— Слон, с ума сошла? — удивилась тихо Михелина.
— Вот, Слон… — ухмыльнулась горничная. — Может, я и Слон, как меня здесь прозвали, зато не жиганю и мозги кугутам не парю!
— Что с тобой? Чем ты недовольна? — прервала ее Сонька. — Чего тебе не хватает?
— Уважения человеческого не хватает, вот чего!
— При работе, при жалованье, от Крестов отчеканили!.. Этого мало?
— А ты меня Крестами не стращай!.. Как бы самой там не оказаться!
— Что ты вякнула?
— А то и вякнула!.. Думаешь, не догадываюсь, какие вы тут с дочкой выпасы готовите?!
— Уж не собираешься ли закозлить в полицию?
— А это уж как пожелаю, госпожа-барыня!
— Не потому ли, что стала горланить песни с черносотенцами?
— А вам не нравится, когда русский человек воли желает?.. Сразу в бельмы черносотенцы лезут?!
— В защите, значит, себя почувствовала!
— Да я завсегда в защите, потому как русская!.. А вы, Блюм… Блюв… тьфу ты!.. вот вам надо ходить по улицам да оглядываться. А то ненароком возьмут и голову проломят!
— Мама, гони ее, тварь! — вскочив, закричала Михелина.
— А меня гнать не надо, сама уйду… И даже денежек с вас заработанных не приму… — Ольга подошла к двери, погрозила большим белым пальцем. — Гляди, Сонька… Это пока я добрая. А как доброта кончится, так и накаблучу, куда положено!
— Пошла вон! — Сонька выхватила из сумочки купюру, бросила ее прислуге.
Та поднимать не стала, наступила сапогом на бумажку, с силой крутанула по ней носком и толкнула дверь.
— Ох и покрутитесь вы у меня, господа хорошие!
Дверь громко хлопнула, всколыхнулись шторы на окнах, мать и дочь некоторое время молчали.
— А ведь она и впрямь может наслать полицию, — сказала Михелина.
— Может… Вполне может, — усмехнулась Сонька. — Надо поскорее заканчивать дело и съезжать с квартиры.
— Княжне звонить?
— Не надо. Приедешь без звонка, — подумав, решила Сонька и стала разъяснять: — Первой к князю отправлюсь я. Он должен мне двести рублей. Постараюсь у него задержаться, пока не явишься ты.
— Ну, явлюсь. И что дальше?
— Дальше? — Мать внимательно посмотрела на дочь. — Дальше, дочка, нас поведет судьба.
* * *
Пролетка остановилась рядом с небольшой гостиничкой на Невском, и Сонька, оставив дочь дожидаться, вошла в вестибюль и протянула портье монету.
— Позвольте позвонить.
Тот кивнул в сторону телефонного аппарата в кабинке, воровка вошла в нее, сняла трубку, назвала телефонистке номер.
На том конце провода ответили почти сразу.
— Князь Брянский слушает, — послышался суховатый баритон.
— Здравствуйте, князь, — мило улыбнулась Сонька. — Это звонит дама, которой вы задолжали некоторую сумму денег.
— Я задолжал денег? — искренне удивился Брянский.
— Неужели запамятовали? — так же искренне поинтересовалась воровка. — Вспомните ресторан возле «Англетера», где мы с вами невзначай столкнулись.
— Как вас зовут, сударыня?
— Меня зовут Софья.
— Вы, Софья, желаете получить с меня двести рублей?
— Именно так.
— А вы уверены, что именно такая сумма действительно была вами утеряна?
— Вы не желаете, князь, платить?
— Пока что я желаю кое-что уточнить.
— Мы можем проделать это в полицейском участке. Вас устраивает подобная перспектива?
— Шантаж?
— Всего лишь предложение. Не думаю, что из-за столь незначительной суммы вам стоит попадать в скандальную газетную хронику.
Последовала довольно длинная пауза, Сонька терпеливо ждала.
— Итак, двести рублей? — наконец переспросил Брянский.
— Да, именно столько пропало из моего бумажника.
— Хорошо, — решительно заявил князь. — Сегодня в шестнадцать часов я жду вас у себя дома.
Сонька с улыбкой вышла из кабинки, покинула вестибюль, направилась к пролетке.
Когда уселась рядом с Михелиной и пролетка тронулась, она стала вдруг серьезной и едва ли не напряженной.
— В четыре пополудни я у князя. А через полчаса должна появиться ты. Главное, не опаздывай.
— Но мне надо предупредить его!
— Не надо. Скажешь, пригласила дочка, Анастасия.
— Воры нас прикроют?
— Они всегда будут нас прикрывать.
Воровка, статная и элегантная, обнаружила изящный звонок на воротах и нажала его решительно, требовательно. Оглянувшись, она увидела на другой стороне Фонтанки повозку с Артуром и Улюкаем.
