– Позвольте, – Лоренс отобрал у него бумажку, свернул в шарик и спрятал себе в карман. – Ну как? Я располагаю такими средствами, можете не сомневаться.
Бестужев пожал плечами, подпустил в голос неуверенности, колебаний:
– Это, конечно, звучит крайне заманчиво…
Лоренс словно ждал похожей реплики, его рука нырнула в потайной карман пиджака столь резко, словно потянулась за оружием в момент угрозы. Однако в пятне тусклого света появился не пистолет или нож, а продолговатая книжечка, каковую адвокат и раскрыл. Чековая книжка, конечно, чек заполнен по всем правилам, на половину помянутой суммы, подписан…
– Вот так, – произнес Лоренс не без самодовольства, аккуратно, привычно оторвал заполненный чек, положил его на стол между ними. – Как видите, аванс не так уж плох…
Бестужев усмехнулся возможно циничнее:
– Простите, а где гарантии, что на вашем счете в банке есть такие деньги? Что этот банк вообще существует? Что чек не поддельный?
– Это хорошо… – столь же цинично усмехнулся Лоренс. – Если человек начинает торговаться – считайте, полдела сделано…
– Ну, а все-таки? Нет никаких гарантий, кроме вашего слова. А я, простите, абсолютно не верю словам незнакомых людей…
– Это понятно, – кивнул Лоренс. – Но что поделать… Ваша профессия должна была приучить вас к риску, не правда ли? Иначе просто и невозможно… Уж не посетуйте, вам придется рискнуть. Потому что выбор у вас небогатый: либо вы пойдете на риск и примете чек – который, я вас заверяю, вам без разговоров оплатят в любом американском банке – либо вам в конце концов придется иметь дело с Сидом и Чарли, что повлечет за собой самые печальные последствия для одного из нас… Других вариантов попросту нет. Так что рискните, молодой человек, дело того стоит… Если вы сразу назовете мне номер каюты инженера, то вторую половину получите уже через часок-другой, как только мы убедимся, что вы нам не соврали…
– Заманчиво… – протянул Бестужев.
– Вот что, Айвен, – сказал Лоренс решительно. – Давайте не будем переливать из пустого в порожнее. Я не ограничен временем, просто не люблю лишней болтовни… Мы сделаем так… – Он резким движением придвинул чек к локтю Бестужева. – Считайте, что аванс вы получили. Даю вам сутки на размышление – это именно тот разумный срок, которым я располагаю. Сутки у меня, пожалуй что, есть… Обдумайте все, взвесьте, наберитесь смелости рискнуть, ради куша, который попадается людям вроде нас с вами единожды в жизни. Я не педант, я не явлюсь за ответом минута в минуту – но по прошествии суток вам придется принять решение и дать самый недвусмысленный ответ. Вы это понимаете?
– Понимаю, – сказал Бестужев.
Лоренс вкрадчиво продолжал:
– Я надеюсь, вы прекрасно понимаете также, что ваши возможности маневрировать, лавировать, схитрить ограничены до предела. Я не страдаю излишней доверчивостью – я просто все продумал. Предположим, вы откроете все вашей очаровательной нанимательнице… И что тогда? Обращаться за защитой к капитану бессмысленно: вы не сможете подкрепить ваши слова уликами. Слово известного и респектабельного нью-йоркского адвоката против слова крайне смутного субъекта… Чересчур уж фантастическая история для простых английских моряков, согласитесь. Англичане большие законники и не верят облыжным обвинениям, не подкрепленным убедительными доказательствами. Даже если мисс Луиза отправит папеньке телеграмму по радиотелеграфу, он все равно не сможет ничего предпринять: положение, в котором мы все находимся на борту плывущего в океане судна, имеет как свои недостатки, так и несомненные преимущества – в данном случае для меня. Итак, это бессмысленно – рассказывать все Луизе и ждать помощи от капитана. Зато мы разозлимся, и очень. Останется достаточно времени до прибытия в порт, чтобы заставить вас горько раскаяться. Если учесть, что в моем распоряжении, кроме этой парочки, есть и еще люди, о которых вы не имеете ни малейшего представления… Вы окажетесь в совершенно безвыходном положении. Мы своего добьемся так или иначе, а вот вы… вас на этом свете уже не будет. Подумайте над этим как следует, вы ведь должны быть очень неглупым человеком…
Он опустил руку, извлек из жилетного кармашка изящные золотые часы и поднес их к пятну света:
– Мои часы идут точно… Вы запомнили время? Отсчет начинается… Вам ведь все понятно?
