– Полагаю, в этом вы правы, – с улыбкой согласился Питт. – А что можно сказать о женщинах в его жизни?
– Разумеется, он ухаживал, флиртовал, но я не слышал, чтобы кто-то от этого пострадал. Было несколько разбитых сердец, но он и сам терпел неудачи. Было время, когда его имя связывали с одной из дочерей Рутленда, но, боюсь, из этого ничего не вышло. Никто никогда не говорил дурного ни о ней, ни о нем. Полагаю, девушке было сделано более приятное для нее предложение.
– Иначе говоря, перед нами почти безукоризненный молодой человек, – не без сарказма заметил суперинтендант.
Грейнджер шумно втянул в себя воздух, с трудом сдерживая раздражение, но не позволил собеседнику прочесть что-либо на своем лице.
– Нет, разумеется, нет. Вы сами, мистер Питт, знаете, что это далеко не так, иначе я бы вам так прямо и сказал и позволил бы продолжать ваше расследование. В свое время Финли Фитцджеймс отдал должное домам с сомнительной репутацией, проводя время на Хеймаркет и близлежащих улицах. Случалось и так, что он был больше пьян, чем трезв, и не раз. Его вкусы временами оставляли желать лучшего, а о его эгоизме хотелось бы забыть. – Он посмотрел в глаза Томасу. – Но все это уже позади и забыто, суперинтендант. Думаю, вы сами тоже предпочли бы не вспоминать некоторые эпизоды из своей юности, о которых не знает даже ваша жена? Уверен, что это так. У меня у самого они были. – Эти слова он произнес как нечто заученное, без всякой тени юмора.
К своему удивлению, Питт почувствовал, как невольно краснеет. В своей жизни он не помнил чего-либо шокирующего. Так, отдельные неловкие поступки, проявления эгоизма, о которых он не хотел бы извещать Шарлотту, чтобы та не изменила свое мнение о нем.
Неужели это все, что он может здесь узнать о Финли Фитцджеймсе?
Грейнджер, словно читая его мысли, продолжал:
– Вы меня поняли, суперинтендант? В нашей жизни бывают моменты, которые судьба благосклонно позволяет нам достойно предать забвению. Только особые обстоятельства заставляют нас снова о них вспоминать, так как каждому из нас, к сожалению, доводилось оказываться в ненужный момент в ненужном месте. Или, скажем, иметь врагов… не так ли?
Чиновник сделал паузу, давая этой фразе повисеть в воздухе в качестве скорее предположения, а не утверждения. Он предоставил Питту самому закончить ее, пустив в ход свое воображение.
Томас действительно на мгновение призадумался. Возможно ли, что у старшего или младшего Фитцджеймса есть умные коварные враги, способные на то, чтобы подкинуть клубную эмблему Финли на место преступления? Это было бы поистине странное стечение обстоятельств!
Полицейский посмотрел на холеное лицо Грейнджера. Тот был настоящим дипломатом, привыкшим думать о случаях смерти где-то в далеких странах, с персонами, которых он никогда не видел и не знал. Для такого человека, как он, имеющего дело не с живыми людьми, а с их именами на листке бумаги, представить себе подобных врагов не так уж трудно.
На ветке дерева за окном сидела птица. Питт заметил ее только сейчас.
– Вы полагаете, у семьи Фитцджеймсов есть враги, которые решились убить женщину, чтобы их скомпрометировать? – спросил Томас с сомнением в голосе.
– Возможно, речь идет не о Финли, – согласился Грейнджер, – а скорее о его отце. Огастес Фитцджеймс очень богатый человек, и в начале своей карьеры он был груб и жесток. Я согласен, что убийство с целью дискредитации – это чрезмерно, но вполне допускаю такое, мистер Питт, если человеком руководили ненависть и честолюбие. – Он развел руками, а потом снова мягко сложил их на коленях. – Однако мне кажется, это больше похоже на правду, чем предположение о том, что виновен Финли Фитцджеймс. Он мог только все потерять и ничего не приобрести, отправившись в Уайтчепел и убив проститутку. Я уверен, суперинтендант, что вы не меньше меня хотите, чтобы правосудие свершалось не только в зале суда, но и в самом широком смысле этого слова. Погубленные репутация и карьера – слишком высокая цена, и ее не возместят извинения и искренняя готовность взять свои слова обратно. Думаю, вы это понимаете не хуже меня? – Он смотрел на Томаса широко открытыми глазами с еле заметной усмешкой.
Питт покидал Министерство иностранных дел, полный сомнений. У него состоялась встреча с Микой Драммондом, и после ленча они прогуливались по Пэлл-Мэлл, встречая разряженных дам. В моду прочно вошли платья без турнюров, которые сменяла легкая драпировка юбок сзади. Широкие шляпы придавали щеголихам особый шик. Появились складные зонты, которые можно было превращать в изящные стеки. На фоне всего этого Томас намеревался поговорить с Драммондом о Финли Фитцджеймсе, хотя яркая толпа то и дело невольно отвлекала его, к его великому удовольствию.
