Дверцу фиакра заклинило. Вертен схватил грузного криминалиста за воротник и попытался вытолкнуть в окно, но тот не пролезал. Тогда он выскользнул сам, выплыл на поверхность, вдохнул воздух и нырнул. С Гроссом ничего не получалось. Было ясно, что долго он так не выдержит.
Неожиданно сильная рука сзади схватила его пальто. Другая распахнула дверцу экипажа и вытащила Гросса. Вскоре они выплыли на поверхность рядом со ржавым металлическим причальным кольцом. Вертен, поддерживая Гросса, ухватился за кольцо и начал искать глазами их спасителя.
Но его нигде не было видно.
К этому времени на шум и крики сбежались люди и вытащили Вертена и Гросса из холодной воды. Кучер спрыгнул до того, как фиакр повалился в воду. Он разбил голову, но не сильно — в общем, был в относительном порядке. Однако кучер плакал и причитал:
— Мои лошадки! Милые лошадки! Они погибли, этот маньяк их погубил!
Фиакр утонул вместе с лошадьми. Виновного в случившемся нигде не было видно.
— Ужасное происшествие, — пробормотал полицейский. — Разве можно так разгонять экипаж? И вот результат!
Но Вертен и Гросс знали, что это происшествие не случайное.
И кто был их таинственный спаситель?
У криминалиста три врага. Это скверный характер, неаккуратность, а также тупость или глупость. Последнее особенно мешает.
Д-р Ганс Гросс, «Психология преступления»
Вена
Воскресенье, 25 сентября 1898 года
Им пришлось вернуться в отель и занять прежние номера. К утру их одежду высушили и отгладили, но они решили не рисковать и не выходить из отеля. Тот, кто на них покушался, мог ждать второй возможности заставить упрямцев прекратить расследование. И на этот раз он использует средства более действенные, чем вчера вечером.
Жалобу в полицию они не подали. Гросс знал, что толку от этого никакого не будет, а только задержит их в Швейцарии еще на несколько дней. А им надо было поскорее попасть в Вену.
Они сели в ночной поезд, который доставил их в австрийскую столицу утром в воскресенье. В пути, слава Богу, никаких происшествий не случилось. За исключением, возможно, того, что Вертен долго не мог заснуть, ему мешал храп Гросса.
Вена встретила их обложным моросящим дождем, и довольно холодным. Их чемоданы утонули в Женевском озере, так что они налегке и быстро сели в первый попавшийся фиакр. К счастью, Вертен хранил подарок невесте в кармане, и тот сохранился. Так же как пистолет и вымокший блокнот в кожаной обложке.
Дома их радостно встретила фрау Блачки. Они приводили себя в порядок, а она тем временем приготовила настоящий воскресный завтрак по-австрийски: кофе, шварцвальдская ветчина, австрийский сыр «Эмменталь» и вчерашний крестьянский хлеб, поскольку пекари по воскресеньям не работают. Зато гугельхупф[44] был свежий. Вертен не выспался, но, несмотря на это, почувствовал себя почти человеком. Знаменитого кекса фрау Блачки он умял целых два куска.
Затем они удалились в кабинет Вертена, сели в кресла лицом к камину, который затопили первый раз в этом году. За окнами мелкий серый дождь перешел почти в ливень.
— Пункт первый, — начал Гросс без предисловий. — Тем экипажем правил наш приятель со шрамом.
— Его лица я не видел, — сказал Вертен. — Но это был высокий мужчина, и он показался довольно худощавым. Так что я считаю ваше допущение верным.
— Отсюда вытекает пункт второй. Нас вынуждают прекратить расследование гибели императрицы Елизаветы. Стало быть, допущение, что ее убил не Луккени, также верно.
Вертен кивнул. Он думал точно так же.
— А теперь следующий пункт, — продолжил Гросс. — Номер три. Убийства герра Фроша и императрицы Елизаветы связаны между собой, как мы и подозревали. И их причиной были мемуары, в которых раскрывались доселе неизвестные подробности гибели кронпринца Рудольфа.
— Но это очевидно.
— Ничто, Вертен, не есть очевидно. Каждый тезис нашей версии необходимо доказать. Поэтому, во-первых, мы, как говорят китайцы, должны отвести верблюда обратно в лагерь и оттуда начать новый поход. А именно, снова расследовать гибель Биндера. Все свидетельства по этому делу необходимо тщательно проверить с учетом того, что нам теперь известно. Убийца с самого начала был нацелен только на Фроша, а всех остальных несчастных просто принес в жертву с целью запутать следствие. Заставить всех поверить, что это дело рук сумасшедшего маньяка. Значит, мы снова проверяем все по Биндеру — его болезнь, алиби и так далее. Все.
