взгляды обращены к нему.
— И даже знаю мотив преступления, — добавил он.
— Этот человек арестован? — раздался голос Царегородцева.
— Никак нет, он мертв. Он принял яд. Его зовут Валентин Крохмаль, он художник. И пошел он на преступление с одной целью — покарать свою неверную жену, — Дружинин достал из своей черной папки листок. — Вот, можете ознакомиться, его предсмертная записка.
Сначала Царегородцев, потом Балашов, Банных и остальные участники совещания по очереди стали рассматривать содержание предсмертного послания Крохмаля.
— Разрешите доложить подробности? — обратился Сергей к ведущему совещание Банных.
Начальник управления отверг просьбу Дружинина:
— Завтра в рапорте доложите. А сейчас вместе с майором Дедюхиным и опергруппой на выезд!
Когда опергруппа прибыла в дом Крохмаля, там уже вовсю работали сотрудники местного УВД. Дедюхину это не понравилось.
— Кто их сюда привел? — как бы невзначай шепнул он Дружинину. — Мы должны быть первыми.
В ответ Сергей не упустил случая уколоть своего однокашника по училищу, поэтому на шепот переходить не собирался:
— Странный вопрос, товарищ майор. Когда обнаружен труп, первой прибывает милиция, включая участкового. Так принято.
Такое скрытое нравоучение совсем не понравилось Дедюхину. Но виду он не подал.
— Кто из вас старший? — спросил он, оглядев милиционеров.
Евгений подошел, представился:
— Минин, капитан уголовного розыска.
— Кстати, оказал мне большую помощь, — сообщил Дружинин.
Но у Михаила Дедюхина, который еще со времен учебы в училище считал, что создан руководить, мысль уже работала в определенном направлении. Он раскрыл свое удостоверение:
— Капитан Минин, прошу вас и ваших сотрудников удалиться. Дальше мы сами.
Это не понравилось уже Дружинину. Конечно, он понимал, что расследованием взрыва занимается КГБ. Но следователи прокуратуры и УВД во многом помогли распутать дело о взрыве. Поэтому ему было обидно за милицию, за приказной тон Дедюхина. Можно было для начала расспросить, как дела, что нашли. И только потом приказывать.
— Может, и мне удалиться? Я ведь тоже не из вашего Управления.
— А что? Ты свое дело сделал, отдыхай. Ты же в отпуске. Дальше мы сами.
«А ведь он в чем-то прав, — подумал Сергей. — Мне была поставлена задача вспомнить, кто входил и выходил из трамвая. Я ее и выполнил, как говорится, с лихвой — назвал имя террориста. Может, мне в самом деле пора домой на Балтику?» Сергей смотрел на Дедюхина и вдруг поймал себя на мысли, что перед тем как проститься, ему хочется немного подразнить Мишку Дедюхина, как бывало много лет назад в училище.
— Как же так, Миша, получилось, — сказал он. — Ты со своей группой опросил десятки человек, ехавших в тот злополучный день в трамвае, а такого свидетеля, как хоккеист Жолудев, не нашел. Он-то и дал для меня ключ к разгадке, сообщив про человека в серой куртке с желтой полосой. Кстати, эта куртка висит в прихожей.
Дедюхин слушал, не перебивая.
— Где уж нам тягаться с самим Шерлоком Холмсом, — наконец негромко произнес он.
— А ты себя зачислил в Скотленд-Ярд инспектором Лестрейдом?
— Издеваешься…
— Ну, что… Давай сменим пластинку. Вспомни, как называл Пушкин главных вершителей победы тысяча восемьсот двенадцатого года? А называл он так: зачинатель Барклай, а завершитель Кутузов. Так что тебе, как завершителю, я желаю успехов.
Дружинин подал руку. Дедюхин не сразу, но ответил на рукопожатие.
…Устало расположившись в милицейском «газике», Минин и Дружинин с минуту молчали — слишком много нервной нагрузки выпало за день на их долю. Наконец Минин завел мотор автомобиля.
— Ты не в обиде на нас? — спросил Сергей.
— Я-то нет. Я хорошо знаю, что такое «контора». А вот мои ребята… Ты заметил, что всем им лет по тридцать? Только судмедэксперту под пятьдесят. Молодые опера, с энтузиазмом берутся за работу. А твой Дедюхин…
— Прости, Женя, но Дедюхин не мой.
— Ладно, я оговорился. Так вот, этот Дедюхин даже не спросил их насчет отпечатков. Мы сами, мы сами…
— Кстати, вы отпечатки уже успели снять?
— Успели, дело привычное.
— И что?
— В двух комнатах и на кухне никаких, кроме, разумеется, Крохмаля. И на бутылке коньяка отпечатков нет. А вот в прихожей есть два «пальчика».
— Где?
— Рядом с выключателем. Очевидно, кто-то в темноте искал выключатель и оперся на стену.
— Как насчет яда?
— Принят вместе с коньяком. Но что за яд, покажет вскрытие. Вывод будут делать уже ваши. Как и будут устанавливать время смерти.
— Соседей успели допросить?
— Какое там. Многие уже спят. В старых одноэтажных домах ложатся рано.
В машине заработал обогреватель. Стало теплее.
— Ну, как ты там у себя? Доложил? — спросил Минин.
— Доложил. И, что интересно, у Дедюхина была своя версия, заслуживающая внимания. Представляешь, у Меликяна, кроме старшего брата врача-кардиолога, есть еще младший брат, некто Самвел Меликян. Разыскивается за попытку совершить террористический акт в Ростове. Запоминай имя. Может, пригодится.
— Нет уж, нет уж, с меня хватит воров и бандитов. Буквально вчера вырезали семью из четырех человек. Богатую… А в прокуратуре заявили: срок раскрытия — две недели, а то дело может иметь политический оттенок. Убитые все евреи. Собирались на выезд в Израиль. Завтра с утра займусь. А мне бы хоть денечек отоспаться. А потом на лыжах по лесу, снег в лесу еще не растаял. Ты там в своей Восточной Пруссии на лыжах ходишь?
— Какие там лыжи… у нас зимой чаще дождь, чем снег.
Тепло, разошедшееся по салону автомобиля, сделало свое дело. Сергей разомлел и сладко зевнул.
— Куда тебя? — спросил Минин.
— В гостиницу, куда же еще.
Минин хотел было что-то спросить, но, видя, что Дружинин не слушает, а уже дремлет, включил передачу и нажал на газ.
Глава 9
В деле не все ясно
Писать отчеты, рапорты и прочие бумаги Сергей Дружинин воспринимал для себя как наказание. Вот и сейчас, сидя в актовом зале Управления за составлением рапорта о проделанной работе, он писал, переделывал, комкал лист, выбрасывал в урну, снова писал. И нервничал — такое часто с ним происходило, когда он был недоволен собой.
Увлеченный тяжелой для него работой, он не заметил, как в актовый зал вошли Царегородцев и Банных.
— Вот он где… — загадочно произнес начальник штаба.
Сергей разом поднялся.
— Здравия желаю!
— Сидите, майор, сидите, — махнул рукой Царегородцев. — Рапорт пишете?
— Так точно. Пишу, да только никак не могу закончить, — тяжело вздохнул Дружинин.
— Ну, раз у вас литературная деятельность не идет, готов услышать словесно все, что собираетесь изложить на бумаге.
Царегородцев взял стул, сел рядом с Дружининым; Банных последовал его примеру. Пришлось Сергею во всех деталях от начала до конца докладывать, что
