Брагин не стал говорить, что истинного насильника приговорили всего к шести годам колонии, а речь идет о насильнике и убийце Пушакове.
— Послушай капитан, если все это является правдой, а не вымыслом, то почему суд не приговорил этого ублюдка к смерти?
— Я говорил тебе о влиятельных людях, которые стоят за спиной насильника и убийцы.
— Теперь понятно, почему ему не дали «вышку». Что же вы с братом собираетесь делать? Упустить факт ущемления человеческих прав, каким-то убийцей и продажным судом! Боритесь дальше, ведь есть вышестоящие инстанции.
— Все тщетно, приговор остался без изменения: пятнадцать лет строгого режима, и скоро этот ублюдок будет отправлен в колонию.
— Х-м, — произнес загадочно Ирощенко, — капитан я так думаю, что ты от меня чего-то хочешь?
— Ничего лейтенант, — Брагин обратился к Ирощенко по званию, — я просто убедился, что в тебе не огрубели человеческие черты, и мне будет, очень жаль, если государство, не разобравшись досконально в твоей истории, поставит жирную точку, в форме зеленого пятна на твоем лбу, ведь так выражаются зэки: «Намазать лоб зеленкой». Ну, ладно, поговорили, тебе пора в камеру.
Брагин нажал на кнопку звонка.
— Подожди капитан, если мне понадобится еще очистить душу, я могу с тобой поговорить?
— Можешь Сергей. И еще: хорошенько подумай над нашим разговором, я надеюсь, что он останется между нами.
Ирощенко увели в камеру, а Брагин решил встретиться с братом Анатолием и поделиться с ним о только что созревшем в голове плане.
На следующий день вечером они встретились, и Сергей рассказал ему о беседе с Ирощенко. Анатолий был удивлен, столь неожиданным поворотом.
— Ты хочешь, чтобы Ирощенко — Карзубый совершил акт, как в свое время расправился с Равелинским.
— Запомни брат, убийство Равелинского не раскрыто, мы не можем обвинять Ирощенко в том, что именно он задушил бывшего блатного, хотя мы с тобой не исключаем такой момент.
— А ты не боишься? Вдруг его сломали комитетчики, и он сейчас работает на них.
— Им не удалось сломать его до конца. Сейчас для него смерть — это лучшее избавление от всех навалившихся бед. Он хоть и бывший, но офицер: честный, справедливый, и таковым остался, но судьба по своему нанесла коррективы в его жизни. Ты правильно поставил вопрос: его пытались сломать комитетчики, я знаю точно, что к нему применялись пытки, но он выдержал все, но смысл жизни для него был утерян.
— Даже если это так, чем ты можешь ему помочь?
— Пока я до конца не уверен, и не стану помогать Ирощенко. Но я пытаюсь узнать его с другой стороны, и результаты уже есть, — Сергей рассказал брату об откровениях Ирощенко, — если он сознается в убийстве Равелинского и назовет имя своего подельника, то нам стоит ему помочь.
— Как? Над ним уже завис меч, дело времени, и все для него закончится.
— Помнишь, как ты настаивал на том, чтобы казнить насильника Женечки, я тогда отговаривал тебя. Похоже, настало время и тебе переубедить меня.
— Ну, хорошо, даже если тебе удастся его завербовать, как ты осуществишь план по уничтожению убийцы?
— Для этого мы с тобой и создали организацию: думать, разрабатывать, решать, сомневаться и исполнять.
— Ты думаешь, если Ирощенко признается в гибели Равелинского, мы выйдем на след обладателя знака Черной молнии?
— Совершенно верно. Помнишь, мы с тобой сомневались, что несколько появлений подобного знака могли быть чистыми совпадениями, но я реалист и аналитик, и могу поверить в совпадения, произошедшие дважды, но ни в коем случае не трижды.
В следующий раз, когда Сергей Брагин захотел посетить Ирощенко, дежурный по коридору заявил, что он должен получить разрешение на допрос осужденного у начальника СИЗО.
— Это что еще за новость? — возмутился Брагин.
— Товарищ капитан — это приказ начальника СИЗО, и ослушаться я не могу.
Сергей не стал спорить с контролером, а отправился прямо к Шилову.
— А-а! Брагин, заходи-заходи. Знаю-знаю, уже доложили, — встретил его с улыбкой Шилов, — надеюсь, ты не в обиде на меня и на контролеров спецблока.
Брагин сел на стул и как ни в чем не бывало, произнес:
— Какие обиды, Алексей Дмитриевич, мне ли не понять, какая дисциплина должна быть на секретных объектах. Молодцы ребята, действуют по уставу.
Шилов остался доволен ответом Брагина: он не сомневался в своем подчиненном, был бы кто другой, а Брагин у него на особом счету.
