— Я напал на след после уклончивого предупреждения старого помещика, а именно его настойчивого желания поселить меня в комнате дочери. Он любил ее, но знал, насколько болезненная мечтательность, отягощенная слабым здоровьем, изуродовала ее сознание, и подозревал какую-то дьявольскую хитрость в этой неожиданной смерти. Когда я говорил с ней в ее комнате, она держала себя в руках. Но страсть — опасная штука. Одного моего слова в похвалу Астре и нескольких критических замечаний по вашему адресу хватило, чтобы она выдала себя с головой. Что касается вас, господин Янь, вы далеко не так искусны в притворстве. Страхом смерти был охвачен весь дом и все его обитатели, кроме вас. Вы, между тем, отнюдь не произвели на меня впечатление храбреца. Наоборот, вы показались мне трусом — совершенно правильно, как сейчас подтвердилось. И, тем не менее, о нашей печальной участи вы говорили почти легкомысленно. А все потому, что думали вы совсем не о смерти. Вы думали о жизни, о легкой и роскошной жизни на унаследованные вашей пассией деньги. А искусно завязанный бант на поясе Астры, который вы только что упомянули, решил исход дела. Только женщина могла затянуть его по всем правилам. Для Цзи-юй это было настолько естественно, что ей и в голову не пришло посчитать это уликой, указывающей прямо на нее.
Управляющий глядел на него ошеломленно. Судья же подвел итог:
— Что ж, я верю каждому произнесенному вами сейчас слову. Несомненно, именно Цзи-юй была главной преступницей, а вы лишь ее безвольным орудием. Но вы остаетесь соучастником жестокого убийства, а потому будете обезглавлены на плахе.
— На плахе? — пронзительно взвизгнул Янь. Его рыдающий смех мешался с доносящимся снизу глухим стуком. — Слышите, вы, глупец! Летучие Тигры ломают ворота!
Судья слушал молча. Неожиданно удары прекратились. На мгновение воцарилась мертвая тишина. Затем послышались громкие вопли и проклятия. Судья нагнулся над балюстрадой.
— Смотри! — приказал он Яню. — Видишь, как они побежали!
Разбойники бросили свой таран. Всадники неистово хлестали лошадей, а пешие что было сил бежали следом к горному склону.
— Почему… Почему они убегают? — бормотал окончательно сбитый с толку управляющий.
Судья указал в сторону реки. Большая боевая джонка стремительно приближалась к берегу, длинные весла ритмично били по волнам, удерживая корабль под нужным для причаливания углом. Разноцветные знамена реяли на длинных алебардах и остроконечных шлемах солдат, столпившихся на палубе. Множество оседланных и связанных вместе лошадей заполняли всю корму. Вторая джонка, чуть поменьше, следовала за первой. Ее палуба была завалена бревнами и бухтами канатов. Маленькие человечки в коричневых кожаных куртках и шапках деловито ставили на колеса низкие повозки.
— Вчера вечером я отправил письмо коменданту крепости, — ровным голосом сообщил судья. — Я объяснил, что здесь околачиваются небезызвестные Летучие Тигры, и попросил в помощь конницу, а также отряд саперов. Пока солдаты будут окружать разбойников, саперы восстановят мост через поток, чтобы дать возможность переправиться моему эскорту. А я тем временем закончу здесь расследование дела об убийстве. Я рассчитываю отбыть в полдень, ибо получил приказ незамедлительно следовать в столицу Империи.
Управляющий неверящим взглядом уставился на приближающиеся джонки.
— Как же вы переправили свое послание в крепость? — прохрипел он.
— Я использовал своих собственных летучих тигров, — отрывисто произнес судья. — Я написал около дюжины одинаковых писем, запечатал их и вручил одному из мальчишек, что запускали воздушных змеев. Я велел ему привязать послания к большим змеям. Он запускал их одного за другим. Когда они взмывали высоко в небо, он перерезал веревки. Учитывая постоянный северный ветер, я надеялся, что хотя бы один или два ярко раскрашенных змея будут замечены, когда долетят до деревни на противоположном берегу, и их отнесут коменданту крепости. Так и случилось. И это конец Летучих Тигров, господин Янь. А также и ваш конец.
