Ознакомительная версия.
– Зря вы так! Блаженная! Я со своей хворью пошла, подала десяточку…
– Десяточку?! Дуре – десяточку?! – поразился князь.
– Не скажите, Кирилл Арсеньевич! – обиделась майорша. Князь для конспирации назвался так. – Говорят, из дворян Марфушечка! Из столбовых! Напрасно головой качаете! Семья ее на пожаре сгорела – муж да детки, вот и отправилась странствовать, людям помогать. Я пришла, десяточку подала, а она хвать мой платочек. Прямо из рукава выдернула, потом высморкалась и мне обратно кинула.
Дашкин не выдержал, расхохотался. От народного поклонения убогим князь-либерал был далек. В прожектах предлагал искоренять сие явление путем полного запрещения.
– Смейтесь, смейтесь! А я платочком тем иконку в спаленке накрыла. Десять лет отеками маялась, а тут враз полегчало!
– Неужто отеки прошли? – удивился князь, наблюдая, как майорша выжимает из самовара последние капли.
– Нет, не прошли! Маяться перестала!
Допив чай, майорша ушла, и до наступления сумерек князю никто не мешал. Он хорошенько рассмотрел приехавшую из церкви Ирину Лукиничну (вроде не она) и худышку-дурнушку (тоже не похожа). После Змеевой через парадный вход проходили только мужчины.
Стук в дверь заставил князя спрятать подзорную трубу за штору.
– Кто там? – спросил он недовольно.
– Какой-то нищий! Вас требует! – прокричала майорша. – Прикажете выгнать?
– Нет! Пусть заходит! Это мой… – князь чуть не проболтался. – Это мой нищий!
У Петрухи блестели глаза и заплетался язык. Нищенствовать ему понравилось. Выяснив, что Марфуши дома нет, он сообщал эту новость приходившим богомольцам, а те щедро подавали.
– Даму с вуалью видел?
– Видел, ваше сиятельство, как не видеть! На ваньке приехала.
– Ну?
– Я ей говорю: «Марфуши дома нету! Подайте Христа ради!»
– А она?
– Плюнула и сказала: «Сгинь!» А сама юрк в дом!
– Точно! Это она! Имя выяснил?
– Не-а!
Князь схватил камердинера за волосы:
– Да ты пьян!
– Так ведь целый день на холоде! Согревался!
Дождавшись нужной дамы, камердинер переместился в трактир, где и пропил нищенскую выручку.
– Надо было вуаль поднять, в лицо посмотреть!
– Не приказывали, ваше сиятельство!
– А своего ума нет?
– Не-ет! – жалобно заныл Петруха. – Ой, глядите, ваше сиятельство, Юлия Антоновна! В карету садится!
Князь поднял подзорную трубу. Княгинину ручку целовал преотвратительный субъект.
– Это еще кто?
– Не узнали, ваше сиятельство? Доктор бывший!
– Тоннер!
Полгода назад князь со скандалом отказался от его услуг. Ишь чего удумал, развратник! Княгиню ему надо осмотреть!
Дом Лаевских превращался в ящик Пандоры. Все опасности, грозившие Дашкину, будто нарочно собрались там! Тучин! Тоннер! Свора подозрительных женщин! Кто из них шантажистка? Теперь и Марфушку нельзя исключать! Раз дворянка, значит, знает французский!
– Беременность так и не наступила, Юлия Антоновна? – Тоннер вышел проводить бывшую пациентку.
– Увы! – Дашкина давно мечтала о втором ребенке.
– А …?
– Тоже нет! Тильмах заявил, что месячные месячными только называются, а приходят, когда захотят, хоть через неделю.
– У меня грустная новость! Тильмах позавчера скончался!
– Я уже знаю! – просияла Дашкина. – И надеюсь, что буду снова лечиться у вас!
– Спасибо за доверие! Но, боюсь, его сиятельство ваших надежд не разделяет!
– Его сиятельство – дурак! Старый напыщенный дурак! – Дашкина сжала в руке платочек.
– Я сожалею!
– А я прошу! Нет, умоляю вас продолжить лечение!
– Юлия Антоновна! Причиной вашего нездоровья подозреваю кисту, это опухоль на яичнике. Необходим осмотр, но без согласия мужа…
– Что же мне делать?
– Обратитесь, например, к Сергею Алексеевичу…
– К Хромову? – уточнила Дашкина.
– Ну да! – вздохнул Тоннер. Сегодняшнюю стычку Илья Андреевич тяжело переживал. Сергей Алексеевич был для него не просто начальником. Наставник, непререкаемый авторитет, старший товарищ! Какая муха его укусила?
– Он хороший доктор?
– Один из лучших! Лейб-медик, принимал роды у императрицы. Да и постарше меня. Уверен, его кандидатура князя устроит!
– Что ж, спасибо за совет. Попробую им воспользоваться. До встречи, Илья Андреевич!
Тоннер наклонился к ее ручке.
– И еще одна просьба! – прошептала Юлия. – Не могли бы вы тотчас переговорить с Полиной? Она тоже нуждается в вашей помощи!
– Конечно!
