Внезапно его окликнули по-польски, впрочем, довольно приветливо, и этот голос вывел его из оцепенения:
— Проходите! Заходите, пожалуйста, мы еще закрыты, но вы пока что можете посмотреть и повыбирать! У вас сын или дочь?
Заметив замешательство гостя, голос перешел на русский, но остался столь же приветлив. Только сейчас Барабанов обратил внимание на небольшую открытую дверь в конце магазина, которая вела в тесную комнатку, где за столом синего сукна сидел улыбающийся усатый мужчина лет тридцати.
— Ну что же вы, не стойте в дверях! — с легкой укоризной продолжал мужчина. — Если у вас девочка, то вам крупно повезло! У нас как раз есть удивительные куклы балерины, все девчонки от них просто в восторге!
— Сын? Дочь? — пытался собраться с мыслями Барабанов. — Да нет, вы не так поняли. У меня к вам скорее разговор… Вернее, несколько вопросов… Видите ли, меня зовут Нестор Барабанов, я специальный консультант главного управления уголовного сыска… Прошу простить за мой костюм, я давно в дороге…
Мужчина немедленно закрыл лежавшую перед ним бухгалтерскую книгу, легкими шагами подошел к гостю и, ловко подцепив его под руку, увлек в контору, где помог снять пыльное пальто и усадил на плюшевый стульчик напротив стола. После этого он сплел перед собой тонкие пальцы и самым участливым тоном заверил гостя:
— Не сомневайтесь, я подробнейше отвечу на все ваши вопросы и помогу всем, чем смогу. Меня зовут Януш. Я управляю тут делами. Ох! Что это я! Простите! — Он на мгновение скрылся под столом и волшебным образом выставил на стол поднос с дымящимся кофейником, чашками и вазой, наполненной коричным печеньем. — Угощайтесь, пожалуйста, господин сыщик.
Барабанов, одушевленный прекраснейшим кофе, с трудом соблюдая приличия, уничтожил половину вазы печенья и лишь после этого обстоятельно поведал историю своих путешествий, знакомства с мастерами-кукольниками, бесплодных поисков и новых надежд. Януш задумчиво подкрутил идеально ухоженные усы.
— Значит, вас интересуют куклы? Что же, мне есть что вам показать.
Он провел Нестора в магазин, с гордостью демонстрируя ему ряды игрушек. Про каждую из них Януш мог бы прочитать небольшую лекцию. Однако Барабанова заинтересовала невзрачная кукла, напоминавшая Петрушку, как он выглядел бы, если бы оставил свои проказы и встал на путь исправления. Одежка его была аккуратно скроена и расшита узорами, атласный колпак украшала золотая кисточка, а лицо было куда более миловидным, чем носатая рожа его брата-скандалиста, но при этом кукла напрочь была лишена плутовского обаяния и внутренней жизни, которые были в Петрушке. Нестор взял куклу с полки и попытался подвигать ею на манер кукловода на ярмарке, но деревянные конечности сгибались еле-еле, и Петрушка больше напоминал движениями старого солдата, чем гуттаперчевого кривляку. Барабанов разочарованно хмыкнул.
Януш обратил на это внимание и рассмеялся, всплеснув руками.
— Не ждите от куклы слишком многого, господин Барабанов! Если вам нужна настоящая балаганная марионетка — я могу вам посоветовать хорошего мастера. Но наши куклы совсем для другого. Они радуют глаз, вызывают умиление, детки наряжают их, разговаривают с ними, жалко такую красоту таскать в пыли на ярмарке. Да, они сделаны в подражание марионеткам, даже костюмчики подобраны, как у персонажей балаганного театра: Петрушка, Доктор, Полицейский, Арап. — Он осторожно забрал у Нестора куклу и задрал на ней курточку, демонстрируя нехитрое устройство игрушки. — Но взгляните, кукла выполнена совсем по-другому — меньше шарниров, чтобы не ломались ручки-ножки, зато лицо проработано намного тоньше. И нет никаких ниточек. Практика показала, что для детей это слишком сложно, только расстройство выходит.
— То есть вы не работаете с профессиональными кукловодами? — недоверчиво переспросил Барабанов, еще раз внимательно оглядывая куклу.
