Ознакомительная версия.
– А ведь я был у него сегодня, – сказал Бофранк. – И у меня сложилось впечатление, что Броньолус нуждается во мне, что он знает нечто такое, что страшит его… Да, но я хотел спросить: что же нюклиет?
– За него не тревожьтесь; по крайней мере, покинул он меня в добром здравии. Мы расстались почти сразу – буквально говоря, он пошел в одну сторону, а я – в другую…
– А как вы нашли меня здесь?
– Спросил у гарда на площади. То был ваш бывший слуга, просил, кстати, передать вам поклон.
– Вот как? Стало быть, Аксель исправно служит… А я и не справлялся о нем, – признался Бофранк в смущении.
Они допили вино, и конестабль поднялся, чтобы принести еще, но старик покачал головою:
– Не стоит. Если вы позволите, я переночую у вас, а потом двинусь дальше.
– Конечно, вы меня ничуть не стесните… Но куда вы идете?
– Пока я и сам не знаю. Здесь мне оставаться ни к чему, но есть несколько мест, где живут мои старые друзья, и они будут мне рады. Но прежде скажите, чего хотел от вас Броньолус.
Бофранк вкратце рассказал о своей встрече с грейсфрате, опустив долгие рассуждения того о сущности господа. Фог не удивился.
– Он совсем не глуп, я говорил вам. Сделав то, зачем прибыл в поселок – фактически возродив миссерихордию, – он сейчас задумался над истинными причинами зла. Запоздало, но задумался. Что ж, честь ему. И вы поможете?
– Я ответил уклончиво, – сказал Бофранк. – Мне претят многие его поступки. И я ныне простой преподаватель, какие мои силы? Да к тому же калека.
И он поднял беспалые руки свои.
– Калекою вас называть не стоит, а грейсфрате я бы на вашем месте помог, хире Бофранк, – сказал Фог. – Но судите сами; вам оставаться, а я завтра же постараюсь быть как можно дальше от этих мест. Если я лягу у камина на ковре, я не помешаю?
– Я дам вам подушки и одеяла, чтобы укрыться, – кивнул Бофранк.
Излишне говорить, что утром, проснувшись, он не обнаружил старика – лишь лежала на полу измятая постель. Если бы визит его не был столь скорым и неожиданным, конестабль спросил бы еще о многом. Так, например, забыл он разузнать о судьбе Гаусберты… Но теперь он лишился такой возможности. Зато, вспомнив о разговоре с Броньолусом, отыскал монету и еще раз внимательно рассмотрел выколотые глаза святого, а затем позвал казенного курьера и велел передать монету по назначению.
Дни шли и шли. Жеаль поведал, что молодой Волтц Вейтль был сослан в каторгу, где след его потерялся, что немало опечалило Бофранка. Пришла зима, зиму сменила весна, затем наступило ужасно жаркое лето. Никаких вестей от Броньолуса не поступало, встречи он более не искал, а Бофранк тратил нечастые свободные часы в упражнениях с кинжалом и пистолетом. Надобно заметить, что получалось у него все лучше и лучше.
Однажды, душным вечером, когда Бофранк сидел у себя в комнатах перед настежь распахнутым окном и читал наставление Тремаля по оружейной науке, к нему постучали. Это оказался незнакомый конестаблю человек очень высокого роста в гражданском платье. Он, приложив руку к сердцу, поклонился и сказал:
– Прошу извинить меня, хире Бофранк, но я прибыл, дабы исполнить волю известного вам грейсфрате Броньолуса. Меня зовут Шарден Клааке, я секретарь грейсфрате.
– Чем я могу быть полезен ему в столь поздний час? – недовольным тоном спросил Бофранк, отложив в сторону трактат Тремаля.
– Дело в том, что грейсфрате давно повелел мне в случае, если с ним случится нечто прискорбное, тотчас же звать вас. На то у него заготовлено и специальное письмо к руководству Секуративной Палаты, располагающее вас к любым действиям, какие вы сочтете нужными.
– С грейсфрате что-то случилось?!
– Он умер, хире Бофранк. Вернее, он был убит, – скорбно произнес Клааке.
Простая открытая двуколка быстро доставила их к домику на берегу озера Моуд, где, оказывается, жил грейсфрате. Там уже стояли кареты с гербами миссерихордии и Секуративной Палаты, толпились зеваки из ближних жилищ. Один из гардов хотел было остановить Бофранка, но Клааке лишь оттолкнул его и провел конестабля на второй этаж, где помещалась спальня Броньолуса.
– А, это вы, Бофранк, – сказал молодой секунда-конестабль Лоок, завидев новое лицо. – Вас-то мы и ждали. Ничего не дают без вас делать – на то есть завещание убитого.
– Где он?
