— Да только начали, мент только что вышел из морга, — попытался пошутить Володя, но поучилось мрачно.
— Тогда я, пожалуй, поеду, не буду тебя ждать. Сам до работы доберешься?
— Слушай, я что — маленький? — без обиды ответил Володя и отдал Николаю ключи от машины. — Что-нибудь нового насчет Ксении следак не сказал?
— Да что он скажет? Он и не может ничего сказать нового! Они Ксению во всем подозревают. И в прошлом убийстве и этом — тоже, — Николай кивнул в сторону комнатушки с покойником.
— Слушай, скажу честно — ни в ком нет больше дерьма, чем в ментах.
— Какие сами…
— Это мы-то с тобой?
Николай хотел что-то ответить, но только махнул рукой и повернулся к выходу.
— Я тебе позвоню потом, — бросил ему вслед приятель.
Однако сразу Николаю уйти не удалось, в этот момент его настигла Галина.
— А пятерку, Коля? Ты же обещал! — плаксиво заверещала она.
Ее дернул за рукав Володя и притянул к себе:
— Что ты пристала к нему, марамойка? На вот тебе!
Он достал из кошелька купюру и дал Галине.
— О-о, червонец! Нам и на двоих тут помянуть хватит. Как вас зовут, мущина? — Галина кокетливо поправила замусоленные волосы на голове. — Вы холостой?
— Слушай, лохудра, отвали, а? Не буди Муму!
Это было последнее из того, что услышал Николай из их культурной беседы — он поспешно покинул зачумленное место.
Домой Николай вернулся в самом мрачном расположении духа. Дом без Ксении казался ему чужим и заброшенным, чуть ли не враждебным, даже дверной замок клацнул, словно волчья пасть у горла добычи. Николай расхаживал по квартире, мучаясь бессилием сделать что-либо, что бы помогло ему в поисках жены. В конце концов, он достал альбомы с семейными фотографиями и стал рассматривать снимки их счастливой совместной жизни, пытаясь забыться в воспоминаниях. Внезапно он почувствовал себя покинутым, и его глаза застлали слезы.
Он не помнил, сколько так сидел за столом, может часа два, а, может, три — Николай не смотрел на часы — как зазвонил телефон. Николай стремглав кинулся к нему. Но, вопреки его надеждам, это оказалась не Ксения, а Мальцев:
— Слушайте, Николай, ко мне поступили кое-какие справки из Ленинграда. Там интересная история с Федотовым получается.
— Да черт с ним, с этим Федотовым, какое мне теперь до мертвяка дело? Разве это поможет найти Ксению? — разочарованно отозвался Николай.
— Ну, не знаю. Я вам расскажу, а вы сами решайте. Во всяком случае, я собираюсь вызвать на беседу сестру вашей жены — Нинель. Я уже отправил ей повестку, но если вдруг она, прежде чем получит ее, появится у вас, то подскажите ей, что я хочу с ней повидаться и как можно скорее. Может, беседа с ней что-то и прояснит. Конечно, это маловероятно, но все же. Здесь любая зацепка может пригодиться.
— И что же там такого интересного в вашей истории?
— Оказывается Федотов, будучи в плену у немцев, в шталаге-316 сидел в одном бараке вместе с неким Андреем Соловьевым. Вы догадываетесь, кто это?
— Отец Ксении? — заволновался Николай.
— Именно так!
— Да, но Ксения никогда мне не говорила, что ее отец был в плену. Я знаю лишь то, что он был танкистом на фронте.
— Возможно, она сама об этом не знала. Ведь многие родители скрывали от детей такие факты. Считалось, если был в плену, значит, предатель. А кому захочется быть дочерью предателя? К тому же разглашение такого факта сильно влияло на карьеру детей, да с ними даже сверстники дружить не хотели. Впрочем, может Ксения и знала об этом, но скрывала в силу обозначенных мною причин. А если об этом знала Ксения, то могла знать и Нинель.
— Ну, хорошо, положим, Федотов и Андрей Германович сидели в плену вместе. Но это могла быть обыкновенная случайность. Я тоже в школе много с кем сидел вместе, с той же Галиной Бачуриной, хозяйкой комнаты, где нашли мертвого Дагбаева. Вы утром ее опрашивали. Так что из этого следует? После школы я сегодня увидел ее впервые.
— А вы с кем-нибудь из школьных товарищей поддерживаете сейчас отношения?
— Ну, есть такое дело.
— Так вот, почему бы «такое дело», как вы выразились, не продолжалось между Соловьевым и Федотовым и в послевоенное время? Ведь смотрите, что интересно: сам Федотов спокойно прошел фильтрацию в органах НКВД и был выпущен на свободу, а Соловьеву дали десять лет лагерей, но он не просидел там и года — выпустили. При Сталине это было, практически, невозможно. Нужна была чья-то очень волосатая лапа, чтобы такое случилось.
