Борунна был огражден от опасностей и житейских неурядиц: в Ватикане у него имелись постоянная работа и приличный по тем временам заработок — большинство тогдашних римлян похвастаться этим не могли. И еще этот страшный дефицит. Не хватало буквально всего — еды, одежды, тепла, бензина, причем не важно, были у тебя деньги или нет. И они с ди Соузой помогали друг другу чем могли. Борунна одалживал ему деньги, а ди Соуза возвращался с дарами.
— Какими дарами? — спросила Флавия. Борунна немного смутился.
— У Гектора была развита предпринимательская жилка, вокруг него вечно вертелись самые разные люди, друзья, деловые партнеры, и с каждым он умел договориться.
— Вы имеете в виду черный рынок?
Он кивнул:
— Да. Но все это так, по мелочи. Лишь для того, чтобы можно было свести концы с концами и иметь самое необходимое. Вы слишком молоды и не помните те трудные времена, вам трудно представить, какие ухищрения требовались, чтобы раздобыть пол-литра оливкового масла.
— Вы покупали все это у него?
Борунна покачал головой:
— О нет. Гектор с охотой и бесплатно раздавал все, что имел. В чисто деловых вопросах он был немного прижимист, но для друзей не жалел ничего. Делился всем, что у него было. Возвращаясь домой, я часто заставал его у нас вместе с Марией…
— Кто такая Мария?
— Моя жена. Они с Гектором были как брат и сестра. Вообще-то это она познакомила меня с ним. И мы очень, очень дружили. Он всегда приносил бутылку вина, салями, ветчину и иногда даже свежие фрукты. Выкладывал все это на стол и говорил: «Ешьте, друзья мои, угощайтесь». И поверьте мне, юная леди, мы ели, и от души! Иногда я давал Гектору немного денег, ну, в качестве оплаты, выполнял для него кое-какую работу. Наверное, отчаяние ввергло нас обоих в искушение.
— Так вы подделывали для него скульптуру или нет?
Борунна сразу смутился и поник. Очевидно, он до сих пор испытывал вину, и Флавия не понимала, чем это вызвано. Ведь и в ее семье рассказывали такие же истории о трудностях послевоенной жизни. Как только не исхитрялись люди, чтобы раздобыть батон хлеба, бутылочку оливкового масла или хотя бы небольшой кусок мяса. И ей вовсе не казалось это грехом.
— Не подделывал. Улучшал, так будет точнее. Реставрировал. Время от времени Гектор приобретал коллекцию скульптуры девятнадцатого века. То были деревянные или мраморные фигуры, и я их состаривал. Добавлял пару веков к их возрасту. Превращал детали камина девятнадцатого века в мадонну шестнадцатого, ну, вы понимаете. Вот мы и пришли. Добро пожаловать в мою скромную обитель.
Беседуя, они шагали по вымощенному булыжником тротуару, залитому теплым полуденным солнцем, сворачивали с одной узкой улочки на другую, еще более узкую. Флавия с удовольствием слушала воспоминания Борунны. Картинки из прошлой жизни завораживали и очаровывали своей реалистичностью и невинностью. Двое молодых людей и женщина пируют за бутылкой вина и куском салями с черного рынка. Немного поработал там, соорудил очередную подделку здесь. И кто вправе винить их за это? В наши дни изготовление подделок и фальшивок утратило ореол романтичности и богемный дух. Подобно большинству других видов преступлений, они превратились в большой бизнес, вокруг которого крутятся миллионы долларов. И вознаграждением уже не является драгоценная бутылка кьянти, как и самый откровенный голод больше не является мотивом.
Но то было давным-давно. Как-то не похоже, что Борунна сколотил себе маленькое состояние на изготовлении Бернини для ди Соузы, во всяком случае, жилище его свидетельствовало об обратном. Назвать его убогим было мало. Старенький покосившийся домишко, с жалкой примитивной мебелью, но все скрашивали аппетитные ароматы, доносившиеся с кухни. И еще — с дюжину самых изумительных образчиков резьбы по камню и дереву, какие только доводилось видеть Флавии. Точно россыпь драгоценных камней — такое сравнение пришло ей на ум.
— Мария! — крикнул Борунна. — А у нас знатная гостья. Кофе, пожалуйста.
Тяжелая зеленая дверь распахнулась, он провел Флавию в помещение, где царили полумрак и прохлада. Пока Борунна занимался поиском бумаг, вошла его жена — женщина лет на десять моложе мужа, с овальным лицом и изумительными сияющими глазами, лучившимися добротой и приветливостью. Она поставила поднос на стол и обняла мужа с таким пылом, словно они не виделись очень давно. «Как это мило, — подумала Флавия. — Прожили в браке несколько десятков лет и до сих пор преданы друг другу. Вот достойный пример для всех нас».