Впрочем, не один он мог упрекнуть себя в этом. Джентльмены в отличных костюмах и цилиндрах, а также военные в лентах и медалях чувствовали тот же интерес и любопытство. В тихом и теплом воздухе звучал смех, а порой вместе с бризом туда долетал звук далекой шарманки или голоса детей, играющих в парке.
– Он был бессердечен, – подтвердил Мика характеристику старого Огастеса Фитцджеймса, данную Грейнджером. – Бесспорно, у него были враги, Питт, но не из тех, кто посещает кварталы Уайтчепела и мог бы оказаться в Пентекост-элли. Большинство из его недоброжелателей одного с ним возраста.
– Пожилые джентльмены пользуются услугами проституток в той же мере, что и все остальные, – нетерпеливо возразил суперинтендант. – Вам-то это должно быть хорошо известно.
– Разумеется, известно, – сморщил нос Драммонд. Он отлично выглядел, пополнел, и его лицо покрывал здоровый загар. – Но они не пойдут в Уайтчепел. Подумайте сами, Питт! – Раскланиваясь со знакомой леди, он приподнял шляпу, а затем снова повернулся к бывшему подчиненному. – Если человек, которого вы описали, задумал убить проститутку, чтобы впутать в это семейство Фитцджеймсов, он выбрал бы женщину не столь дешевого пошиба, а ту, услугами которой сам воспользовался бы где-нибудь на Уиндмил-стрит или Хеймаркет. Он не рискнул бы пойти в незнакомые кварталы, где его запомнили бы как чужака.
– Но его действительно запомнили, – повернулся к нему Томас. – В том-то и дело. Он, очевидно, опасался, что в привычных местах его узнают.
– А где ему удалось достать значок «Клуба Адского Пламени»? – спросил Мика.
– Не знаю. Возможно, он попал к нему случайно, и тогда у него родилась идея такой мести.
– Счастливый случай? – скептически улыбнулся Драммонд.
– Возможно, – согласился Питт. – Если шанс совершить убийство можно назвать счастливым случаем.
Драммонд искоса бросил взгляд на своего спутника, и на его узком лице отразилось недоверие.
– Хотя, – продолжал суперинтендант, – я буду руководствоваться показаниями свидетелей. Вполне вероятно, что это был Финли. Боюсь, в нем есть жестокость, которую он всегда умело скрывал, а на сей раз зашел слишком далеко. Он не единственный из благовоспитанных людей, который получает удовольствие, мучая других, и всегда готов щедро оплачивать свои развлечения. – Томас вздохнул. – Он не первый, кто теряет контроль над собой и совершает убийство.
Мимо пробежал, принюхиваясь, маленький черный песик.
– Боюсь, что это так, – печально сказал бывший начальник Питта. – Увы, это совпадает с тем немногим, что я о нем слышал в мою бытность на Боу-стрит.
Томас, вздрогнув, остановился. Драммонд, сунув руки в карманы, продолжал идти по тротуару, но чуть замедлил шаг. Суперинтендант поспешил догнать его.
– Нам пришлось замять пару неприятных случаев несколько лет тому назад, – как ни в чем не бывало продолжал его собеседник. – Точнее, лет семь или восемь назад. Один из случаев – это драка в переулке, выходящем на Хеймаркет. Несколько молодых людей в сильном подпитии затеяли потасовку. Была жестоко избита одна из проституток.
– Вы сказали о паре случаев, – напомнил его бывший подчиненный.
– Вторым, помнится, было избиение сутенера. Тот заявил, что Фитцджеймс потребовал от женщины чего-то ненормального, а когда получил отказ, то не хотел ей платить. Видимо, кто-то из девиц уже оказывал ему такие услуги, а когда очередная отказалась, он не сдержал себя. На сей раз досталось сутенеру. У кого-то из них оказался нож, и пострадали оба. Но, к счастью, не очень серьезно.
– И этот случай тоже замяли? – Питт не был уверен, что его это удивило. Вырисовывалась весьма неприглядная картина, куда хуже, чем предполагали они с Юартом.
– Состава преступления не было, – заметил Драммонд, снова раскланиваясь с кем-то из знакомых. – Если не называть преступлением нарушения общественного порядка. Для предъявления обвинения оснований не было. Финли мог заявить протест, а сутенер – плохой свидетель.
– Что Фитцджеймс требовал от этой девицы? – Томас вспомнил связанные шнурками ботинки в комнате Ады Маккинли, ее тело, облитое водой, и подвязку на руке убитой. Сломанные ногти на руках и ногах делали это преступление еще более изощренным.
