— Все-таки расскажите, мистер Гилмор, что вы и ваш сторож увидели, находясь на башне? — не слишком учтиво прервал речь священника Холмс.
— Увидели? — переспросил пастырь, качая головой. — Видеть происходящее можно было с большим трудом, мистер Холмс. От тех людей нас отделяло немалое расстояние — вероятно, с полмили, — к тому же уже почти стемнело. Мы едва могли разглядеть очертания их фигур и одежду. Вместе с приливом наступал туман. Можно предположить, что мужчины имели при себе фонари, однако их свет был, очевидно, направлен не в нашу сторону. Более того, хотя я и не отважился бы заявить об этом под присягой, мне послышался еще один выстрел — должно быть, из второго ствола. То, что удалось различить, напоминало не боксерский поединок и даже не драку с целью избиения противника, а, скорее, борьбу за обладание какой-то вещью.
— Кому она досталась в итоге?
— Не могу сказать, — пожал плечами мистер Гилмор. — Вскоре сгустившиеся сумерки и туман скрыли от нас эту сцену. Если не ошибаюсь, первый человек схватил второго. Тот упал, но через несколько секунд сумел высвободиться и снова поднялся на ноги. Тогда первый опять повалил его на землю и на сей раз удержал. Больше мы ничего не смогли рассмотреть. Все это я передал инспектору Уэйнрайту, но боюсь, что под присягой смогу подтвердить только часть своих показании.
— Мы встречаемся с инспектором сегодня после полудня на маяке.
— Он хороший человек, мистер Холмс. Добавлю несколько слов о случившемся. Если мы действительно видели братьев Кастельно, то они могли пострадать не столько от нанесенных увечий, сколько от натиска прилива. Маловероятно, что они заблудились — на церковной башне горел фонарь, который я поспешил зажечь, а луч маяка всегда направлен в одну и ту же сторону. К тому же братья выросли среди этих песков и прекрасно их знали. Тем не менее ни старшего, ни младшего Кастельно с той поры никто не встречал. Следовательно, можно предположить, что именно они попались нам на глаза в сумерках.
— И это все?
— Есть еще один факт, мистер Холмс, о котором я сообщил инспектору Уэйнрайту. В надежде привлечь внимание тех двоих сторож спустился с башни, немного прошел с винтовкой в их сторону и дал залп в воздух, чтобы они могли ответным выстрелом указать, где находятся. Но я услышал лишь какой-то неясный шум — на таком расстоянии его вполне можно было спутать с грохотом волн.
В этот момент я решил задать мистеру Гилмору вопрос, ибо ведение дела, строго говоря, поручили именно мне.
— В деревне братьев Кастельно не очень любили?
Священник помолчал, тщательно подбирая слова.
— Я сказал бы, что над ними насмехались, а они в свою очередь ненавидели тех, кто их оскорблял, — наконец ответил он. — Местные жители порой бывают очень жестоки к тем, для кого наступают тяжелые времена. После смерти Джона Кастельно его фабрика по производству жмыха пришла в упадок. Она находилась в здании из грубого камня, которое до сих пор стоит напротив гостиницы. Те, кто осуждал старика за скаредность или за то, что он женился на женщине моложе себя, не стали скрывать своего удовлетворения, когда его дело рухнуло. Однажды возле «Моста» произошла драка. Роланд Кастельно сломал противнику нос, чему предшествовали взаимные оскорбления. Сэр Уолтер Батт, мировой судья, сделал обоим внушение и отпустил их, побоявшись, что более решительные меры лишь подольют масла в огонь. С тех пор ни один из братьев не являлся ни в гостиницу, ни в церковь. Да и раньше они не были усердными прихожанами.
— Враждовали ли братья друг с другом?
— Мне сказали дословно, будто они «грызлись, точно два хорька в одном мешке». Однако я не считаю, что дело обстояло так уж печально. Разумеется, Кастельно существовали благодаря своей должности. Насколько мне известно, платили смотрителям из казны графства. Каморка под фонарной камерой давала им кров.
— А чем еще они зарабатывали себе на жизнь? — спросил я.
Во взгляде мистера Гилмора явственно читалось, что ответ на этот вопрос я мог бы найти и сам.
— Роланд был охотником и рыболовом. В наших местах даже те, для кого промысел не главный источник заработка, стреляют дикую птицу и ловят угря, а также ставят сети, чтобы на столе время от времени появлялась жареная рыба. Абрахам обычно следил за маяком, зажигал и поддерживал сигнальный огонь. Он также возделывал небольшой огород на той стороне реки, чуть выше моста. Чем еще они жили, я не знаю.
— Отец ничего им не оставил?