Она сердечно поблагодарила женщину за кофе, извинилась за беспокойство и отказалась — последнее далось с немалым трудом — от приглашения на обед.
— Так это все ваше? — спросила Флавия, рассматривая разбросанные вокруг произведения.
Борунна оторвался от груды бумаг на столе.
— О да. Набиваю руку, так сказать. Тренируюсь, перед тем как приступить к настоящей серьезной работе.
— Но они… такие необычные, просто потрясающе!..
— Спасибо, — ответил он, и в его голосе прозвучала неподдельная радость от похвалы. — Пожалуйста, можете взять любую, какая вам понравится. Их тут десятки, и Мария вечно жалуется, что они только захламляют помещение, собирают пыль. Буду счастлив и польщен, если вы хоть одной фигурке найдете достойное пристанище.
Флавия с трудом поборола искушение и с сожалением покачала головой. Ей очень хотелось забрать одну-две фигурки домой. Они просто преобразили бы квартиру. Флавия уже представляла, как замечательно смотрелась бы вот эта маленькая раскрашенная статуэтка святого Франциска на каминной доске. Впрочем, Борунне вряд ли понравится, если она поставит святого там. Но если вдруг в ходе расследования выяснится, что Борунна не замешан ни в чем предосудительном, — а Флавия от всего сердца надеялась, что именно так оно и будет, — она всегда может вернуться сюда и…
— Ну вот, слава Богу, — произнес Борунна, когда жена удалилась на пропахшую вкусными запахами кухню. — Я знал, что рано или поздно найду. В тысяча девятьсот пятьдесят втором году я сделал для него последнюю работу. Руку и ногу. В римском стиле, кажется. В целом недурно, но ничего выдающегося. Справился всего за день. Просто заделал несколько трещин и выбоин.
— Так вы ведете записи еще с тех самых пор?
Старик был удивлен:
— Да, конечно. А что в этом необычного? Все так делают.
Флавия, принадлежавшая к разряду людей, которые никогда не знают, сколько у них денег на банковском счете, была просто потрясена.
— Насколько я понимаю, вы ищете что-то определенное?
— Да. Бюст. По всей видимости, работы Бернини. Скульптурный портрет папы Пия V. И Гектор, думаю, имеет к нему самое непосредственное отношение.
— Какое именно отношение? — В голосе старика улавливалась настороженность, и от внимания Флавии это не укрылось.
Он тоже имеет к этому отношение, подумала она. Вопрос только в том, удастся ли из него вытянуть хоть что-то.
— Мы не уверены, — ответила она. — Это всего лишь одна из возможностей. Он или купил его, или украл, незаконно вывез за границу, или же заказал подделку. Как видите, множество вариантов. И нам хотелось бы точно знать, вот и все. Из чистого любопытства, это не имеет никакого отношения к тому факту, что новый владелец бюста был недавно убит. Мне пришло в голову, что, возможно, Гектор…
— Снова взялся за старое? И я соорудил для него этот бюст?
Флавия вдруг почувствовала себя виноватой, хотя признание Борунны автоматически сделало бы его соучастником преступления.
— Да, примерно так. Вы смогли бы сделать, если бы он вас попросил?
— Подделать Бернини? О да. Это очень просто. Вернее, нет, далеко не так просто, но вполне возможно. Важно иметь образец. А когда он перед вами, дело за малым. Папа Пий V, говорите?
Она кивнула.
— Вам, конечно, известно, что в Копенгагене имеется бронзовая копия. Сделать копию-отливку из металла ничего не стоит. А вот настоящая скульптура — другое дело. Но и это возможно при наличии подходящего мрамора из определенной каменоломни. Ну а потом состарить, чтобы не выглядела новенькой. Тоже не проблема.
Все же странно, думала Флавия позже: похоже, подделка Бернини вовсе не была для Борунны новостью. И рассуждал он об этом с большим знанием дела. Даже в отчете Альберджи не упоминалось, что у бюста имеется бронзовая копия в Копенгагене.
— Но с чего вы взяли, что это подделка? — спросил он.
— Не знаю. Это всего лишь версия. Нам неизвестно, откуда взялся бюст, вот и все.
— Так почему бы не спросить Гектора?
— Он исчез.
— У него неприятности?
— Да. И их будет еще больше, если американская полиция его схватит. Очень многим людям не терпится задать ди Соузе пару вопросов.
— Боже мой! Да, я всегда боялся, что Гектор плохо кончит.
