Вольфскель полностью окунулся в разбор статьи Куммера. Он внимательно следил за ходом рассуждения автора и самостоятельно проверял все приведенные формулы. В какой-то момент ему показалось, что он наткнулся на слабое место в выкладках Куммера. Автор делал предположение, которое не удосужился доказать. А что если это предположение неверно? Тогда вся стройная работа Куммера рушится! И Великую теорему Ферма можно будет доказать, усовершенствовав метод Коши!
Пауль накинулся на вычисления. Рука выписывала одну формулу за другой, исчерканный листок сменялся следующим, ладонь терла взъерошенную голову, призывая все силы разума для доказательства ошибки в рассуждениях Куммера.
Под утро Вольсфкель закончил свои выкладки. Он строго доказал истинность допущения автора статьи. Логика Куммера устояла. Теорема Ферма осталась неприступной. Но Пауль Вольсфкель был горд проделанной работой. Он сумел дополнить знаменитую работу Куммера, так, чтобы она не вызывала впредь сомнений.
Вместе с остатками ночной мглы исчезла и печаль молодого человека. Магическое притяжение Великой теоремы Ферма спасло ему жизнь. Помимо женских капризов есть в мире и другие ценности. Жизнь продолжалась! Он разорвал письма, наспех составленное завещание и с радостным сердцем разрядил пистолет в открытое окно.
Воспоминания молодости согрели душу промышленника. Однако с последним завещанием, которое он продиктовал на предсмертном одре, он так поступать не будет. Пауль Вольсфкель открыл глаза. Нотариус с печальным удивлением продолжал наблюдать за ним.
– Вы еще здесь? – выразил недовольство Вольфкель. – Повторяю, что находясь в здравом уме и твердой памяти, я завещаю сто тысяч марок тому, кто первый сумеет доказать Великую теорему Ферма. Для этого все мои наличные средства переводятся в специальный фонд. Распорядителем указанного фонда я назначаю Королевское научное общество Гёттингена.
– Господин Вольсфкель, какой срок указать? – спросил аккуратный нотариус и пояснил: – Срок действия данного пункта завещания.
– Срок? – промышленник задумался. – Двести семьдесят лет никто не может доказать теорему. Хм-м… Пожалуй, я дам на размышления еще сто лет.
– Сто лет?! – нотариус явно был ошарашен услышанным.
– Ну, хорошо, пусть поторопятся. Запишите – девяносто девять лет.
– Да что же это за теорема такая?
Промышленник почтительно улыбнулся. На его посветлевшем лице читалось глубокое уважение к чему-то значительному и недосягаемому.
– Это удивительная тайна, которая будоражит умы многих поколений математиков. Эйлер сравнивал ее с величественным алмазом, который надо огранить бесконечным числом граней. Сейчас многие грани уже сияют неповторимым блеском, но алмаз всё еще ждет своего самого искусного огранщика.
– Вряд ли даже у русского императора найдется алмаз, за который дают такие огромные деньги.
– Человеческий гений должен цениться выше блестящей стекляшки. Я всегда представлял Великую теорему Ферма в виде неприступной крепости. Тысячи математиков шли в поход на нее. Некоторые бросались в лобовую атаку и гибли от отчаяния. Другие строили хитроумные приспособления, чтобы разом прыгнуть через стену. Иные долго рыли подземные ходы в надежде из глубины попасть на закрытую территорию. А многие годами бродили вдоль стен в поисках тайной калитки. И только счастливцам удавалось оторвать от стены булыжник или расширить щель в нерушимой кладке. Их имена навеки отпечатаны на неприступных стенах.
– В нашем двадцатом веке для взятия крепостей используют тяжелую артиллерию, господин Вольсфкель.
– Согласен. В математике появляются новые методы, которые можно сравнить с бронебойными пушками. Однако смею заметить, что Пьер Ферма в семнадцатом веке их не имел, но обладал "поистине удивительным" решением, позволившим ему взять неприступную крепость. Мне даже трудно представить всю Красоту его доказательства.
Старый человек благоговейно умолк. Нотариус не стал более спорить с выжившим из ума, по его убеждению, промышленником, попросил расписаться на завещании и раскланялся.
В 1908 году после кончины Пауля Вольсфкеля Королевское научное общество города Гётенген опубликовало условия конкурса на получение премии в сто тысяч марок. Объявление было размещено во всех научных журналах и многих газетах. С тех пор Великая теорема Ферма стала самой популярной математической проблемой в мире.
