Они спустились еще ниже и повернули налево, в просторный коридор, по стенам которого были развешены покрытые паутиной картины.
– Сюда, хире. Прошу вас, сюда, - прошамкал старик, учтиво отступая в сторону.
– Мы в ловушке! - воскликнул Мальтус Фолькон, когда тяжелая решетка обрушилась за их спинами и закрыла проход. Бофранк подбежал и потряс прутья, но тщетно - решетку не взяло бы, наверное, и пушечное ядро, а поднять ее вдвоем было и вовсе не по силам человеческим.
Старик, прегадко захихикав, быстро засеменил прочь, попутно задувая свечи.
Субкомиссар огляделся - они были пленниками тупика, единственный выход из которого закрывался падающей решеткою, как и в логове упыря Клааке.
– Он все же обманул нас! - воскликнул юноша, в гневе ударяя кулаком в стену. - Толку теперь от наших шпаг и пистолетов!
Бофранк, не говоря ни слова, присел на корточки и призадумался.
Если они не вернутся на постоялый двор, друзья придут им на помощь. Но что они сделают? И не отправил ли бургмайстер уже людей, чтобы пленить и остальных? Нужно было поторопиться, и Бофранк видел перед собою только один выход. Он решительно принялся снимать с себя одежду.
– Что вы делаете, хире Бофранк?! - в удивлении вскричал Фолькон, полагая, очевидно, что субкомиссар повредился в рассудке.
– Не пугайтесь, я в своем уме, - сказал Бофранк, расстегивая поясной ремень. - Помните, как нам удалось сбежать из темницы на острове Брос-де-Эльде?
– Это связано с некою тайною…
– Сейчас вы увидите, что это за тайна. Но еще раз прошу: не пугайтесь, Мальтус. Я выберусь отсюда и найду дорогу к нашим друзьям, а потом мы изыщем способ вернуться за вами.
Из кошеля Бофранк извлек бережно сохраняемую там фигурку кошки. Подарок Гаусберты он более использовать не планировал, памятуя о зловещем четвертом разе, но теперь ему ничего не оставалось. Стараясь не думать, во что выльется для него опрометчивое деяние, субкомиссар погладил фигурку и произнес чуть слышно:
Именем Дьявола да стану я кошкой,
Грустной, печальной и черной такой,
Покамест я снова не стану собой…
Фолькон не удержался от короткого вопля, когда среди сброшенной одежды Бофранка явился припавший к полу черный кот, а сам субкомиссар чудным образом исчез, словно растворился в воздухе. Выпученными глазами юноша смотрел, как кот подбегает к решетке, машет ему лапою на прощанье и исчезает во тьме коридора, с легкостию просочившись меж прутьями.
Отыскать дорогу на волю Бофранку-коту оказалось несравненно проще, нежели Бофранку-человеку. Ноги словно сами несли его через приоткрытые оконца, проломы в стенах и заборах, так что совсем быстро он оказался возле постоялого двора. Проскользнув в дверь следом за страхолюдного вида моряком, Бофранк устремился к комнатам. Дверь к Гаусберте оказалась заперта, и тогда Бофранк принялся громко мяукать и царапать доски когтями, шумом привлекая к себе внимание.
На шум из соседней комнаты выглянул не кто иной, как Оггле Свонк, который тут же цыкнул на кота и попытался пнуть его ногою, но Бофранк оскалился, обнажив ярко-красную пасть и явив миру белоснежные зубы, и грозно зашипел. Поскольку кот был цвета ночи, суеверный Свонк тут же отшатнулся и укрылся обратно в комнате; Бофранк же продолжал драть когтями дверь до тех пор, пока Гаусберта не отворила.
– Не может быть… - прошептала она, сразу, должно быть, поняв, кто перед нею. И тут же крикнула: - Выйдите! Выйдите все вон!
– Что случилось? - спросил Рос Патс, но супруга, не тратя времени на объяснения, вытолкала его в коридор, а затем столь же бесцеремонно поступила со старичками, пробудив их ото сна.
Только когда Гаусберта осталась с котом наедине, только тогда она произнесла, глубоко вздыхая:
– Я ведь предупреждала вас, хире Бофранк, что в четвертый раз мой подарок использовать не стоит… Что же делать теперь? Я знаю что, но… Ах, хире Бофранк, ведали бы вы, перед каким выбором я поставлена теперь. Но никак иначе поступить нельзя, посему сей секунд отвернитесь!
Бофранк-кот послушно повернулся к стене мордою и услышал шелест снимаемого платья, а затем те же слова, что совсем недавно произносил в ловушке сам. Потом раздалось негромкое мурлыканье, и Бофранк увидел перед собою кошку.