— Уж не Федотов ли был этой самой волосатой лапой? — усмехнулся Николай с некоторым раздражением.
— Не торопите меня, Николай, обо всем по порядку. Смотрим далее. Сам Федотов опять попадает на работу в свой дацан на должность завхоза. Но после войны там обустроили радиостанцию, а, значит, это секретный объект. Туда не то что бывшему пленному, не всякому чекисту доступ откроют. Мало того, ему, непонятным образом, выделяют квартиру в центре Ленинграда, в то время, когда люди по пять человек ютились в одной комнатушке по коммуналкам. Далее в 1946 году выходит на свободу Соловьев, поступает в РАХ. И это тогда, когда бывших пленных в ВУЗы не брали по определению. Далее ему даже дают комнату в общежитии академии. Потом он вскоре женится и тут же получает отдельную двухкомнатную квартиру! Ну не чудеса ли?
— Анатолий, к чему вы, в конце концов, клоните?
— К мотиву. К дальней связи Федотова и Соловьева. Я полагаю, что без Федотова тут дело не обошлось. Правда, из документов, присланных по нашему запросу из Ленинграда, на эту тему толком ничего не ясно. Многие листы из его дела просто исчезли, это видно по их нумерации. Да и само это дело заполучить сюда оказалось непросто. Мне, можно сказать, повезло, мой дядя посодействовал — генерал Мальцев, он заместитель начальника управления КГБ по Ленинградской области. А насчет исчезнувших материалов дела, он мне приватно по телефону намекнул, что есть весьма высокопоставленные лица, которые не хотели бы разглашать всю правду о Федотове. По его данным Федотов оказывал им какие-то серьезные услуги, то ли что-то там гадал, предсказывал, то ли давал серьезные взятки.
Кстати, при расследовании обстоятельств смерти Дагбаева в комнате Бачуриной нашли стопку оповещений о регулярных, практически, ежемесячных переводах ему денег из Ленинграда. И суммы там неплохие — по пятьдесят-сто рублей. Можно сказать, что Дагбаев получал вторую пенсию. От кого были деньги — не обозначалось, но мы подняли документы на почте и установили, что все они были заполнены Федотовым, экспертиза признала его почерк. Странно, что оповещения Дагбаев хранил вне дома и не выбрасывал.
— Капитан, уточните цель ваших пояснений. Вы хотите сказать, что Федотов был богат и имел связи во властных структурах?
— Не это главное, Николай. Я подумал, что Соловьев был многим обязан Федотову. Возможно какой-то денежной ссудой, короче, мог порядочно ему задолжать. Но он внезапно погиб. Взять особо с девочек-сироток было нечего. Но вот он дождался, когда Ксения стала известной и, главное, богатой. Очень богатой… — следователь тут прервался, чего-то ожидая, но услышал в трубку лишь сердитое сопение Николая и продолжил. — Ведь она у вас миллионерша, Николай! Чего тут таить? Мы тоже лыком не шитые, знаем даже о ее заграничных счетах.
— Ближе к делу, капитан! Вам ее посадить все равно не удастся. Сначала ее надо найти! — придушенным и злым голосом просипел в трубку Николай, все больше раздражаясь.
— Боже упаси! Николай, никто за это ее сажать не собирается, если бы этого желали — давно бы упекли. Она гордость и лицо Советского Союза — как Вишневская, как Плисецкая, какими были Горький, Шолохов. И ведь, заметьте, те тоже все не бедные люди. Их же никто не посадил! Я сейчас не об этом. Я опять о Федотове. Не мог ли он явиться в наш город, чтобы истребовать долг у Ксении? И могла ли ваша жена не захотеть рассчитываться с ним по долгам отца? Она у вас не жадная?
— Ну, это уж слишком! — раздраженно прорычал Николай. — Все свои мотивы вы укладываете под одну и ту же версию. Поищите другую и найдите Ксению! Я чувствую, ее жизнь висит на волоске!
Николай бросил трубку и застонал от собственного предположения, которое он только что высказал.
Он грубо выругался, что происходило с ним крайне редко, и прошел на кухню, где плеснул себе полбокала рома. Но, поднеся бокал к губам, отвел руку и поставил ром на стол — он пересилил себя, решив сдержаться от расслабухи — трезвость сейчас была его союзником. В этот момент позвонили в дверь.
Вошла Нинель, она чмокнула Николая в щеку, оставив прохладную влагу на его лице, и тут же спросила:
— Что нового, дорогой?
Вместо ответа Николай удрученно развел руки, прошел в гостиную и в задумчивости уселся на диван. Следом за ним впорхнула Нинель. Она обратила внимание на фотографии, разбросанные по столу, подошла к Николаю и ласково погладила его по голове:
