Ниниан глубоко вздохнул всей грудью, его выдох обдал жаром щеку Кадфаэля.
— Побывал. Я не мог иначе, Жиффар не ответил на мое письмо и передал только, что получил и понял смысл моего послания. Мне неоткуда было узнать, придет он или нет. Я пришел сюда загодя, чтобы осмотреться и найти укромный уголок, откуда можно будет незаметно понаблюдать за тем, что будет происходить. Я стоял возле приоткрытой калитки в стене монастыря, откуда видно идущих к мельнице. Я так и отпрыгнул и едва успел шмыгнуть за угол лазарета, когда через калитку вошел мельник, направляясь в церковь, но после я был там один и спокойно наблюдал за тропинкой.
— И увидел Эйлиота?
— Он ворвался ураганом, словно гнев божий! Несмотря на темноту, его невозможно было не узнать: ни у кого нет такой походки. У него не имелось причины появляться здесь среди ночи, кроме одной: он что-то пронюхал про меня и замышлял какую-нибудь пакость. Он расхаживал взад и вперед по тропе и вокруг мельницы, и вдоль берега и топотал, словно разъяренный кот, бьющий хвостом. А я смотрю на это и думаю, как бы мне не втянуть с собой в болото другого человека! Надо скорее что-нибудь сделать, чтобы хоть его выручить и не утопить вместе с собой.
— И что же ты сделал?
— Было еще рано. Не мог же я дожидаться, когда Жиффар, ничего не подозревая, явится на свидание! Я не знал, придет ли он вообще, но ведь мог и прийти, так что я не мог рисковать. Я припустил бегом через монастырский двор, выскочил из ворот и засел в кустах возле моста. Если он придет, то, выйдя из города, непременно должен пройти мимо этого места. Я ведь даже не знал, как он выглядит! Мне просто назвали его имя и сказали, что он сторонник императрицы. Но я подумал, что, наверное, мало кто будет выходить из города в этот час, и решил, что остановлю всякого человека, подходящего по возрасту и одежде.
— К тому времени Ральф Жиффар давно перешел через мост, — вставил Кадфаэль. — Он вышел из города часом раньше, чтобы навестить священника и отправить его вместо себя на встречу около мельницы, но ты ведь не мог этого знать. Наверное, он уже вернулся домой, когда ты поджидал его в кустах. Видел ли ты других прохожих?
— Только одного, но он был слишком молод и слишком бедно одет, чтобы его можно было принять за Жиффара. Он прошел по тракту и завернул в церковь.
«Должно быть, Сентвин, возвращавшийся после уплаты долга, — подумал Кадфаэль. — Сбросив с себя тягостное бремя неотданного долга, он со спокойной совестью отправился праздновать рождество Христово. Как хорошо, что Ниниан смог засвидетельствовать его невиновность, доказав таким образом, что Сентвин не взыскал горького долга со своего должника! «
— Ну а ты?
— Я прождал, пока не уверился окончательно, что Жиффар уже не придет. Назначенное время миновало, и тогда я поспешил назад, чтобы успеть к церковной службе.
— И там ты встретился с Санан. — Улыбка Кадфаэля, незримая в окружающей тьме, дала о себе знать в его голосе. — Она не сделала твоей глупости и не пошла на мельницу, потому что, в отличие от тебя, была уверена, что Жиффар не придет. Но она знала, где может тебя найти, и твердо решила выполнить то, что отказывался сделать Жиффар. Помнится, она заранее позаботилась о том, чтобы хорошенько тебя рассмотреть, как ты мне сам рассказывал. Может, ты и сгодишься в пажи, если тебя хорошенько пообтесать!
В складках плотного плаща он услышал приглушенный смех Ниниана.
— Я и не думал в день первой встречи, что из этого что-то получится. А теперь, видишь, я всем ей обязан! От нее так просто не отделаешься. Ты видел ее, разговаривал с ней и знаешь, какая она замечательная! Кадфаэль! Я должен тебе рассказать: она поедет со мной в Глостер, она обещала стать моей женой!
Голос юноши звучал тихо и торжественно, словно тот уже стоял перед алтарем. Впервые Кадфаэль увидел его охваченным священным трепетом, которого, казалось, никто и ничто не могло ему внушить.
— Она очень храбрая леди, — медленно проговорил Кадфаэль, — и хорошо знает, чего хочет. Что касается меня, то я ни слова не могу возразить против ее выбора. Но скажи мне, сынок, ты-то как думаешь — хорошо ли это, принимать от нее такую жертву? Разве не жертвует она ради тебя своим достоянием, родней — всем на свете? Ты об этом задумывался ?
— Я думал и ее просил тоже подумать. Что ты знаешь, Кадфаэль, о ее обстоятельствах? Замок ее отца был конфискован после осады Шрусбери за то, что тот поддерживал Фиц-Алана и императрицу. Ее матушка умерла. Отчим — она на него не жалуется — всегда заботился о ней, как требовал долг, но без отцовской любви. У него есть сын и наследник от первого брака, и Жиффар будет только рад, если сможет передать ему свое имение неразделенным, не выделяя приданого для падчерицы. От матери же она получила хорошее наследство в виде драгоценностей, которые являются ее личной собственностью. Она сказала, что ничего не потеряет, если пойдет со мной, а наоборот, выиграет, получив все, о чем только могла мечтать. Я очень люблю ее! — закончил Ниниан с какой-то трогательной серьезностью. — Я сделаю так, чтобы у нее был достойный дом. Я это могу и добьюсь, чтобы так было!