То была премилая и преизящная кошка, которая приняла чрезвычайно откровенную позу. Приглашение было недвусмысленным, и Бофранк, внутренне сам дивясь тому, что делает, осторожно ухватил кошку зубами за шерсть на загривке и принялся со всем возможным тщанием покрывать. Совокупление, не в пример человеческому, длилось всего лишь несколько мгновений, и в конце его Гаусберта-кошка издала пронзительный крик, в котором странным образом сочетались радость и боль. Бофранк-кот также испытал невиданное наслаждение, мимолетное, но чрезвычайно острое; затем стремительно соскочил в сторону, тогда как кошка сей же миг перевернулась на спину и принялась кататься, выражая блаженство.
Бофранк-кот смотрел на Гаусберту-кошку, не отдавая себе отчета в том, что только что произошло меж ними… Он сделал один мягкий и осторожный шаг по направлению к ней - и тотчас же снова обратился в человека; вместе с человеческим обликом к нему вернулся стыд, и он неуклюже прикрыл срам руками, завертев головою в поисках какой-либо одежды.
– Оставьте, хире Бофранк, - вымолвила Гаусберта устало. Она стояла, нагая и спокойная, и свет лампы играл на ее грудях и золотистых волосах лона. - Во всем этом есть лишь одно несчастие - вы не сможете более обращаться котом… Ваше умение здесь, - она погладила свой живот ниже пупка, - и спустя девять месяцев оно явится на свет.
– Значит ли это… - прошептал Бофранк в благоговении, и Гаусберта просто кивнула в ответ.
Затем она прижала палец к губам и молвила:
– Ни слова больше. Возьмите в той сумке одежду моего супруга и рассказывайте, что случилось у бургмайстера, - вижу я, дела то были срочные и серьезные, коль уж вы нарушили мой запрет.
И Бофранк принялся объяснять, с трудом находя слова после пережитого.
Слава всевышнему, никаких дополнительных расспросов не воспоследовало, да и время поджимало. По ночным улицам, на которые медленно и торжественно сеялся пушистый снег, Бофранк со спутниками двинулись к дому бургмайстера. Настойчивый стук в дверь долго оставался без ответа, пока наконец не послышалось - после долгого старческого кашля:
– Кого там принесло в ночи?!
– Срочное письмо для хире бургмайстера, старый пень! - рявкнул, проявляя находчивость, Рос Патс, пошедший со всеми, ибо рана его почти исцелилась. - Отворяй тотчас же!
Залязгали засовы, заскрипел ключ в замке, и дверь отворилась. Бофранк с небывалым удовлетворением отшвырнул старикашку прислужника, стукнувшегося головой о стену и упавшего без чувств, и ринулся вперед. Выскочил еще кто-то из слуг и такоже был повергнут; третий, с кухонным топориком, получил от Патса столь изрядный пинок в живот, что с криком опрокинулся и забил в воздухе ногами, словно подстреленная птица.
Спальня, в которой почивал хире бургмайстер, была хорошо знакома Бофранку; на огромном ложе кроме Эблеса обнаружились и его девицы, Агнес, Альдусина и Равона, с коими в прошлый раз делил постель и сам Бофранк. С визгом и писком бросились они прочь, даже не прикрывшись, бургмайстера же выволокли из-под теплых одеял, и старичок Кнерц приставил к самому его горлу кончик своего клинка, скрываемого обыкновенно в тросточке, а Бофранк потребовал, чтобы Эблес тотчас выпустил его товарища.
Не в силах понять, каким образом субкомиссар выбрался из ловушки, Эблес не стал запираться. Он послушно нажал некий рычаг, скрытый за спинкою кровати, и уныло пояснил, что теперь решетка поднялась и путь свободен.
– Вы, верно, потребуете объяснений? - спросил он, восседая на кровати и кутаясь в одеяло.
– Лучше бы заколоть вас сразу, - сказал Бофранк, - но я охотно выслушаю, чем мы обязаны подобному приему.
– Это был человек на серой лошади, - все же поспешил объясниться Эблес. - Два дня тому назад он проезжал через Скаве-Снаа и навестил меня. Мы, как водится, выпили вина, собеседник он оказался интересный, рассказал много веселых шуток…
– Как его звали?
– Звали его Проктор Жеаль, и при нем были бумаги Секуративной Палаты. Я не смел ему отказать в его небольшой просьбе…
– Задержать, а то и умертвить тех, кто едет вслед за ним, и средь них известного вам Хаиме Бофранка?
– Именно, именно, вы же все понимаете… Он дал мне сверх того денег, много денег… Хотите, вы можете взять их все, они лежат в тайнике под чучелом оленя в комнате, что находится этажом ниже этой…
– Когда и куда он уехал?
– В тот же день он отправился в путь, и я проводил его до выезда из города, как подобает человеку воспитанному и как я провожал вас… Хире Бофранк, вы же разделяли со мною хлеб, вино и ложе! Не причините мне зла! Молю вас лишь об одном - пускай меня закуют в железа или продадут в гребцы, но не лишайте же меня жизни, ибо прегрешения мои от жадности, с коей я не умею управиться!