— Так о чем ты с Ирощенко «шептался» в течение двух часов?
— Есть у меня одна тема, товарищ полковник, — Сергей достал из папки ворох бумаг, — вы же знаете, обучаясь в юридическом, я в свободное время занимаюсь изучением преступности. Я сейчас занят составлением научной статьи и возможно мои наблюдения помогут в дальнейшем написать диссертацию. Мне очень важно владеть исчерпывающей информацией о таких типах, как Ирощенко. В колонии он был не самым последним «мужиком». Во время бунта организованно направлял действиями осужденных и тем самым создал прямую угрозу нашим спецподразделениям. Кроме Ирощенко я провожу и с другими приговоренными к смерти беседы, и узнаю много полезного. Если честно, то я не хочу останавливаться на достигнутом, меня притягивает к более углубленное изучение внутренней системы. В колониях совершенно другой обзор для оперативников, но принцип остается тот же, работа ведется с разными прослойками заключенных.
— Так-то в колонии, а у нас камерная система, поднять такой бунт разом невозможно, или ты в управление себе дорогу пробиваешь? — улыбнулся Шилов.
— Может быть, может быть, — с улыбкой ответил капитан.
— Брагин, и не мечтай, я тебя никуда не отпущу, и думать забудь о другой работе. Вот заканчивай юридический, а там посмотрим. Зайди к начальнику ПВР (Политико — воспитательная работа) и согласуй с ним свои профессиональные интересы.
— Да что Вы, Алексей Дмитриевич, я никуда не собираюсь, чем мне тюрьма не угодила, — засмеялся Брагин в голос, и запустил руку в папку. Достав конверт с энным количеством купюр с изображением «Ильича», он пододвинул его рукой до самого края стола. Полковник, улыбаясь, открыл верхний ящик, и конверт упал на дно.
— Так, товарищ капитан, своим приказом разрешаю Вам посещение спецблока, и в целях оперативной работы Вам дозволяется вести допросы и опросы, приговоренных к смерти, не забудь согласовать с начальником ПВР. Приказ ясен? — шуткой произнес Шилов.
— Так точно! Товарищ полковник, приказ понятен. Разрешите идти?
— Свободен Брагин, — и затем мягко, по — отечески произнес, — не забудь Сережа, послезавтра твоя смена, в пятницу будешь принимать «гостей» из комитета.
— Как можно Алексей Дмитриевич, все будет на самом высоком уровне, — и, улыбнувшись, вышел из кабинета.
Полковник достал конверт, прошерстил пачку денег, как колоду карт, и про себя заметил: «Хваткий этот капитан, не зря я его приблизил к себе, умеет шельма дело поставить на рельсы, если так будет продолжаться дальше, то скоро куплю себе хорошую дачу на берегу реки. Говоров с Кузнецовым обещали помочь в приобретении».
— Ну, что Сергей, не спалось этой ночью? — просил Брагин Ирощенко, после того, как его привели на допрос. Наручники капитан приказал снять, контролеры беспрекословно исполнили приказ начальства, тем более телефонный звонок, поступивший в блок от начальника СИЗО, давал право Брагину действовать на свое усмотрение.
— Действительно не спалось. Я могу задать тебе вопрос?
— Для этого мы снова встретились. Задавай.
— Капитан, как ты понимаешь, мне действительно терять нечего, сколько мне осталось денечков, все они мои, но если я правильно понял, тебе нужен человек, который бы решил вашу с братом проблему. Я прав?
Сергей помолчал, вглядываясь испытующе в Ирощенко.
— Ну, допустим.
— Я могу взяться за это дело, но мне одному не справиться, нужен подстраховщик.
— А с чего ты взял, что я хочу прибегнуть к твоим услугам?
— Я же не глупый, зачем тебе было камуфлировать свою просьбу под простую беседу.
— Тем не менее, ты ошибся, я не занимаюсь самосудами.
— Я понимаю тебя прекрасно: комитетчики осложняют жизнь всем, кого подозревают хоть в чем-то, но мне они нужны, как: «Корове седло». Давай закончим этот разговор, и пусть меня уведут в камеру. Можешь быть спокойным, никакого разговора между нами не было. Даю тебе честное, благородное слово: если ты еще веришь этому, — Ирощенко поднялся, давая понять, что готов уйти.
— Сядь! Чтобы доверять тебе, я должен кое-что услышать. Я знаю свое положение среди начальства и уверен, что повода им не давал, чтобы за мной приставили агента КГБ. Хорошо, продолжим разговор. Ты хочешь, чтобы я тебя подстраховал или помог удавить эту гадюку? — с ухмылкой произнес Брагин.
