Ленокс с удовольствием читал до восьми часов, когда настало время переодеться к ужину с его другом лордом Каботом, который разделял его спортивный интерес к политике, и еще с несколькими друзьями в их клубе «Путешественники». Он надел смокинг, причесался и тут, совсем собравшись уйти, услышал, как открылась, а затем закрылась дверь для слуг, и понял по звукам раздавшихся голосов, что вернулся Грэхем. Он направился к прихожей, тут же услышал шаги вверх по нижним ступенькам, и мгновение спустя появился его дворецкий, выглядевший после тягот этого дня даже хуже, чем, вероятно, выглядел сам Ленокс, когда пришел домой под вечер — промерзшим до костей и несчастным.
— Грэхем! — сказал Ленокс.
— Сэр!
— Отличный денек для прогулок!
— Нет, сэр, если мне будет дозволено возразить вам.
Ленокс засмеялся.
— Зачем вы вообще поднялись сюда?
— Я подумал, вам будет угодно незамедлительно обсудить дело, про которое мы говорили вчера вечером, сэр.
— Нет-нет, — сказал Ленокс, — отправляйтесь в свою комнату, разведите огонь, переоденьтесь и всхрапните. Ну, чтобы угодить мне. И выпейте чаю.
— Слушаю, сэр.
— Поговорить мы можем сегодня попозднее или завтра утром.
— Будет исполнено, сэр. Доброго вам вечера.
Грэхем устало побрел назад к лестнице. Ленокс стоял и слушал, пока внизу не закрылась дверь, а тогда повернулся к экономке и сказал:
— Вы не отнесете ему чай сами?
— Всеконечно, сэр, — ответила она.
— Я виноват, что ему вообще пришлось выйти из дома.
— Сейчас же отнесу, сэр.
— Превосходно! — Он повернулся и пошел к парадной двери, но остановился, обернулся. И промолчал.
Немного погодя экономка спросила:
— Сэр?
— Мэри, — сказал он, — вы не прихватите один из шоколадных кексиков, которые так нравятся мне, когда отнесете ему чай? Возможно, это его подбодрит.
— Разумеется, сэр.
— Вот, пожалуй, и все, — сказал он и открыл парадную дверь, чтобы выйти.
Лондонские клубы для джентльменов в подавляющем большинстве располагались на Пэлл-Мэлл и Сент-Джеймс стрит вблизи Хэмпден-лейн, и Ленокс был членом нескольких. Свой клуб был у каждой сословной группы — «Грэшам» у коммерсантов, «Хогарт» у художников, «Армии и флота», который его члены называли «Обноски и голод», у ветеранов, — однако клубы Ленокса были выше рангом, так как объединяли своих членов не по принципу занятий, но по аристократичности.
Они в целом походили друг на друга — длинные белые городские дома, чаще итальянского стиля, высотой в четыре-пять этажей. И каждый угождал определенным сплоченным группам или вкусам.
Например, первым он избрал «Атенеум» на Пэлл-Мэлл и все еще проводил там несколько вечеров в месяц. Лучшая клубная библиотека во всей Англии, превосходная кухня — и многие его школьные и университетские друзья были тамошними членами.
Он также посещал клуб «Сэвил», менее прилежавший политике и более искусству и науке, а еще — клуб «Девоншир», объединявший членов либерального толка. А также «Итон и Харроу» на Пэлл-Мэлл-Ист для выпускников этих двух аристократических школ. Был он и членом клуба «Ориентал», и клуба «Мальборо», который слыл, пожалуй, самым престижным в Лондоне. А еще имелся клуб «Оксфорд и Кембридж» в доме № 71 на Пэлл-Мэлл, которому вскоре предстояло сыграть свою роль в деле, которое он расследовал.
Почти все они были построены из известняка, и все были чрезвычайно удобны внутри, особенно «Атенеум» и «Девоншир». В них всех имелись центральные залы, где проводились церемонии и устраивались торжественные банкеты, и где вы выглядывали своих друзей в глубоких креслах возле топящихся каминов. За большими залами располагались помещения поменьше для небольших компаний — бильярдная, карточные комнаты, величественные старинные библиотеки, где члены дремали с номерами «Таймс» на коленях, шахматные комнаты, чайные комнаты и, разумеется, места, где можно было плотно перекусить.
Причина процветания этих клубов, казалось Леноксу, заключалась в том, что это был век необычайно жесткого отделения мужчин от женщин. Они с леди Джейн игнорировали это отделение, но в подавляющем большинстве мужчины крайне мало разговаривали с женщинами, если не считать званых вечеров, и чувствовали себя куда уютнее, перекидываясь в картишки или выкуривая сигары со своими друзьями, — особого рода солидарность, выковывавшаяся в школах, а уж в аристократических и тем более, а также и в университетах, которые все до единого были женщинам недоступны.
