– Я в полной мере чувствую себя ответственным за случившееся, что бы ты ни говорил, Джон. Мне нужно было бы настоять на том, чтобы кто-нибудь сопровождал де Ридфора, но я ведь даже не знал, что он куда-то собирается. В тот момент я был в Кингстейнтоне, продавал овец.
– В котором часу его нашли, брат?
– Уже начинало смеркаться, так что, учитывая пору года, шел седьмой час. Если бы нам не посчастливилось заметить кобылу, то я сомневаюсь, что нам бы удалось найти его до рассвета. Тело можно заметить только с близкого расстояния.
Де Вулф и сам смог в этом убедиться, когда они прибыли на место. От тропинки, идущей вдоль ручья, который спускался с холмов к реке, ответвлялась еще одна тропа. Она шла через лес в направлении Кумба, затем снова поворачивала к реке. Река, примерно в двух милях вверх по течению от переправы в Тейнмуте, становилась широкой и полноводной. Берега по обе стороны поросли густой травой и кустарниками, а чуть дальше начинался непроходимый лес. Опушку заливал яркий солнечный свет. Меньше чем в пятидесяти шагах от боковой тропинки, на небольшой прогалине, рядом с поваленной бурей большой березой, лежало тело Жильбера.
– Он лежит в том же положении, как мы его нашли, – мрачно произнес Уильям, спешиваясь с коня на краю прогалины. – Мы только, в знак уважения, прикрыли его плащом.
Двое крестьян, сидевших на поваленном дереве, поднялись и, глядя на своих хозяев, замерли в ожидании.
Коронер, его брат и Гвин направились к тому месту, где лежала неподвижная фигура, укрытая плащом. Томас задержался было у дерева вместе со слугами, но потом, набравшись храбрости, осторожно приблизился к телу.
Гвин поднял плащ, и они увидели, что де Ридфор лежит на животе, уткнувшись лицом в измятый бурьян между двумя невысокими кустами. Трава вокруг тела была вытоптана, от него вели две тропинки, уходившие через молодую весеннюю поросль в лес. Листья справа от тела были покрыты пятнами засохшей крови. Лицо трупа скрывала трава, земля около его головы была также пропитана кровью.
Прежде чем прикоснуться к телу, Гвин и коронер тщательно осмотрели крохотную прогалину.
– Лошадей здесь не было, – объявил Гвин. – Те, кто это сделал, или пришли сюда пешком, или оставили коней где-то в другом месте.
– В грязи в глубине леса осталось множество следов от лошадиных копыт. Они ведут от боковой тропы, – один из охранявших тело указал в сторону деревьев.
– Он полностью одет, хотя, несмотря на холодную погоду, на нем нет теплой мантии, – заметил де Вулф.
– Мы накинули на него его собственный плащ, коронер, – сообщил тот же крестьянин. – Плащ лежал в двадцати шагах отсюда, ближе к следам копыт.
Де Вулф опустился рядом с трупом на одно колено. Глядя на распростертое на земле тело, он вдруг понял, насколько высоким был де Ридфор.
Быстрый осмотр вскоре развеял слабую надежду на то, что де Ридфор стал жертвой несчастного случая. В верхней тунике рыцаря, с левой стороны, почти на уровне пояса зияла прореха длиной почти в четыре дюйма. Ткань вокруг разреза пропиталась кровью, и хотя цвет ее совпадал с цветом одежды, различить кровь можно было даже на расстоянии.
– Судя по первому осмотру, других ран на туловище нет, – заметил де Вулф. – Но его также ударили по голове. – Коронер нащупал опухоль на затылке, раздвинул волосы и увидел на голове большую ссадину, ярко выделявшуюся на бледной коже.
– А откуда тогда кровь вокруг головы? – спросил Уильям, побледнев от непривычной для него близости к жертве насильственной смерти. Он был земледельцем, а не воином, и подобные вещи оказывали на него большее впечатление, чем на остальных присутствующих.
– Можно сказать почти наверняка, что это кровь из легких – она розовая и более пенистая, чем из раны на боку. Это значит, что рану в бок нанесли, когда он был еще жив.
– Хотя он вполне мог уже находиться без сознания от удара по голове, – уточнил Гвин.
Коронер поднялся и сделал знак своему помощнику, чтобы тот перевернул тело на спину. Красивое лицо убитого рыцаря сейчас было красновато-фиолетового цвета, с бледными пятнами на носу и подбородке.
Уильям уставился на открывшееся зрелище, не в силах сдержать охвативший его ужас.
– Но у него синее лицо! Значит, его еще и удушили!
Джон отрицательно покачал головой.
– Это от того, как кровь застыла в его жилах уже после смерти. Нос и подбородок были сильно прижаты к земле и остались белыми.