Бестужев кивнул, не поднимая глаз. Как бы там ни было, он получал передышку на некоторое время, не столь уж и маленькое. За сутки многое может случиться… Час стоит жизни, день бесценен. Откуда это? Не припомнить сейчас, но именно так говорил герой какой-то классической пьесы…
– Ну что же, дорогой Айвен? – спросил Лоренс едва ли не с отеческой заботой. – Вы не собираетесь принимать необдуманных решений?
– Не собираюсь, – мрачно отозвался Бестужев.
– Вот и прекрасно. Обдумайте все как следует. Такие деньги сваливаются раз в жизни…
– Где мне вас найти?
– Не утруждайтесь, – засмеялся Лоренс. – Я же сказал – сутки я могу себе позволить. Я вас сам навещу, старина, по истечении срока, можете не сомневаться…
Когда дверь тихонечко затворилась за чертовой троицей, Бестужев не двинулся с места, они так и сидел, положив локти на стол, опершись головой на руки. Рассветало, и предметы обстановки, хотя еще и не приобрели четких очертаний, но все же проступали контурами в сереющем полумраке. Под локтем белел продолговатый листочек, на коем значилась поражающая воображение сумма.
А впрочем, она может быть и стократ грандиознее… Даже окажись Бестужев тем, за кого его принимают, бесчестным авантюристом – невозможно продать сведения, которыми не располагаешь… то есть возможно, конечно, но не в таких условиях.
Никаких сомнений, компания серьезная – и через сутки наверняка постарается привести все свои угрозы в исполнение, что жизнь Бестужеву осложнит предельно. И если он к этому времени не ухитрится придумать нечто заведомо беспроигрышное, жди беды. Будь это на твердой земле, он без труда нашел бы способ раствориться в безвестности, исчезнуть… впрочем, на твердой земле и эта троица вела бы себя иначе, совершенно по-другому…
Как это изволил выразиться проныра-адвокат? В их положении есть как свои недостатки, так и несомненные преимущества. В точку. Например, как Бестужеву некуда от них скрыться, так и им никуда от него не улизнуть… Вот только что тут можно придумать? Что он там говорил? Радиотелеграф… телеграмма… Отбить в Петербург депешу, попросить, чтобы оттуда связались с соответствующими учреждениями его величества короля Британии, каковые, в свою очередь, связались бы с капитаном и попросили его оказать все возможное содействие… Не столь уж фантастический план…
Вот только детали… В них-то и загвоздка.
Излагать все открытым текстом никак невозможно – конспирация… Окольными фразами? Велики шансы на то, что попросту не поймут… черт возьми, да для иных обстоятельств окольных фраз и не существует, пожалуй что. Как ни снисходительна к пассажирам первого класса пароходная обслуга, как ни потакает их капризам, шифрованную депешу у него ни за что не примут, это противоречит каким-то правилам, он выяснил… Разумеется, если прикажет капитан… Но здесь возвращаешься к прежним раздумьям: что изложить капитану?
Что предпринял бы на его месте настоящий международный авантюрист, мастер афер? Ни угрозы, ни подкуп здесь решительно не годятся. Правду… правду, честно говоря, нечем подкрепить. Нужно преподнести ложь – столь феерическую, грандиозную, вопиюще фантастическую, что она сошла бы за правду. Вот только придумать ее никак не удастся…
Бестужев встал, нажал пуговичку электрического выключателя, и под потолком ярко засветилась люстра. В каюте, как и до визита гостей, царил безукоризненный порядок, вот только верхний правый ящик вычурного комода в стиле сецессион был выдвинут примерно на треть. Там у Бестужева и лежал его заграничный паспорт. Выглядит так, словно только один, этот ящик и открывали, а потом, уходя, поленились наводить порядок. Вот так вот зашли в незнакомую каюту, наобум Лазаря выдвинули первый попавшийся ящик в поисках паспорта, а паспорт там и оказался, изволите ли видеть… На магов, психометристов и прочих теософических волшебников эти господа решительно не похожи. Есть объяснения гораздо более житейские.
…Выйдя из каюты безукоризненно одетым к завтраку, Бестужев прошел в конец коридора, к лифтам и роскошной лестнице, но подниматься по ней не стал, остановился у перил в небрежной позе человека, кого-то ожидавшего – никаких подозрений он вызвать не мог, а вопросы никому и в голову не придет задавать, с какой стати?
Минут через пять в противоположном конце коридора показался тот самый стюард, что каждое утро убирал его каюту – бесшумно двигавшийся, словно бы даже бестелесный человечек в безукоризненном белом кителе. Человек, у которого найдутся ключи, позволяющие ему войти в любую каюту – как же иначе, обязанности требуют-с… Человек из категории тех, к кому приятно относиться, словно к мебели – а меж тем, как выяснил Бестужев на личном опыте, это в точности такие же люди, как все остальные, со всеми человеческими слабостями…
