– Довольно нелепо, сударь. Вас якобы убил ударом кинжала прямо в глаз некий Инграм Фризер. Все это случилось в таверне после попойки в ночь с тридцатого мая на первое июня. В тот же день тело покойного было поспешно предано земле. – Рассказчик ухмыльнулся и продолжил уже менее трагичным голосом: – А то оно уже пованивать начинало. Труп-то подходящий уже сутки в том же кабаке лежал. Ждал, когда я приеду и отдам ему вашу внешность, сэр. А после этого я сразу же направился сюда, к вам на корабль.
Марлоу кивнул и снова уставился на туманную полоску на западе.
– Матушка плакать будет, – внезапно произнес он, и Генри сразу понял, что речь идет вовсе не о королеве, а о той, что растила и заботилась о Кристофере вплоть до его поступления в колледж. – И Арабелла, наверно, тоже.
Генри решил поддержать меланхоличную нотку и признался:
– А я первый раз уезжаю на чужбину. Просто не представляю, как себя вести среди всех этих фламандцев, немцев и французов. Страшно…
– Не бойся.
Его спутник усмехнулся, положил руку на плечо и вдруг начал декламировать:
Ну вот мое благословенье
И правил несколько.
Ты в памяти держи их.
Не все, что в мыслях, языком болтай,
Не все то делай, что на ум взбредет.
Будь вежлив, но ни с кем запанибрата.
Тобою выбранных, испытанных друзей
Свяжи с собой, как обручем стальным,
Но не мозоль ладони, первым встречным
Давая руку. Ссор остерегайся; если ж
Поссорился, держися до конца,
Чтобы противник твой тебя остерегался.
Всем отдавай свой слух, а голос лишь немногим:
Все мненья слушая, храни свое сужденье.
Будь в платье дорогом, коль терпит кошелек,
Но не затейливом, в богатом, но не пестром:
По платью часто судим мы о людях.
Во Франции знатнейшие умеют
С безукоризненным одеться вкусом.
В долг не бери и не давай взаймы:
Ссужая, с деньгами легко утратишь друга,
А занимая в долг, расчетливость притупишь.
А главное: будь верен сам себе.
Генри удивленно посмотрел на Марлоу. Он узнал слова Полония из пьесы, что недавно зачитывал вслух мастер Уильям.
– Да. Красиво. Жаль, мне так и не доведется сыграть Офелию, – с сожалением произнес Генри.
– А автору не доведется увидеть премьеру, – тем же тоном ответил ему Марлоу. – А что касается сцены… – он повернулся и вдруг хитро подмигнул: – Весь мир театр, а люди в нем – актеры.