Тысячи людей, считавших, что разбираются в математике, принялись за ее решение. Широкие массы вдруг осознали неслыханную доселе истину: оказывается, разбогатеть можно одной лишь силой мысли. Не нужно искать клады на затерянных островах, отправляться на поиски алмазов в Южную Африку или десятилетиями упорно трудиться. Достаточно привести внятное рассуждение, объясняющее простенькую формулу, и ты – богач!
На Гётингенский университет обрушилась лавина писем. Писали энтузиасты со всех концов света, от домохозяек до высоколобых ученых. Каждый стремился опередить соперников в погоне за главным призом. И мало кто обращал внимание, что последней датой приема заявок неспроста было указано далекое 13 сентября 2007 года. Столь долгий срок являлся не безумной блажью Пауля Вольсфкеля, а его глубоким пониманием всей сложности заявленной проблемы.
Декан математического факультета Гётингенского университета, на которого была возложена обязанность проверки присланных работы, вскоре попросил изготовить несколько сотен листков следующего содержания:
"Уважаемый(ая)…
Благодарю Вас за присланную Вами рукопись с доказательством Великой теоремы Ферма. Первая ошибка находится на стр… в строке… Из-за нее все доказательство утрачивает силу.
Профессор Э.М. Ландау".
По условиям завещания университет должен был ежегодно публиковать объявление о конкурсе. Но уже через несколько лет мало находилось журналов, соглашавшихся на это. Многочисленная армия любителей математики буквально завалила своими доказательствами не только организаторов конкурса, но и редакции научных журналов, публиковавших объявления, все известные университеты и академии наук. Трудно было найти кафедру математики, где под присланные рукописи не отводились бы целые шкафы, а то и комнаты.
Теорема Ферма породила всемирный интерес к числовым загадкам и головоломкам. На страницах газет и журналов наряду с кроссвордами впервые появились числовые головоломки и математические курьезы. Промышленность стала выпускать логические игры миллионными тиражами. Ими увлекались во всех странах Европы и Северной Америки.
Прошли десятилетия, пока ажиотаж дилетантов от математики схлынул.
Великая теорема Ферма опять устояла.
Левон Амбарцумов топтался под маркизой парфюмерного магазина напротив выхода из рюмочной и не знал, что предпринять. Телефон-автомат виднелся в ста метрах от него. Звонить по 02 или не звонить? То, что рядом с безвестным вором оказалась хорошо знакомая ему особа, да еще математик по образованию, в корне меняло существо дела.
Почему они вместе? Это не может быть случайностью!
Сквозь пелену дождя Амбарцумов пытался рассмотреть, что происходит за стеклом маленькой витрины на противоположной стороне улицы. Но таинственные собеседники заняли место в плохо освещенном углу забегаловки. Левон наблюдал лишь спину вора. По характерным запрокидываниям макушки можно было узнать, сколько рюмок тот осушил. Их было не мало. Его собутыльник никак себя не проявлял. Он словно затаился и не скидывал глубокий капюшон даже в помещении.
Амбарцумов решил выждать.
Вскоре нетвердой походкой на улицу вышел вор. Он был совершенно пьяный и с трудом ворочал языком. Его по-дружески поддерживал человек в глубоком капюшоне. Неразлучная парочка двинулась вниз по неосвещенной улице. Амбарцумов, не долго думая, направился вслед за ними. Большой зонт и поднятый воротник помогали ему сохранять конспирацию.
На перекрестке собутыльники, не сбавляя хода, смело шагнули на проезжую часть. Здесь узкая улочка пересекалась с оживленной трассой. Для пешеходов горел красный свет. На какой-то момент более трезвый партнер отпустил вора вперед. Пьянчуга бездумно топал через дорогу. Левон с ужасом понял, что сейчас произойдет.
Завизжали тормоза. Небольшой фургон с заблокированными колесами юзом скользил по мокрому асфальту. Пьяный что-то почувствовал и вскинул голову. Но было поздно. Он стоял на пути движения неуправляемого автомобиля. Затормозить фургон уже не успевал. Удивленные глаза пьяницы жмурились от света приближающихся фар.
В последний момент его спутник, скрывавший лицо под глубоким капюшоном, с силой рванул вора на себя. Автофургон обдал брызгами качающуюся парочку, наискось проскочил перекресток и ткнулся в бордюр. Остановились другие машины. Из кабины фургона раздалась жуткая ругань водителя. Пьяная парочка быстро ретировалась.
