один и не очень удобный, но узнать знакомых среди действующих лиц было можно. В кадр попали Брант и Генрих, остальные персонажи на фото все время находились к объективу спиной. Он усиленно всматривался, пытаясь хоть по фигурам узнать тех двоих из народного фронта, но их, похоже, не было.
— Нашел знакомых? — наблюдая, как внимательно Новак рассматривает фото, задал вопрос Дворжек.
— Да, наших узнал, а те, кого задержали — кто? Что они рассказали?
— Рассказали всё или, если быть точнее, то почти всё. Разве можно молчать, когда с ними сделали вот такое, — Дворжек вынул из кармана и разложил веером на столе с десяток специально подобранных снимков с обезображенными лицами и кистями рук, на которых были отрублены пальцы.
Одного брошенного взгляда Новаку хватило, чтобы он отшатнулся от стола и побледнел, как стена.
— Ну, а теперь я жду твоего рассказа, — безопасник собрал фотографии и спрятал их в карман, чтобы не продолжать шокировать своего собеседника, и тот немного успокоился. — Я, конечно, могу рассказать, как всё было, и сам, но хочу, пока твое лицо не попало в эту подборку, — он постучал себя по карману, куда спрятал фотографии, — чтобы ты рассказал всё сам.
— Ты отдашь меня Бранту? — хрипло спросил Новак.
— Всё будет зависеть от того, как честно и правдиво ты мне все расскажешь.
Дворжек встал из-за стола, налил из-под крана стакан воды и поставил его перед Новаком. Тот благодарно кивнул и стал жадно пить, закашлялся, но, успокоившись, допил стакан до дна и, шумно выдохнув, будто, не отрываясь, выпил полный стакан сливовицы, начал рассказывать. Закончив, он выжидательно, виновато-просяще посмотрел на гостя.
Ничего нового для безопасника в его рассказе не прозвучало.
— Ты знаешь, что означает выражение «сопутствующие потери»? — задал вопрос Дворжек.
Новак отрицательно мотнул головой.
— Сопутствующие потери — это ты. Когда идут боевые действия или работает диверсионная группа, под огневой контакт, под взрывы попадают и гибнут обычные граждане, никак не угрожающие противоборствующим сторонам. Неважно, свои это граждане или противника. Главное — выполнение подразделением поставленной задачи. Ты представил себе, что выполняешь благородную миссию, помогаешь испанскому народному фронту, борешься против нацизма. Всё это правильно и замечательно. Ты возомнил себя членом их группы, но подумал ли ты о себе? Те, кто тебя вербовал, тебя просто использовали. Они прекрасно понимали, что ты жертвенный козел, подставленный под перекрестный огонь. Я понял, что ты вляпался в эту историю, через несколько часов после своего приезда на завод. Брант не нашел следов проникновения взломщика на территорию. Каким-то образом этот невидимка мог проникнуть в транспорте через производственные ворота, но пройти через всю территорию завода, а тем более проникнуть в директорский корпус, не оставив следов, невозможно. Оставался только один вариант — твой автомобиль. Порой в ходе расследования, когда не сходятся концы с концами, исключается принцип невозможного. Вот я его и исключил. Мне это было сделать легче, зная твой характер и авантюризм. У тебя были прекрасные свидетели, подтвердившие, что в машине, кроме тебя, никого не было, но там был ЗАЯЦ. Этот невидимка, конечно, мог услышать твою подъезжающую машину или увидеть ее после взлома сейфа, вернуться, надеть твое пальто и шляпу и, представившись тобой, выехать с завода, убив охранника у ворот, но он воспользовался зайцем. Он мог знать о зайце только в том случае, если действовал совместно с тобой по заранее намеченному плану. Именно он спланировал, что, заезжая на завод, ты акцентируешь внимание этого Зденека на игрушке и именно она поможет ему без шума уехать. Я исключил возможность другого способа ухода с завода твоего вербовщика еще и потому, что он шел за конкретной целью — за деньгами. Портфель, в котором они хранились, был достаточно объемным и тяжелым. С такой ношей особенно сложно оставаться незамеченным. Поняв трюк с зайцем, для меня уже не составило труда понять отвлекающий фокус с рассыпанными монетами, и здесь опять ты выходил из тени как соучастник. Я представил всю картину. Пока Томаш собирал мелочь, твой партнер перебрался из багажника машины в салон. Это перемещение ты наверняка перекрывал своей фигурой, а когда Томаш менял пробитое колесо, он лежал на бетоне двора с противоположной стороны твоей машины. Я еще раз осмотрел машину. В косо падающем свете отчетливо виден след скольжения на задней стенке спинки сидения. Вот, собственно, наверно и всё.
За время, пока Дворжек рассказывал о своих логических построениях по раскрытию преступления, Новак немного успокоился, и, когда безопасник замолчал, чех задал вопрос:
— Так значит, те, кого допрашивал Брант, — он вздрогнул, вспомнив предъявленные фото, и поежился, — меня не выдали?
— Не выдали потому, что о тебе ничего не знали, — последовал ответ.
— Но они знали!!!
— Брант задержал и допрашивал испанцев, заказчиков оружия.
— И ты никому ничего не сказал?
— Ну почему же, — пожал плечами безопасник. — Высказал свое сомнение, что это не они, но меня не стали слушать. Кстати, эти твои разведчики испанского народного фронта едва не сбили меня со следа, но Горак и Брант поверили, что ограбление совершено именно испанцами.
— И что они такого сделали?
— Машинное масло, ты должен был его разлить.
— Да, если бы банку не перевернул Томаш, но не объяснили, для чего это.
— В машине был набор детских рисунков для раскрашивания, якобы ты их купил в подарок. Так вот, на одном из листов они оставили след обуви одного из испанцев. Получалось, что испанец проник в здание, наступил на разлитое масло, а потом угнал твою машину, оставив след. Этот ботинок обнаружился на ноге одного из них, да еще вдобавок в карманах двоих обнаружили следы латуни, из которой был изготовлен дубликат ключа от сейфа Клауса. Всё сошлось. Ни у кого никаких сомнений не возникло, и я не стал их разубеждать. У меня были только догадки и никаких доказательств. Дело еще и в том, что такой вариант устраивал и директора Горака, и Клауса, и Бранта.
— Значит, они каким-то образом выкрали ключ от сейфа у Клауса? — с долей восторга произнес Новак. — Лихие ребята. А я еще удивился, как быстро тот, что был со мной, открыл сейф.
— Я думаю, среди них был опытный карманник. Впрочем, спецслужбы всегда вербовали и вербуют в свои ряды не только порядочных людей, не говоря уже об испанской разведке — им есть из чего выбирать, в их стране сейчас полно авантюристов со всего мира.
— А что теперь будет со мной? — Новак внимательно посмотрел на безопасника.
— А что с тобой? — усмехнулся тот. — Поправишься, выйдешь на работу,