— Нет, не случается. Уровень другой. — Януш состроил брезгливую гримасу. — Эти их Петрушки — просто настоящие уроды. Противные носатые грубые страшилы, вблизи — сущий ужас! Бррр… То ли дело наши куклы — просто ангелы, которые несут отдохновение детскому сердцу…
— Позвольте, я покажу вам кое-что, — оборвал его Нестор. Он вспомнил об оставленном в конторе саквояже и теперь со смутным предчувствием удачи спешил показать Янушу улики. Кряхтя и приговаривая, он долго копался в недрах саквояжа, пока наконец не высыпал на сукно деревянные кукольные ручки. Хозяин лавки посмотрел на них с легким удивлением:
— Откуда у вас это? Это дедушкина… или батюшкина работа, сомнений быть не может. Возможно, они вместе работали.
Барабанов едва не подпрыгнул на стуле от ликования. Наконец-то!
— А батюшка ваш… в добром здравии? И дед?
— В добрейшем, слава богу, — ответил Януш, почему-то помрачнев. — Хотите поговорить с ним? А дед, увы, пару лет назад скончался. — Легкую улыбку от очередной удачи Лилии Нестор с трудом скрыл.
— Конечно же! Вдруг он вспомнит, для кого делал эту работу! — Барабанов, с трудом сдерживая нетерпение, сгреб детальки со стола. — А далеко ли он живет? На поезде ехать не надо?
— Нет. Он тут, в мастерской. Пойдемте, я отведу вас.
Януш с видимой неохотой вывел гостя во двор и постучался в низенькую невзрачную дверь по соседству. Ответа не последовало, но хозяина магазина это нисколько не смутило, и он аккуратно открыл дверь, пропуская спутника внутрь. В мастерской было тесно, в воздухе летала пыль, и стоял крепкий запах стружки и столярного клея. В глубине помещения, за верстаком сидел крепкий старик в фартуке и, осторожно работая долотом, вырезал из деревянной болванки очередную куклу, и его длинные седые усы дергались в такт ударов молоточка. На вошедших он не обратил ровно никакого внимания.
— Батюшка, здравствуйте, — начал Януш слегка заискивающе, — тут сыщик из Петербурга, поговорить с тобой хочет. По поводу кукол…
Барабанов решительно выступил вперед, гром-ко представился, подозревая, что старик туг на ухо, и протянул на вытянутой руке деревянную детальку, найденную во рту покойника. Старик, прищурив глаз, бросил беглый взгляд на улику, хмыкнул и утвердительно покачал головой.
— Моя работа. Отец лаком покрывал, самым первым слоем, уже старый был совсем. После него, вижу, тут еще много раз лакировали.
— Вы точно уверены? И как давно? Вы помните что-то? Пан э-э-э?..
Барабанов, ухватив ниточку, намеревался размотать весь клубок за минуту, но старик явно не собирался торопиться: он отложил инструмент и задумчиво разглядывал детальки, принесенные гостем.
— Вацлав. Меня зовут пан Вацлав. — Старик вытянул ноги поудобнее и достал из-за пазухи кисет и трубку. — Давно я занимаюсь куклами, очень давно… Много игрушек сделал за свою жизнь. В том числе и Петрушек всяких видов, от которых эти ручки. Но мои Петрушки всегда были особенные… совсем не похожи на этих крючконосых площадных чертей, которыми только детей пугать. Нет, кукла должна умилять, радовать.
Он жестом обвел мастерскую, показывая свою работу. По стенам и полкам мастерской было расставлено огромное количество кукол разной степени готовности. Всех их, и мальчиков и девочек, объединяла одна черта — благолепное ангельское личико с пухлыми щечками, выполненное со всеми подробностями, как на скульптуре, в десятке различных вариаций. Чем-то они напоминали марионеток, виденных у кукольника Левко, но изготовлялись еще более роскошно и аккуратно. Куклы были одеты в костюмчики, которые походили на народную одежду, но вышло больно уж богато на украшения, и куклы из-за этого выглядели словно барчуки, нарядившиеся крестьянами на карнавал. Старый мастер проследил направление взгляда Барабанова и заметил, самодовольно прищурившись:
— Нравится? То-то… У всех кукол волос натуральный, от живых дивчин. Поэтому и берем так дорого — работа штучная, кропотливая. Это только господам по карману. Вот раньше шляхтичи ходили на ярмарки, смотрели на Петрушек и прочие балаганные куклы, а после дома просили купить такую же, и родители им непременно покупали. Но конечно же, не размалеванного уродца, как у кукловодов, а более красивую, аккуратную и дорогую. Из моего магазина. Да только когда это было… Кому сейчас нужны эти ярмарки и эти Петрушки? Детей сейчас вон — в оперу водят! Э-эх…