– Полина не хочет, чтобы о вашем разговоре знали. Поднимитесь в комнату вашего друга – его, кажется, зовут Денисом…
– Да.
– Она вас там ожидает.
Денис только-только успел переодеться, как в его комнату вошла Полина. Села в кресло и загадочно улыбнулась:
– Не помешала, Денис Кондратович?
Что такое? Почему он слова не может вымолвить? Настал самый важный момент его жизни, а губы склеились, зубы сжались, язык онемел. Только кивнуть удалось.
– Я пришла извиниться за маменьку! Вчера она вела себя дурно! Вы не сердитесь?
Господи, прости! Неужели он говорить разучился? Хорошо, хоть голова слушается. На сей раз Денис ею помотал.
– Ну и отлично! А на меня? На меня не сердитесь? Вы по-прежнему мне друг?
Тут Денис окончательно растерялся. Говорить он не может, а вопросов задано два. Если головой помотать, получится, что не друг, а если кивнуть, вдруг подумает, что сержусь? Впрочем, Полина ответа ждать не стала:
– Денис! Мне надо переговорить с господином Тоннером! Но так, чтобы никто не знал. Понимаете?
– Да! – от неожиданности Угаров обрел дар речи.
– Вы не могли бы на полчаса уступить нам с доктором вашу комнату?
Словно заучивший единственное слово попугай, Денис повторил:
– Да!
– Спасибо! Я знала, на вас можно положиться!
– Да!
– Что ж вы стоите? Идите, идите…
С ногами тоже что-то произошло. Они перестали слушаться, как только вошла Полина. На негнущихся конечностях Денис медленно двинулся к выходу.
– Спасибо! Вы очень милый! – Налединская порывисто подскочила и чмокнула юношу в щечку. Ей было неловко выгонять гостя из комнаты, но визит доктора в ее собственную вряд ли остался бы незамеченным.
От нежного прикосновения Угаров дернулся, как дохлая жаба от электрического разряда (сей опыт Тоннер недавно показывал).
Тоннер, Тоннер! Кто бы мог подумать? Не помня себя, Денис поклонился и выскочил из комнаты. Боже мой! Оказывается, Тоннер с Полиной любят друг друга и тайно встречаются! Как несправедлива жизнь! Два друга пылают страстью к одной женщине! Неудивительно! Она волшебная! Но, увы! Он, Денис Угаров, в любовном треугольнике лишний. В прямом и переносном смысле его попросили удалиться!
Пойти в гостиную? Нет! Видеть людей, поддерживать беседу Денис не мог. Пожаловаться Сашке? Тот сидел у постели Баумгартена в комнате Володи. Ни один, ни другой Дениса не жаловали. Проклятые асты!
Юноша направился в мастерскую. Для штудий им с Тучиным выделили специальную комнату с огромным окном-эркером. Свечи зажигать не стал, захотелось темноты и одиночества. По правде сказать, сюда Денис заглядывал редко – итальянская стажировка развеяла юношескую мечту стать живописцем. Многие бойко сочиняют, но не все литераторы. Многие неплохо рисуют, но далеко не все художники. Вот Александр Тучин – художник, причем с большой буквы. Поменьше бы блудил, уже бы прославился! Замыслов-то у него много, а временем разбрасывается – рисует впопыхах, урывками. А Дениса хоть привяжи к мольберту, за всю жизнь ничего путного не напишет.
Угаров прошмыгнул за штору в эркер. Фонарщик уже обошел Фонтанку, и в воде покачивались огоньки. В доме напротив барин таскал за волосы нерадивого слугу. Тот оправдывался, а потом, тыча пальцем в окно, что-то показывал хозяину. Денис заинтересовался и, привстав на цыпочки, приник к стеклу. Что привлекло их? На мостовой Тоннер, никуда не торопясь, беседовал с Дашкиной. Но его же Полина ждет! Зачем тратит драгоценные минуты на лобзание ручек, вежливо-ненужные слова. Денис на его месте рванул бы, не попрощавшись! Ведь там Полина! Как сладок был ее поцелуй!
И что она нашла в Тоннере? Невысок – Денис аж на полторы головы выше, немолод. Грузен, приземист… Умен! Вот что ее привлекло! Полина – не кухарка и не трактирщица. Великосветская львица! Политикой интересуется! Философией! Историей! Литературой! Давеча спросила, каких поэтов люблю? Я отмолчался. А по-честному, никаких! И вообще рифмовать глупо! Люди сим занятием недостаток ума прикрывают! «Черная буря заслонила небо» – экая банальность, а «буря мглою небо кроет» чем лучше? Мысль та же, только упакована красиво! А Полине почему-то нравится…
Учиться, что ли, пойти?
Наконец-то! Наговорился Тоннер! Налюбезничался! Ишь, заспешил! Вспомнил, что Полина ожидает! Небось к пациентам не опаздывает!
Мелькнул слабая надежда. А вдруг Полина – его пациентка?
Луч света в темной комнате… Дверь открылась! Кто-то со свечой вошел! Может, Александр вздумал кому-то картины показать? Точно, он! Его голос:
Ознакомительная версия.
