Мужчина стал дергать дверь в комнату Шулявского, потом постучал. Не дождавшись, как и генерал с Роосом, никакого ответа, недоуменно пожал плечами.
– Ты, наверное, слуга Шулявского? – догадался генерал.
– Так, так, пан Шулявский, – согласился тот.
– И по-русски не понимаешь? – зачем-то уточнил Веригин.
– Так, – согласился слуга.
– "Так!" – заорал генерал, передразнивая иностранца. – Польша давно уже русская, а язык до сих пор не выучили! А еще братья-славяне, тьфу! Горцы и те по-нашему лопочут.
Веригин сложил ладошки и приложил к голове.
– Спит пан?
– Так! – согласился слуга.
– Он всегда долго спит? – Для этого вопроса генералу не удалось подобрать соответствующего жеста, и поляк посмотрел на генерала с тем же недоумением, с каким недавно разгядывал запертую дверь.
– Ключ есть? – Веригин достал воображаемый предмет из мундира и повернул им в воздухе.
Слуга отрицательно помотал головой. Потом также жестами показал, что ключ у хозяина. Тот закрыл дверь изнутри и лег спать.
– Ломай тогда! – Генерал изобразил разбег и удар в дверь.
Слуга энергично замотал головой.
– Не можно! Пан… – И показал, как хозяин будет грозить пальцем и топать ногами.
– Вот басурманин, ни черта не понимает! Ну, наконец-то!
По коридору спешил долгожданный Данила. В его руке Веригин, к своему удивлению, разглядел пистолет.
– Простите, ваше высокопревосходительство! Достал свежую сорочку из комода, вчера сам туды ее ложил, и ничего окромя одежды не было, а сегодня гляньте, что нашел.
– Это пистоль Тучина?
– Что вы? Отродясь у него оружия не было! И где взял, ума не приложу! Ой, горе мне, горе! Как их довезти до имения! Уже с пистолетом шастает, разбойник!
– Дай-ка! – Веригин протянул руку.
Данила с удовольствием отдал оружие.
– Лепаж? Ну-ка, ну-ка! Бьюсь об заклад, из той пары, что поляк князю подарил! Ничего не понимаю!
– Осмелюсь спросить, – уважительно, как и полагается, обратился к генералу Данила, – чего ваше высокопревосходительство не понимает?
– Вчера на моих глазах урядник положил оба пистолета в шкатулку. Тучин после того пошел спать. Спрашивается, когда он умудрился взять пистолет?
Веригин внимательно осмотрел оружие.
– Он разряжен! Вчера твой барчук с поляком стреляться собирался. Мой денщик оружие зарядил, но дуэль сорвалась. Кто вытащил пулю?
Данила пожал плечами.
– И я не знаю! Давай дверь ломай, заждались тебя! Этому архаровцу приказал было, но он по-русски не бельмеса! – Генерал кивнул в сторону поляка.
– Кшиштоф по-французски разговаривает, сам слышал, – сказал Данила.
– Parles-tu français? [4] – повернулся к поляку Веригин.
– Oui, un petit peu! [5]
– Барин всегда так долго спит? – спросил генерал уже по-французски
– Пан иногда. Когда в карты ноць грать, – коверкая и перемежая польские слова с французскими, ответил Кшиштоф. – Вчерай грать, сегодня шпать.
– Сегодня дверь ломать, – в тон пробурчал генерал. – Уехать твой пан. Тю-тю!
– Пан тю-тю не можливо! Кшиштоф тут! Не можливо бросить!
Роос ничего не понимал.
– Что происходит? – спросил он Веригина.
Тот отмахнулся:
– После, не до вас! Данила, ломай дверь!
Тучинский слуга о чем-то размышлял.
– Ну, что стоишь, как вкопанный?
– Минутку, ваше высокопревосходительство, – ответил Данила. – Дозвольте замок осмотреть, – и, не дожидаясь согласия, присел на корточки. – Я сюртук барчука чистил, на дворе ключ нашел. Авось подойдет! Дозвольте попробовать?
– Давай! Только быстрее!
Данила достал из-за пазухи ключ, вставил в скважину – и о чудо, замок открылся.
– Прошу, – дядька широко распахнул дверь.
Первым в комнату вошел генерал, за ним остальные. Кровать была разобрана, но пуста. Как и вся комната.
– Уехать твой пан, – грустно произнес Веригин.
Кшиштоф заглянул в несессер и чемодан хозяина.
– Не можливо уехать. Все вещи покой.
– А деньги? – спросил Веригин.
Все-таки крупную сумму вчера Шулявский выиграл.
– Деньги всегда пан при собе, – сказал Кшиштоф. – И ценны.
– Значит, вещи новые купит. Удрал твой пан, – вздохнул Веригин. И что в нем княгиня нашла? Без слез не взглянешь!
Кшиштоф все мотал головой:
– Не можливе! Не можливе!