Ленокс сверх того был членом клуба «Путешественники» на Сент-Джеймс-стрит, и в этот вечер последними двумя членами у камина в длинной гостиной оставались лорд Кабот и Ленокс — из чего следовало, что оба они пропутешествовали по меньшей мере пятьсот миль по прямой от центра Лондона — минимум, требовавшийся для поступления в этот клуб. Ленокс жалел, что не побывал дальше России, он жалел, что не побывал на мысе Доброй Надежды, как Стэнли Фостер, еще один член клуба, но тем не менее общество в клубе было ему очень по вкусу. Члены клуба принадлежали к наиболее интересным и уникальным представителям аристократического класса во всевозможных областях и по роду всевозможных занятий с упором на ученость. Одним из его основателей был отец Ленокса, потому что клубы, в которых он состоял, были переполнены скучнейшими надоедами, а каждый член «Путешественников» был специалистом по тому или иному предмету — древнему сельскому хозяйству Уэльса, или персидским иллюминированным рукописям, или по комедиям Шекспира, или по императорскому Риму, как Ленокс — даже те, кто подвизался в совсем других областях.
Само здание было старинным, каменным, комфортабельным внутри, с солидной библиотекой и отличной столовой. Ленокс часто отправлялся туда по вечерам, чтобы заняться чтением и, может быть, повстречать друга, который тоже любил путешествовать.
Но сейчас они сидели в гостиной, длинном зале с расписным потолком и тяжелыми креслами. У обоих в руках были бокалы, а Кабот, кроме того, держал кочергу и беспрестанно помешивал угасающие угли в камине. Он был толстяком с белоснежными волосами, франтовски одетый обладатель быстрой улыбки.
От камина веяло теплом, но в окна снаружи бились звуки особо яростного ветра, задувающего по ночам, когда улицы пустеют, смерчей мокрого снега по мостовой и каблуков последних пешеходов, спешащих по тротуару домой.
Они беседовали о Палате Общин, как было у них в заводе, когда они ужинали вместе. Другие их друзья уже успели испариться.
— Ваш брат, — сказал лорд Кабот, — вот отличный пример.
— Чего?
— Человека, который думает об идее руководства не более, чем о том, чтобы стать трубочистом! Превосходный малый, знаете ли, и голосует правильно, когда приезжает сюда, но я ставлю вопрос так: «Кто, когда он занимает свое место, указывает ему, что делать?» Руководство!
— Вы недооцениваете моего брата. Сегодня он меня просто удивил.
— Но вы понимаете, что я имею в виду, Ленокс!
— Вы считаете, что на стороне либералов нет человека, равного Дизраэли.
Политическая ситуация в этот момент была очень сложной. Дизраэли дал толчок колоссальной социальной реформе, но он был консерватором, и либералы тщились найти ему равного. Лорд Рассел был премьер-министром и либералом, но, по общему мнению, с Дизраэли ему было не равняться.
— Еще бы!
— Гладстон?
— Может быть, со временем, мой юный друг, — сказал Кабот. — Но Дизраэли…
— Войдет в историю как либерал, мой старый друг.
Оба засмеялись.
— Ну вот! Когда мы добираемся до этой темы, значит, пора допить последние глотки.
Кабот счастливо улыбнулся и положил кочергу на каминную решетку. Они оба встали и направились через большой зал. Ленокс мысленно поправился: они не были последними из членов, припозднившихся в клубе. В углу в кресле спал седовласый старик, все еще держа в руке бокал. Раз он уснул, слуги оставят его в покое до утра. Особенно если бушует вьюга.
— Вас подвезти? — спросил Ленокс.
— Нет, благодарю вас, мой друг, моя карета вот-вот подъедет.
Вскоре оба, взаимно пообещав в ближайшее время вновь поужинать вместе, уже разъехались по домам. Ленокс, сев в свой экипаж, вздохнул и откинулся на сиденье. Почти полночь, подумал он, взглянув на свои часы. Улицы будто полнились привидениями. Кто, спросил он себя, ходит среди нас с руками, обагренными кровью молодой горничной?
Добравшись до Хэмпден-лейн, он увидел, что Грэхем не спит: свет в прихожей сиял сквозь окна по фасаду. Он поднялся по ступенькам, открыл дверь и убедился, что его дворецкий сидит на своем обычном месте в прихожей и штудирует какие-то записки.
— Грэхем, — сказал Ленокс, — как вы себя чувствуете?
— Хорошо, сэр, а вы?