По ту сторону ворот послышались тяжелые неторопливые шаги, и чей-то недовольный голос прокричал:
— Чего желаете?
— К князю Брянскому, — ответила Сонька.
— Как доложить?
— Госпожа Софья.
— Извольте подождать.
Шаги удалились, женщина взглянула на наручные часики — они показывали ровно четыре. Она опять посмотрела на повозку с ворами, нетерпеливо вздохнула, стала ждать.
Вскоре во дворе снова послышались шаги, загремел засов на массивной калитке, она приоткрылась, и привратник Семен, наглый и самоуверенный, сдержанно поклонился.
— Милости просим, барин ждут.
Сонька пересекла пустой двор, обратила внимание на присутствие здесь прислуги, сторожей, угольщика с тачкой, мужиков, выбивающих от пыли ковры, увидела на высоком крыльце сухопарого дворецкого, поджидающего ее, поднялась по ступенькам.
Бросив на него взгляд, воровка от неожиданности едва не споткнулась: Никанор был невероятно похож на штабс-капитана Горелова, утонувшего несколько лет назад под Одессой. Отличался лишь длинными, до плеч, волосами и изучающим спокойным взглядом.
Никанор, не говоря ни слова, проводил гостью в длинный коридор, затем они завернули направо, прошагали через несколько гулких и пустынных залов и вышли неожиданно в небольшую, похожую на антикварную лавку, комнату.
Дворецкий откланялся, попятился к выходу и исчез.
Князь Брянский сидел в глубоком кресле, внимательно смотрел на посетительницу, молча неспешным жестом указал ей на второе кресло, стоявшее напротив.
Она уселась, так же молча смотрела на князя.
— Слушаю вас, — проскрипел он наконец.
— В телефонной беседе я все вам сообщила, — спокойно ответила воровка.
— Можете мне напомнить суть беседы? — Брянский усмехался.
— Вы желаете поиграть со мной?
— Я желаю понять, кто вы такая.
— Вам это интересно?
— Весьма. У меня осталось много вопросов после нашей встречи… У вас имеются при себе какие-нибудь документы? Паспорт, например?
— Да, паспорт у меня при себе. Но предъявлять вам его я не собираюсь.
— Причина? Боитесь, что я заявлю на вас в полицию? — Он неожиданно улыбнулся, показав желтые крепкие зубы. — А я ведь действительно могу сейчас вызвать околоточного, и вас отведут в участок. — Брянский торжествующе смотрел на посетительницу. — Вас не пугает подобная перспектива?
— Меня пугают ваше бесчестие и глупость, — с насмешкой ответила Сонька.
— Глупость? — поднял брови князь. — Грубовато, сударыня. Но вы меня заинтриговали. Чем же я глуп?
— Хотя бы тем, что обманом завлекли меня в свой дом и пытаетесь извлечь из этого выгоду.
— Никакой выгоды я не ищу, сударыня. Просто я стараюсь вывести аферистку на чистую воду.
— Аферистку?
— Именно, аферистку. Ведь никаких денег вы не теряли, а двести рублей решили получить самым легким и нечестным путем. Вы даже пытались шантажировать некую девицу, с которой у меня был разговор. — Александр вытянул вперед руку, потребовал: — Паспорт, пожалуйста.
Сонька улыбалась.
— Двести рублей, пожалуйста.
— Я велю слуге силой извлечь его из сумки.
Сонька бросила взгляд на ручные часики, времени прошло достаточно, а дочка не появлялась.
— Я буду кричать, — заявила она, продолжая улыбаться, — обвиню вас в намерении изнасиловать, и у вас будет проблем не меньше, нежели у меня.
— Вас — изнасиловать?!
— Именно.
— Любопытно… Хорошо, кричите, — развел руками князь. — Все равно никто не услышит. Комнат много, прислуги мало — кричите. — Он подался вперед, лицо его перекосило. — Я ведь, мадам, за двести рублей и придушить могу, и тоже никто не узнает!
И в это время раздался звонок.
Князь напрягся, повернулся к Никанору.
— В чем дело?.. Кто это?
— Не могу знать, барин, — ответил тот. — Сейчас доложу.
Дворецкий ушел, князь поднялся и встал за спиной Соньки, произнеся жестко и решительно:
— Денег я вам не дам. Поэтому извольте пойти вон.
Женщина, продолжая сидеть, отрицательно покачала головой.
— По вашей вине у меня пропали большие деньги, и я не уйду отсюда, пока вы их мне не вернете.
Снова послышались шаги Никанора, и он с поклоном сообщил:
— Мадемуазель Анна, князь.
— Анна? — нахмурился тот. — Кто ее звал?