— Полагаю, все их наследство — это долги, которые не удалось покрыть после продажи фабрики. Этих людей, доктор Ватсон, как и многих других наших соотечественников, от нищеты отделяет всего шаг, они тяжким трудом добывают жалкие крохи для пропитания, однако не опускаются до того, чтобы попасть в работный дом. Более обеспеченные соседи редко вспоминают о них до тех пор, пока газеты не напишут о каком-нибудь отвратительном преступлении или скандале. Будем надеяться, что ни к чему подобному братья-смотрители не причастны.
— А что вы скажете об их сестре, мисс Элис Кастельно?
При упоминании этого имени мистер Гилмор просиял. На лице его мелькнула улыбка, голос зазвучал бодрее:
— Я мало знаю об Элис Кастельно, хотя виделся с ней при погребении ее отца, да и в предшествующие дни, когда она занималась похоронами. Через несколько лет она посетила Саттон-Кросс по случаю смерти ее мачехи. Иных поводов для наших с нею встреч не припомню. Мисс Кастельно жила в деревне до того, как я получил приход, и уехала отсюда еще девочкой. Ее здоровье всегда было слабым. Насколько могу судить, она во всех отношениях удивительная молодая леди, полностью оправдавшая ожидания той маленькой мейблторпской школы, в которой служит.
— Братья Кастельно не были замечены в связях с женщинами? — осторожно осведомился я.
Мистер Гилмор склонил голову.
— Мне об этом ничего не известно. Полагаю, слухи такого рода, которые распространяются в деревне очень быстро, дошли бы и до меня.
В последних словах настоятеля я уловил намек на завершение разговора: очевидно, он уже сказал нам все, что знал. Тем не менее, когда мы поднялись и поблагодарили его, Шерлок Холмс задал еще один вопрос:
— Нельзя ли подняться на башню, чтобы взглянуть на фонарь и обозреть местность? После этого нам не пришлось бы беспокоить вас повторно.
Мистер Гилмор усомнился в том, что подъем на крышу окажется полезным для нашего расследования, однако, судя по выражению его лица, он был рад возможности лишний раз похвастать перед гостями своими владениями.
Во время беседы в кабинете настоятеля Холмс ни разу не упомянул о камешке, который мисс Кастельно оставила нам для изучения. Только теперь, по пути к церкви, мой друг наконец-то поинтересовался:
— Мистер Гилмор, не был ли кто-либо из братьев охотником за сокровищами? Полагаю, во время курортного сезона сюда съезжается немало любителей покопаться в земле?
Этот вопрос так позабавил священника, что он остановился среди могильных камней и рассмеялся.
— Вы, мистер Холмс, должно быть, очень любите романы или же пьесы Эйвонского барда? Сколь ужасную новость довелось услышать королю Иоанну на смертном одре! Как вы, конечно же, помните, предание гласит, будто двенадцатого октября тысяча двести шестнадцатого года все монаршие драгоценности были поглощены «внезапно стремительным приливом волн морских» [10]. Это легендарное событие произошло в двух милях отсюда и, вероятно, стало для королевской сокровищницы самой большой потерей за всю историю нашего острова.
— Полагаю, что так.
— Во время Баронской войны, за несколько дней до смерти, Иоанн пришел сюда с войском. Сам он двинулся вперед, направившись со свитой в аббатство Суинстед для ночлега, меж тем как обоз с его драгоценностями и убранством королевской часовни должен был пересечь устье реки во время отлива, перед полуднем. Разумеется, семьсот лет назад берег моря выглядел иначе, но речное русло не поменялось. В те времена ширина дельты составляла семь миль при низком уровне воды. Как и сейчас, здесь простирались затопляемые приливом пески и в октябре волны порой наступали на берег с ужасающей быстротой. Незадолго до полудня глупцы, управлявшие обозом, решили перейти реку и прилегающие к ней илистые участки без проводника, который стал бы тыкать своим посохом в грязь, отыскивая под ней твердую землю. Таких людей называли «моисеями», памятуя о том, как библейский пророк перешел Красное море.
— Понимаю.
— Вы, вероятно, читали старые хроники? Аббата Ральфа из Когсхолла или Роджера Вендоверского? Или сочинение Матвея Парижского «Historia anglorum» [11], написанное век спустя после трагедии? [12]В таком случае вы знаете, что мощный вал захлестнул колонну на середине реки. Пески в мгновение ока оказались затопленными: вода поглотила людей, лошадей, повозки, сундуки с коронационными украшениями и церковной утварью… Многие из пропавших драгоценностей были трофеями, которые король Джон добыл во время похода по стране, — шла затяжная гражданская война между монархом и баронами. Такова драма, произошедшая в наших местах в стародавние времена. Говорят, если выйти на берег в одиночестве и прислушаться к тихому плеску отступающих волн, то можно различить далекие крики солдат и ржание коней, сгинувших в пучине. Эту легенду знает здесь каждый школьник!
