Никаких следов Проктора Жеаля в пути не обнаруживалось, однако Гаусберта пребывала в глубоких раздумьях, результатов которых не сказывала, однако же говорила, что идем, дескать, правильно и нагоним его, когда потребуется.
Не видно было и кошек, столь организованно выступивших из столицы вместе с отрядом. Пару раз Бофранку казалось, что он слышит их мяуканье в лесу, но то могли быть и дикие коты либо рыси, в изобилии обитавшие в здешних местах.
Миновали заброшенный городок рудокопов. Стоявший в уютной долине на берегу небольшого озера, он был с трудом различим среди буйной растительности, пленившей строения вскоре после того, как их покинули люди. Некоторые дома совсем сокрылись под ползучими кустарниками; другие еще возвышались, изнемогая под тяжестью оплетавших их ветвей.
Ночевать вблизи заброшенного городка не решились, ибо, как известно, в подобных местах может водиться всякая нечисть. Посему устроились на ночлег в достаточном отдалении - прямо в лесу, на вершине одного из холмов, окружавших долину; сидя у костра и глядя вниз, Бофранк видел странные зеленоватые огоньки, то и дело поблескивавшие на нежилых улочках. Спросив у Гаусберты, что бы это могло быть, он получил в ответ загадочную улыбку, согревшую его сердце своей приятностью, но не давшую, однако ж, ответа на вопрос. Зато словоохотливый старичок Базилиус Кнерц не упустил случая проявить свою ученость и высказал все имевшиеся насчет огоньков предположения - от проистекающего сквозь трещины в земле особого газа до блуждающих душ погибших в штольнях рудокопов, что вернулись в свои дома и мечутся в поисках близких, невесть куда пропавших.
Так, мало-помалу, небольшой отряд прибыл в Скаве-Снаа. По расчетам субкомиссара, путь и вправду занял несколько меньше времени, нежели морем; сим обстоятельством чрезвычайно гордился Кнерц.
Ничего не изменилось в городе со времени первого его посещения Бофранком: все то же запущенное скопище домишек, ютившихся вокруг полукруглой гавани под прикрытием гор, та же городская ратуша, торчащая над плоскими крышами, столь же унылая и ветхая, как и все вокруг. Возле причала покачивались на волнах два рыбацких кораблика, где-то громко лаяли собаки, а на окраине встретилась траурная процессия - кого-то несли на кладбище.
– Кто сейчас служит бургмайстером? - поинтересовался Бофранк у некоего водовоза, поправлявшего упряжь подле дороги.
– Почтенный хире Эблес, - ответил водовоз, с подозрением оглядывая вновь прибывших.
Стало быть, Вольдемарус Эблес сохранил пост и чин свой… Бофранк припомнил, как писал он Проктору Жеалю (впрочем, Жеаль ли то был еще?): «В Скаве-Снаа мы познакомились с тамошним бургмайстером Эблесом; не знаю, каков он градоправитель, но человек довольно низкий, хотя и помог нам, и был радушен. Надо бы по возвращении просмотреть письма и жалобы из здешних краев - не может быть, чтобы не угнетал и не обирал он жителей Скаве-Снаа и окрестных мест». Однако ж, прибыв в столицу, Бофранк ограничился тем, что написал грейскомиссару Фолькону о деяниях Эблеса всего несколько строк, забыв за многими делами проследить судьбу своего послания. Возможно, сюда и присылали чиновника с инспекцией, но чем она завершилась? Не подкупил ли Эблес чиновника? Не обманул ли?
Как бы то ни было, в городе требовалось задержаться хотя бы ненадолго, дабы пополнить запасы и переночевать, ибо как раз спускались сумерки.
– Бургмайстером здесь довольно дурной человек, - поспешил сообщить своим спутникам Бофранк, - который тем не менее ничего плохого нам в прошлый раз не сделал, но, полагаю, ожидать от него можно всяческих неприятностей, ибо я пожаловался на него в своем письменном отчете и ему не столь сложно было догадаться, от кого исходила та жалоба…
Был найден постоялый двор, где удалось снять две большие комнаты; в одной разместились Гаусберта, Рос Патс и старички, в другой - Бофранк, Фолькон и Оггле Свонк. Снятые комнаты были без окон, а вместо кроватей в них стояли деревянные лежанки, поверх которых были брошены видавшие виды тюфяки; впрочем, для моряков и рыбаков этого вполне хватало, а иные гости навещали здешние края чрезвычайно редко.
После нехитрого ужина Бофранк собрался было отойти ко сну, ибо вставать предстояло рано, ан не тут-то было. Появившийся к самому окончанию трапезы худосочный чиновник - в плешивой меховой куртке и столь же жалкой шапке - сообщил, непрерывно кланяясь, что хире бургмайстер Эблес прослышал о прибытии в город уважаемых гостей и приглашает их побеседовать, откушать и выпить немного вина.