– Прошу, – сказал Лоок и прошел вместе с Бофранком в смежную со спальней комнату. Там находился небольшой кабинет: стены сплошь в книжных полках. На полу посредине кабинета лежал, раскинув руки в стороны, грейсфрате. Он был облачен в шелковую ночную рубаху кремового цвета, который угадывался, впрочем, лишь по рукавам – остальная часть была залита кровью.
– Орудие убийства обнаружили? – спросил Бофранк.
– Нет. Несколько ударов ножом, как я могу видеть. Ближе тело пока никто не осматривал.
– Кто нашел его?
– Я, – сказал Клааке. – Я, как всегда, принес грейсфрате почту и…
– Он находился в доме один?
– Есть прислуга, но в другом крыле.
– Прислуга никого не видела и ничего не слышала, – добавил Лоок. – Я уже успел поговорить с ними об этом.
– Дайте мне больше света, – велел Бофранк, опускаясь на колени рядом с телом так, чтобы не запачкать своих штанов в натекшей крови. Тут же появились люди со светильниками.
Глаза Броньолуса были закрыты, а на лице застыло странное умиротворенное выражение, словно бы он умер своей смертью в постели, в окружении приятных и близких ему людей. Это никак не сочеталось со страшными ножевыми ранами и лужей крови.
Поддев пальцем ворот рубахи, Бофранк сдвинул ее немного вниз и увидел то, чему нисколько не удивился.
В конце концов, Броньолус недаром позвал его посмотреть на свою смерть.
На груди мертвеца были аккуратно вырезаны два квадрата.
– Что это может означать? – спросил склонившийся рядом Клааке. От него слегка пахло розовым вином и чесночным соусом, и Бофранк немного отворотился.
– Я скажу вам, но чуть позже, – отвечал он.
– И это верно, потому что вас хочет видеть грейсфрате Баффельт, – сказал невесть откуда по явившийся брассе Хауке.
На все той же двуколке, но теперь уже в сопровождении Хауке, Бофранк был отвезен в высокий, совсем недавно выстроенный дом не столь далеко от жилища Броньолуса. Насколько знал конестабль, грейсфрате Баффельт теперь временно исполнял обязанности покойного Броньолуса. Слухи о возможном преемнике грейсфрате, коли того, разумеется, утвердят епископы, ходили самые разные: что хитер, что умен, что чревоугодник и сластолюбец, о втором, впрочем, подтверждений нет, что сочетал в трудах своих непомерную жестокость с проявлениями человеколюбия… Достоверно конестабль знал лишь, что Баффельт чрезвычайно толст, в чем и убедился, как только увидел грейсфрате, восседающего в огромном, не иначе как по особому заказу изготовленном кресле.
Более всего миссерихорд напоминал бычий пузырь, наполненный жиром, как его хранят колбасники. Розовая тонкая кожа натянута была на лице и руках так, словно вот-вот лопнет и забрызгает все вокруг своим содержимым. В то же время лицо грейсфрате имел приятное, глаза – нежно-голубые, а волосы желтые, как осенняя нива.
Брассе Хауке тут же оставил их наедине, и Баффельт принялся совершенно беззастенчиво рассматривать конестабля. Бофранк поискал глазами, куда сесть, не нашел и остался стоять, лишь прислонившись плечом к дверному косяку.
– Хире Бофранк, не стану кривить душою: будучи наслышан о ваших похождениях, я не могу приветствовать вашего возвращения к делам, – заговорил наконец толстяк. – Однако грейсфрате Броньолус, чья душа, несомненно, внимает сейчас нашей беседе, укорил бы меня и напомнил, что просил меня о совершенно ином. Что ж, я исполняю волю убиенного: только что я говорил с председателем Секуративной Палаты – рескрипт о вашем возвращении в должность утвержден. Можете прямо сейчас возвращаться к делам, но вы, конечно, понимаете, что первым – и покамест единственным из них – должно стать злокозненное убийство грейсфрате.
– Грейсфрате Баффельт, я, и это можно уточнить у многих, не рвался на свою прежнюю должность. Должен вас уверить, преподавание при моем слабом здоровье и постигших меня увечьях для меня куда более спокойно и приятно. И если бы не просьба грейсфрате Броньолуса, я не принял бы возвращения.
– Это разумно и достойно, – кивнул Баффельт. – Со своей стороны, я обещаю любую помощь и буду рад изменить мнение о вас в случае успешного исхода. Подумайте, что вам нужно?
– Прежде всего мне нужны деньги, – решительно отвечал Бофранк. – Это не корысть, а несчастный факт: в последние месяцы я несколько впал в бедность и в случае дальних поездок хотел бы – при моем слабом здоровье и склонности к недугам – иметь в запасе должные средства для пищи и лечения.
– Это не составит труда для нас.
– Далее: я просил бы вернуть мне в качестве слуги и спутника симпле-фамилиара Акселя Лооса.
Ознакомительная версия.
