— Да, видела… Видела я девочку. Молодая такая, волосами разметалась…
— А зачем удрала? Хоть бы позвала кого, она же там до утра лежала…
— Испугалась… Я ж ученая. Вот вы, менты, кто первый донес, того и в кутузку. Давай все как было расскажу… А ты пиши… Значит, собираю я будыль под окнами. И вдруг — крик. Я не поняла, откуда кричат. А уж когда она упала, гляжу наверх и вижу… Летит!
— Кто летит?
— Гад… Вроде ящер или мышь…Только большой… и с крыльями.
— Летучая мышь, что ли? А может быть, птеродактиль?
— Мне почем знать… Он вон туда улетел. — Бомжиха махнула рукой в сторону лесопарка.
— Сейчас я все твои рассказы в протокол занесу, и если ты врешь или с пьяных глаз чего привиделось… лучше сразу скажи. Ты, тетя, следствию помогаешь, осознаешь? Так что давай без дураков, признайся, что придумала.
— Я на работу только трезвая выхожу… А не веришь — так отпусти… — ныла бомжиха. — А еще ресторан обещал…
— Прости, чуть не забыл… Тебя как звать-то?
— Мура…
Он отвел ее в ночную забегаловку на троллейбусном кругу. Купил ей горячих сосисок, белую булку, три бутылки водки и набор консервов, подумав, добавил шоколад и прозрачную бонбоньерку «Рафаэлло», изысканное угощение, столь приличествующее нежному полу.
— Спасибо, землячок, — завершив трапезу, Мура облизнула с обмороженных губ кетчуп. Она распарилась от сытости и, сдернув с макушки черный «петушок», обмахивалась им, как опахалом. Своей гладко выбритой головой она могла бы соперничать в элегантности с самыми экстравагантными столичными львицами — совсем недавно Мура прошла санобработку. — Да ты не сомневайся, все так и было. И гад летал, и девушка кричала.
— А что она кричала? — почти без надежды спросил Вадим.
— А вот так тоненько: «Сеир-и-и-м»!
— Что?
Мура по-обезьяньи выпятила нижнюю губу и пропела еще тоньше и дольше: «Сеир-и-и-м».
Вадим почуял, как волосы его шевелятся от жутких звуков. Это слово было страшным и непонятным, как глас библейского пророка Ионы из чрева Кита, как ночной вой волка.
— Ты не ошибаешься, хорошо запомнила? Отличницей-то, наверное, в школе не была?
— Откуда тебе знать? — обиделась Мура. — А запомнила со страху. Как спать завалишься, так сразу кто-то зовет: «Сеир-и-и-им».
Вадим смахнул со столика остатки угощения, написал протокол, подсунул на подпись Муре и с облегчением отпустил ее восвояси.
— Если еще чего надо, приходи. Это моя земля. — Мура с гордостью оглядела округу.
Усердные изыскания Костобокова ничуть не обрадовали его руководство.
— Ты соображешь, что пишешь? — шипел полковник Болдырь. — Выкинь к этой самой матери, и чтобы я больше этих птеродактилей на своем столе не видел! Убийство совершено Муравьевым в состоянии алкогольного опьянения, возможно, психоза. Недаром он успокоительного наглотался… Вот что, капитан, протокол и рапорт я пока задержу у себя, а ты постарайся выдвинуть хоть одну приличную версию… Ну, сам посуди, мистику к делу не пришьешь, — уже мягче и примирительней заговорил Болдырь. — Ты-то сам как думаешь? Что это за змей-горыныч в «Академиках» поселился?
— Не знаю… Но с версией Шубанько категорически не согласен.
— Работай, капитан… Трудись, чтобы служба медом не казалась…
— О! Костобоков… Знатная фамилия, видать, из поморов? — Профессор Заволокин поднес к свету следовательское удостоверение и удовлетворенно хмыкнул. — «Костобоками», молодой человек, наши северяне звали мамонтов, коих немало находили по всему Заполярью. Великаны погибли внезапно, с желудками, полными зеленой травы… Вы хотите знать, почему? Отвечу охотно: почти мгновенное, резкое похолодание в результате смещения магнитных полюсов, внезапная тьма из-за газовых скоплений в атмосфере, тонны выпавшего снега, то есть полная картина ядерной зимы. Интересуетесь? Извольте, я готов рассказать вам все, что знаю сам. Но прежде я хочу предупредить вас о последствиях. От того, что вы узнаете, может измениться вся ваша дальнейшая жизнь. Знание — сила и, как теперь говорят, «убойная сила». После того как в вашу жизнь войдут некоторые подробности всемирной истории, изменитесь вы сами, изменится выражение ваших глаз, осанка, голос. Это заметят. Вам придется поменять друзей. Ибо в кругу ваших прежних знакомых вы станете «белой вороной». Зато вы обретете новых друзей, среди них будут философы, историки, мудрецы и писатели. И вы уже никогда не будете одиноки. Вы найдете вкус в том, мимо чего прежде проходили равнодушно…
Профессор на минуту замолчал, а потом продолжил.