«Да, — мысленно согласился Кадфаэль. — Если все взвесить, получается, что она и впрямь не прогадала. Ведь и сам Жиффар потерял часть своих земель из-за участия в междоусобной борьбе на стороне императрицы. Неудивительно, что все оставшееся он мечтает сохранить для сына. Да и то, как без всякого сожаления он порвал все связи с прежним сюзереном, объясняется, наверное, заботой не столько о себе, сколько о сыне, вот почему он пошел даже на то, чтобы купить собственную безопасность ценой свободы этого юноши. Иногда люди способны на поступки, казалось бы чуждые их натуре, когда их к тому вынуждают обстоятельства. А девушка не ошиблась и выбрала себе славного юношу, из них получится хорошая пара!»
— Ну что ж! От всей души желаю вам благополучного путешествия через Уэльс! — сказал Кадфаэль. — Но в дорогу вам нужны будут лошади. Как насчет этого, уже все улажено?
— Лошади у нас есть. Санан все устроила. Они стоят в конюшне, там, где я сейчас живу, — простодушно и легкомысленно начал было рассказывать Ниниан. — Это неподалеку от…
Тут Кадфаэль торопливо зажал ему рот, ощупью найдя в темноте его лицо. От неожиданности Ниниан и сам замолк на полуслове.
— Нет уж, пожалуйста, ничего мне не рассказывай! — попросил Кадфаэль. — Я ничего не знаю — ни где ты прячешься, ни откуда раздобыл лошадей. А раз не знаю, то бесполезно меня и спрашивать!
— Но я не могу уехать, пока надо мной тяготеет это подозрение! — твердо заявил Ниниан. — Не хочу, чтобы здесь или где бы то ни было обо мне сохранилась память как об убийце. И тем более я не могу уехать, пока под подозрением остается Диота. Я и без того перед ней в неоплатном долгу, так что, прежде чем уехать, я должен убедиться в ее безопасности.
— Весьма достойное решение! И поэтому мы должны как можно скорее добиться полной ясности. Похоже, мы оба пытались этой ночью что-нибудь выяснить, хотя и безуспешно. А теперь не лучше ли тебе вернуться туда, где ты прячешься? Вдруг Санан пошлет тебе весточку, а тебя не окажется на месте?
Они встали, сняли с плеч плащ, в который были закутаны, и, вздрогнув от холодного воздуха, перевели дух.
— А ты мне так и не сказал, — напомнил Ниниан, отворяя дверь, за которой было немного светлее, чем внутри помещения, — какие именно соображения заставили тебя прийти сюда ночью. Но как бы там ни было, я рад нашей встрече. Мне было грустно, что я ушел тогда не попрощавшись. Но ведь не меня же ты тут искал! Что же ты надеялся найти?
— Кабы я сам знал! Сегодня утром я застал ораву сорванцов, игравших на снегу с черной шапочкой. Она, несомненно, принадлежала Эйлиоту, потому что они выловили ее из камышей на пруду. А в тот вечер она была на священнике, я сам это видел, но потом эта мелочь совершенно выпала у меня из памяти. С тех пор меня весь день грызло сомнение, ведь, наверное, было еще что-то такое, что я тогда видел на нем, а потом забыл и совсем упустил из виду при поисках. В общем, я пришел сюда без особенной надежды что-то такое найти. Просто я рассчитывал наконец вспомнить, что именно. Случалось ли с тобой такое: ты за чем-то пошел и вдруг забыл, что тебе было нужно? — спросил Кадфаэль. — И тогда тебе приходилось вернуться на то самое место, где ты об этом подумал в первый раз, чтобы снова вспомнить, куда и зачем направлялся? Нет, с тобой, конечно, такого еще не бывало, ты слишком молод. Для тебя подумать — значит сделать. Но спроси стариков, они скажут, что с ними такое бывало.
— И ты все еще не припомнил, что это было? — сочувственно спросил Ниниан, жалея Кадфаэля за его старческую забывчивость.
— Нет! Даже здесь не вспомнилось. А как твои дела? Ты был более удачлив?
— Я почти не надеялся найти то, за чем пришел, — с сожалением признался Ниниан. — Я даже рискнул прийти сюда еще засветло. Но в отличие от тебя я хотя бы знал, что искать. Я ведь был тут с Диотой, когда вы нашли его тело, но почему-то не спохватился тогда о пропаже, причем тут нет ничего удивительного. Такая вещь вполне может затеряться, не то что что-нибудь из одежды. Но я помню, что эта вещь была у него, потому что он с таким топотом и стуком промчался по мерзлой земле. Пока мы ехали с ним через всю Англию, я хорошо запомнил эту штуку — эбеновый посох, с которым Эйлиот никогда не расставался. Знаешь, большой такой, ему по пояс, с рукоятью из оленьего рога. Вот его-то я и хотел найти. Посох должен быть где-нибудь тут.