– "О женщины, вам имя вероломство", – продекламировал Веригин и пояснил Роосу: – Это ваш Шекспир написал.
– Шекспир не наш, он англичанин, – возразил американец.
– Пойдем отсюда! Закрывай дверь, Данила!
Отец Алексей служил литию, и доступа в спальню не было.
– Еще молимся о упокоении души усопшаго раба Божия Василия, и о еже проститися ему всякому прегрешению, вольному же и невольному. Господи, помилуй! – Последнюю фразу батюшка повторил зычным баритоном троекратно.
Киросиров молился о своем:
– Господи, пусть доктор вспомнит о неотложных делах и уберется восвояси!
Со стороны гардеробной слуги попытались занести в спальню тело Насти. Отец Алексей, размахивая кадилом, ринулся к ним.
– Негоже тело убийцы класть рядом с останками жертвы! – возмущенно изрек батюшка. – Негоже над самоубийцей святые молитвы произносить. Вон отсюда!
Слуги замерли, не зная, что делать. В узком проходе с телом им было не развернуться.
– С чего вы, батюшка, решили, что именно Анастасия убийца? – Бесцеремонно отодвинув Киросирова, Тоннер вошел в спальню. – И насчет самоубийства поясните – записку нашли, что ли?
– Какой я тебе батюшка, сын диавола и геенны?! – вознегодовал отец Алексей. Кадило полетело в Тоннера, тот еле увернулся. – Прочь, мощепотрошитель!
Тоннер не удивился. Церковь вскрытия тел не одобряла. Странно! Бессмертная душа от исследований не страдает. Запрета в Писании нет, ведь в библейские времена не было патологоанатомов. Парадокс! Пользовал доктор больного, тот помер, а правильно лечили или нет – проверить невозможно!
Илья Андреевич старался сохранять спокойствие.
– По роду деятельности я видел много самоубийц. И все они оставляли предсмертные записки: так, мол, и так, прошу никого не винить, свел счеты с жизнью потому-то. Мы комнату осмотреть не успели, может, вы что-то похожее нашли?
Хорошо, что Угаров обстановку зарисовал. Маленький столик, стоявший у окна, священник приспособил для своих нужд, переставив все, что там стояло.
– Ничего не нашел. Про то, что девка руки на себя наложила, люди сказывали.
– Они много чего сказывают, да не все правда! – в тон священнику ответил Илья Андреевич и быстро скомандовал слугам: – Заносите тело.
Отец Алексей попытался снова замахнуться на них своим "оружием", но Тоннер крепко схватил его за руку. Настю уложили подле князя. Обоих накрыли простынями.
– Над самоубийцей служить не буду! – оскорбленно заявил поп.
– И не надо. Пока отдохните, а мы спальню осмотрим.
Священник понял, что его прогоняют. И кто? Католик и мощепотрошитель!
– Как же так? – Ища поддержки, поп устремил взор на Киросирова. Власть должна защищать православных!
Молитву Киросирова Господь не услышал, доктор никуда уезжать явно не собирался. А без Божьей поддержки связываться с Тоннером Киросиров опасался. Да и повода нет: лития прочитана, долг перед покойником выполнен.
Видя, что никто не пытается осадить трупоосквернителя, священник покинул спальню. Если бы в проходе не стояли урядник с Терлецким, он бы напоследок громко хлопнул дверью.
– Дайте зарисовку, – попросил Угарова Илья Андреевич.
Денис замешкался. В руках он держал уже два альбома и очень боялся их перепутать. Второй молодой художник нашел в трофейной на камине и страшно удивился. Почему Тучин бросил его там? А пролистнув, ужаснулся! Сашкины рисунки были верхом неприличия! На первых Маша Растоцкая была одета во вчерашнее платье с фижмами. На последующих платье исчезло, зато появились сатиры, а на самых последних – и вовсе черти с рогами. И то, чем с ними Маша занималась, пристойными словами не опишешь! Неужели девушка голой позировала? Неужели милая провинциальная барышня отдалась Тучину в кустах?
Нет, не может быть! Где вы видели девушку, которая бы два раза подряд одно и то же платье надела? Значит, рисовал Тучин по памяти, на свидание Маша не пришла. Оттого и разозлился, и в этаких позах изобразил. Разозлился! Это точно! Ишь, три листа с мясом вырвал, никогда аккуратист Тучин себе такого не позволял! От греха подальше Угаров забрал альбом с собой. Нарисовано-то мастерски: ни одного лишнего штриха, композиции безупречны, динамика превосходна, в каждом персонаже чувствуется неутомимая похоть. Не дай Бог, кто увидит! Машу всякий здесь узнает.
Денис раскрыл свой альбом на нужной странице и подал Тоннеру.
– Итак, на этом столике стояли две тарелки. Где они?
Одну батюшка водрузил на камин, вторую нашли под кроватью. Оттуда же вытащили ночной горшок. К изумлению Угарова, Тоннер заглянул внутрь.