— Итак, для начала надобно подобрать ключи к этой мрачной тайне, я имею в виду исчезновение Влада и Юры. Ключ первый — «Атлантида»… Юра Реченко формировался как молодой, дерзкий археолог. А в нашей науке нельзя без сказок. Без возвышенных и часто пустых легенд археология давно превратилась бы в мрачное гробокопательство. Без Алатыря и Китежа, без острова вечной молодости Авалона, где, возможно, и росли молодильные яблочки, без тайн Кносского дворца на Крите, без мистических летающих камней Стоунхенджа…
Профессор Заволокин был уже в том трудноопределимом возрасте, когда у иных старость тихо сливается с беззубым младенчеством и тело покорно приближается к новому кругу воплощений. Но старик держался прямо-таки молодцом.
— Так вот, без «Илиады» Гомера не было бы и Трои Шлимана… Весь атлантический цикл истории Юра относил к позднему палеолиту — это примерно десять тысяч лет до нашей эры. Хотя, я думаю, этот цикл включал и магдаленский период — двадцать тысяч лет до нового времени. Память об этом времени человечество сберегло лишь в сказках и мифах, но Атлантида, вернее ее тайное наследие, и доныне незримо руководит земной историей…
— Простите, я правильно вас понял? — перебил профессора Вадим Андреевич, — значит, когда в Европе некто волосатый, в лохматых шкурах впервые насадил на древко каменный топор, на острове в Северной Атлантике уже сиял искусственный свет и круглый год цвели сады?
— Ну да, вы совершенно правы! Только свет был не искусственный, а скорее природный. О, это была страна чудес! По сведениям Платона, площадь Атлантиды была около пятисот квадратных километров. На острове били два источника. Один — горячий, а другой холодный. Чем не мертвая и живая вода? Вокруг — мраморные дворцы, храмы, купальни, вечнозеленые сады, ручные звери и люди, прекрасные, как Боги. Этот волшебный мир тысячелетиями питал фантазию землян. Похоже, человечество Золотого Века обладало знанием космических законов. И это знание позволяло достигать изобилия и высочайшего уровня развития без технократии и насилия над природой, без истребления биосферы, без поедания теплокровных животных, без истощения сил Земли. Но нравственное и умственное вырождение коснулось и этой высокой расы. За шесть тысячелетий до Платона Атлантида погибла в результате ужасной катастрофы. Есть вероятность, что эта достигшая огромного могущества цивилизация не смогла предотвратить биосферную катастрофу, но, возможно, она сама непроизвольно вызвала ее. Почему? О, так бывает всегда, когда уровень развития цивилизации превышает ее духовность и любовь к родной планете. Погиб культовый центр ариев Мауру в Северной Атлантике. Цветущая Арктогея постепенно оледенела, но осталась единственной хранительницей знаний предыдущей цивилизации. Благородная солнечная раса после смещения магнитных полюсов покинула свою северную обитель. Те, кто ушел раньше, скоро растворились среди звероподобного населения юга, где царили смешение, хаос, каннибализм. Но инъекция солнечной крови не пропала даром. В результате воздействия высокоразумной формы жизни на полуживотный примитивный материал появился кроманьонец — «человек из ниоткуда». Загадка появления кроманьонца — ключ ко всем тайнам расоведения и антропологии. Последний и самый крупный исход ариев из полярной зоны — знаменитый поход Белого Царя Рамы и расселение потомков арийцев по их сегодняшним местам обитания. Осталось воспоминание о полярной Родине в Авесте, в индийских Ведах. Описание волшебных северных зорь доныне заставляет трепетать сердце, сохранился в человечестве и благородный, героический тип Созидателя и Творца. Есть сведения, что оставшиеся на Севере потомки ариев несколько тысячелетий хранили календарь, реликвии предков, возвышенный и поэтичный язык и, главное, особый буквенный строй, из которого впоследствии родились все письмена Земли.
— Вот как? — Вадим всеми силами изображал заинтересованность, хотя с первых же слов профессора было ясно, что время потрачено попусту и никаких «нитей следствия» в профессорском кабинете не завалялось. — Профессор, у меня есть сведения, что Вавилов и Реченко искали священный камень. Давайте о нем поговорим.