Глаза трупа были закрыты, однако изо рта вытекла струйка пенистой крови. До того, как тело перевернули, руки Жильбера были вытянуты перед головой, теперь же они торчали вверх, словно в мольбе.
– Я ошибался насчет того, что на нем нет больше ран! – воскликнул коронер. Он схватил одно из запястий и наклонился, рассматривая ладонь. – Он окоченел, но этого и следовало ожидать, если он погиб вчера вечером. Однако посмотрите сюда! – Джон указал длинным указательным пальцем сначала на одну ладонь трупа, затем на другую. В центре каждой ладони имелась небольшая рваная рана. С помощью Гвина коронер снял с де Ридфора пояс с висевшим на нем кинжалом и, задрав верхнюю и нижнюю туники, обнажил ему живот. Затем он стер с кожи запекшуюся кровь и обнаружил ровный вертикальный разрез, который шел чуть выше талии на линии подмышечной впадины.
Томас, которому наконец удалось заставить себя подойти поближе, бросил взгляд на рану и тут же зажал ладонью рот, не в силах сдержать отвращение. Он отвел глаза и принялся быстро креститься, бормоча что-то на латыни.
– Бога ради, придержи язык! – оборвал его причитания Гвин. – Что это за тарабарщина?
– Это Благословенное Евангелие от Иоанна, глава девятнадцатая! – срываясь на визг, воскликнул писарь.
Де Вулф уставился на него с недоуменным видом.
– Какого дьявола ты хочешь этим сказать?
– Рана от копья в боку и отметины на ладонях! – понизив голос до мелодраматического шепота, объявил Томас.
Уильям, который был более рьяным прихожанином, нежели его брат, энергично закивал головой.
– Распятие Христово – смертельный удар копьем в бок и отметины от гвоздей на руках!
Джон перевел взгляд с Уильяма на Томаса. Глаза коронера прояснились – он наконец понял, о чем идет речь.
– Ты хочешь сказать, что его распяли?
Гвин, несмотря на все свое враждебное отношение к религии, наклонился, чтобы рассмотреть ступни трупа. На ногах рыцаря были надеты высокие сапоги для верховой езды, однако их кожа не была повреждена. Чтобы окончательно удостовериться в своей догадке, Гвин стянул сапоги вместе с длинными шерстяными чулками.
– На ступнях ничего нет, и, кроме того, раны на ладонях – не сквозные, – возразил он.
Томас воззрился на него, не скрывая возмущения.
– Болван, это же символические раны! – Испытанное потрясение было настолько велико, что писарь впервые отважился оскорбить своего товарища.
Коронер обтер окровавленные пальцы о траву и выпрямился.
– Здесь нам делать больше нечего. Пусть тело отвезут в Стоук и оставят в церкви. Там он сможет полежать в приличествующем рыцарю месте, пока я не найду время провести более тщательный осмотр.
Уходя, де Вулф сообщил, что днем ему нужно будет начать официальное расследование, а на рассвете ехать в Эксетер.
– Мне нужно срочно кое-кого повидать. Для начала – этих троих тамплиеров и итальянского священника.
Поездка из Стоука в Эксетер, в которую отправился де Вулф на следующее утро, выдалась невеселой. Накануне коронер провел предварительное расследование, диктуя Томасу имена людей, обнаруживших тело, и краткое описание найденных на покойном ран. Удар по голове мог быть причинен любым тупым орудием, начиная от плоской части меча и заканчивая палкой. Рана на боку была глубокой и ровной, и могла быть сделана острием меча или копьем. Рваные, поверхностные раны на ладонях были сделаны острием ножа, который провернули, расширяя отверстия. Других повреждений де Вулф не обнаружил. Кровотечение изо рта коронер объяснял проколотым левым легким.
– А не могли ли порезы на руках быть следствием того, что бедняга пытался себя защитить? – несколько позднее предположил Уильям. Де Вулф отверг эту версию, поскольку указанные раны не походили на те, которые ему доводилось видеть в подобных случаях. Кроме того, раны были идентичны на обеих руках. Джон с братом решили, что не стоит хоронить рыцаря в церкви св. Андрея в Стоуке, а лучше отвезти его тело в Эксетер. Де Вулф добавил, что убиенному рыцарю-тамплиеру следует хотя бы какое-то время полежать в кафедральном соборе и, по возможности, быть там и похороненным, если поблизости нет тамплиерской церкви. Впрочем, у него были и скрытые причины поступить именно таким образом. Он решил до поры до времени не раскрывать своих намерений. Поскольку воловья повозка могла значительно удлинить их путешествие, Джон решил завернуть тело в мешковину и везти его на вьючной лошади.
