ОРС, специалиста по контрразведке.
Я невольно улыбнулся. Гувер сказал, что я буду действовать под чужой маской, но это было мое истинное лицо.
— А если Хемингуэй догадается, что ОРС — это ФБР?
Директор покачал массивной головой, и на его напомаженных волосах сверкнули отблески солнца.
— Вряд ли он знаком хотя бы с азами шпионажа и контрразведки, а уж тем более — с подробностями организационной структуры. Вдобавок Браден заверит Хемингуэя, что вы будете получать приказы только от него — то есть от Хемингуэя — и что вы не станете связываться ни с посольством, ни с курьерами без его разрешения.
— Перед кем же я буду отчитываться на самом деле, сэр?
— В Гаване вас найдет наш человек, — ответил Гувер. — Мы будем действовать, минуя посольство и местное отделение ФБР. В сущности, между вами и мной будет только один курьер. Инструкцию по осуществлению связи вы получите у мисс Гэнди.
Выражение моего лица не изменилось, но я был потрясен.
Неужели это задание настолько важно, что меня и директора будет разделять одно-единственное звено? Гувер обожал созданную им систему и ненавидел людей, стремившихся ее обойти. К чему такое грубое нарушение субординации?
Я плотнее сжал губы, дожидаясь продолжения.
— Для вас забронирован билет на утренний рейс до Гаваны с пересадкой в Майами, — сказал директор. — Завтра вы ненадолго встретитесь со своим связником, а в пятницу будете присутствовать на совещании в посольстве, в ходе которого Хемингуэй изложит свой план. План получит одобрение. Хемингуэю дадут возможность осуществить свою глупую затею.
— Да, сэр, — отозвался я. Вероятно, в этом и состояло наказание, которого я ожидал — бросить меня в непривычные условия, заставить играть в глупые игры, пока у меня не истощится терпение и я не подам в отставку или не попрошусь в армию.
— Известно ли вам, какое название для своей организации Хемингуэй предложил Бобу Джойсу и Эллису Бриггсу? — натянутым тоном осведомился Гувер.
— Нет, сэр.
— "Преступная лавочка".
Я лишь покачал головой.
— Теперь слушайте приказ. — Гувер подался ко мне еще ближе. — Вы должны заручиться доверием Хемингуэя и докладывать мне, кто этот человек. Кто он и что он. Приложите все свои силы и умение и выясните, что стоит за его бредовыми идеями. Мне необходимо знать, что им движет и чего он на самом деле хочет.
Я молча кивнул.
— И держите меня в курсе относительно деятельности его дурацкой шайки на Кубе, Лукас. Докладывайте подробно и ежедневно. Если потребуется, с картами и иллюстрациями.
Казалось, директор почти закончил, но я чувствовал, что это еще не все.
— Этот человек сует свой нос в район, где возможно проведение ответственных операций по обеспечению национальной безопасности, — заговорил наконец Гувер, откидываясь на спинку кресла. Из-за окна, у которого он сидел, послышался звук грома. — Хемингуэй может только помешать нам, — продолжал директор. — Ваша задача — ставить нас в известность о его поступках, с тем чтобы мы могли нейтрализовать ущерб от деятельности любительской группы, которую он намерен создать. И прекратить эту деятельность, если мы сочтем это необходимым. Но до поступления соответствующего приказа вы будете играть при Хемингуэе роль советника, помощника, благосклонного наблюдателя и солдата.