Местный деликатес - а именно фаршированные рыбьи глаза, которые подавали у Эблеса в прошлый раз, - на вкус был омерзителен, а беседа предполагала некое выяснение отношений, однако ж отказать Бофранк не мог: как бургмайстер Эблес обладал в этой глуши практически безраздельными властными полномочиями и ссориться с ним без причины не подобало.
Вместе с Бофранком вызвался пойти юный Фолькон, который, как заметил субкомиссар, с некоторого времени будто опекал его. Было то личным желанием юноши или же исполнением чьей-то просьбы - к примеру, Гаусберты, - Бофранк не ведал. Прочие путешественники отказались от приглашения; нюклиета же, откушавшего первым и уже похрапывающего на своей лежанке, будить не стали вовсе.
– Я знаю, где живет хире Эблес, - сказал Бофранк. - Передайте ему нашу благодарность за приглашение: как только мы соберемся, тут же придем.
Чиновник, не переставая кланяться, убежал.
– Чего ждать от этой встречи? - спросил Фолькон, глядя, как субкомиссар проверяет пистолет.
– Чего угодно - хире Эблес, сколько могу судить, малопредсказуем в поступках. Не исключено, что он попросту накормит нас ужином и истерзает беседою; но можно ожидать и любой подлости, ибо, как я уже говорил, человек он дурной.
– Я вот о чем подумал, хире Бофранк: а что если Люциус-Жеаль уже побывал тут и дал некий наказ бургмайстеру? Я не утверждаю, что Эблес - союзник и последователь Люциуса, но дело могли решить простые деньги.
Мысль юноши Бофранк нашел весьма разумной, но вслух сказал:
– Полагаю, что мы все же опередили Люциуса. Идемте же, и чем раньше мы выйдем, тем раньше вернемся.
Вольдемарус Эблес нисколько не изменился со времени прошлой встречи. Он просто пылал радушием и усадил Бофранка и Фолькона поближе к огню, заметив, что гости, верно, озябли в дороге. Вино, предложенное бургмайстером, оказалось неплохим, но Бофранк не стал злоупотреблять им, а Фолькон и вовсе вежливо отказался выпить хотя бы один бокал.
Устрашающих фаршированных рыбьих глаз на столе не обнаружилось, но были поданы зажаренные целиком перепелки - со многими соусами и гарнирами.
– Что вновь заставило вас посетить наш неприветливый северный край, хире Бофранк? - осведомился бургмайстер, когда обязательные темы вроде погоды, морской торговли и слухов о чумном поветрии в столице были исчерпаны.
– Те же дела, что и в прошлый раз, - уклончиво отвечал субкомиссар. - К сожалению, мы не все успели.
– Судя по тому, что мне рассказали, у вас подобралась прелюбопытная компания! - воскликнул с улыбкою Эблес, поправляя беспрестанно сползавший на затылок парик.
Бофранк пожал плечами и улыбнулся, не зная, что сказать. Впрочем, бургмайстер, кажется, и не ждал ответа. Он велел принести еще копченой рыбы и сладостей, а также подбросить в камин дров.
– Отчего вы остановились на постоялом дворе? - спросил Эблес, когда все было исполнено. - У меня всегда готовы для гостей и кров, и постель.
– Мы решили не докучать вам, к тому же рано утром мы собирались продолжить путь.
– Стало быть, вам скоро вставать, а вы еще и не ложились! - фальшиво запричитал Эблес. - Что ж, если вы не желаете продолжить трапезу, не смею вас задерживать. Эй, Хаанс! - кликнул он.
Явился старый-престарый слуга; кажется, именно его встретил Бофранк на лестнице в прошлый раз, когда блуждал, мучимый бессонницей, по дому, покуда не набрел на бургмайстера в компании здешних развратных красоток…
– Проводи этих достойных хире, Хаанс, да хорошенько посвети, чтобы никто не споткнулся и, упаси господь, не расшибся! - наказал Эблес, прощаясь. - Извините, что не могу сопроводить вас лично - разыгралась печень, очевидно, я слишком много съел жирного.
Старик, держа в трясущейся руке канделябр о пяти свечах, повел их вниз по узкой крутой лестнице.
– Кажется, мы поднимались не здесь, - заметил Фолькон с плохо скрываемою тревогою.
– Главный вход уж заперли на ночь, - проскрипел старик, беззубо осклабившись, - а через зады вы выйдете как раз на улицу, что ведет к постоялому двору.
Они спустились еще ниже и повернули налево, в просторный коридор, по стенам которого были развешены покрытые паутиной картины.
– Сюда, хире. Прошу вас, сюда, - прошамкал старик, учтиво отступая в сторону.