Вертен согласно кивал, понимая, однако, что у них двоих на это может уйти несколько недель, если не месяцев. Но теперь, когда их пытались убить, это расследование стало для него делом чести. Хорошо, что он еще не отослал бумаги Гросса в Буковину. Значит, материалы по убийствам в Пратере по-прежнему у него.
— В то же самое время, — поспешил продолжить Гросс, — мы должны проверить другой наш тезис. Если не Биндер и Луккени, то кто?
— Тот, кому мешала правда о трагедии в Майерлинге, — ответил Вертен.
— Неясно также, почему убийца откладывал смерть Фроша, — добавил криминалист. — Почему его хозяева ждали больше двух месяцев, рискуя, что мемуары могут быть опубликованы?
— Почему Фрош не стал первой жертвой убийцы, понятно, — тихо проговорил Вертен. — Иначе все бы быстро выплыло наружу. Но почему не второй, не третьей или четвертой?.. Почему последней? На мой взгляд, это имеет смысл, только если его смерть была частью плана, о котором мы пока ничего не знаем.
— Согласен, Вертен. Согласен. — Гросс помолчал. — А теперь давайте подумаем, кому все-таки это было выгодно.
Вертен откинулся на спинку кресла и приложил пальцы к вискам. Именно об этом он размышлял последние несколько дней.
— Будем говорить прямо, — произнес Гросс, глядя на огонь. — Смерть кронпринца Рудольфа прежде всего была выгодна его кузену, эрцгерцогу Францу Фердинанду, который стал теперь наследником.
С этим Вертен был совершенно согласен. Франц Фердинанд был следующим в цепочке наследования трона Австро-Венгерской империи после Рудольфа, единственного сына Франца Иосифа. Отец Франца Фердинанда, младший брат императора, Карл Людвиг, не мог унаследовать трон империи после смерти Франца Иосифа по причине того, что, совершая в 1896 году паломничество на Святую землю — а он был весьма религиозен, — попил воды из реки Иордан, заразился тифом и умер. А ради перспективы стать властителем империи, насчитывающей пятьдесят миллионов подданных и занимающей значительную часть европейского континента, можно и убить. И даже не одного человека.
Они замолчали, погрузившись в размышления. Эрцгерцогу не составило труда выяснить намерения Фроша и императрицы Елизаветы. Он наверняка имел всюду своих людей, в том числе и среди анархистов. Это объясняло появление Луккени. Говорили, что Франц Фердинанд в своей венской резиденции, Нижнем Бельведере,[45] создал так называемое теневое правительство, включая Военную канцелярию. Император, конечно, об этом знал и не одобрял, но вынужден был мириться.
Вертен, как и большинство жителей столицы, читающих газеты, знал, что Франц Фердинанд решительный противник независимости Венгрии. Сепаратисты стремились расколоть империю, он же был намерен ее укрепить, создав третью силу, славянское государство на юге, населенное в основном хорватами. Рудольф и Елизавета симпатизировали венграм и всячески продвигали при дворе идею венгерской независимости. Это могло послужить причиной неприязни эрцгерцога к ним обоим. Тот факт, что император держал Франца Фердинанда на расстоянии, только добавлял масла в огонь. Его агрессивность, воинственный нрав и огромные амбиции были предметом оживленного обсуждения в венском обществе. Эрцгерцогу также ставилась в вину его страстная увлеченность охотой. Франца Фердинанда упрекали, разумеется, за глаза, в том, что он в своих владениях в Австрии и Богемии ради забавы истребил уже сто тысяч оленей, фазанов и прочих животных. И вообще, тридцатичетырехлетний наследник трона, один из богатейших людей в Европе, был личностью малопривлекательной. Он был неприветлив, а порой и груб, и со слугами, и с министрами.
Все это так, но был ли он тем хладнокровным убийцей, организовавшим сначала гибель своего кузена, кронпринца, а затем своей тети, императрицы, и по ходу дела зверски убившим еще семь человек, шестеро из которых вообще были ни при чем?
Звук дверного звонка заставил их вздрогнуть. Вертен и Гросс тревожно переглянулись. Очевидно, им в голову пришла одна и та же мысль: а что, если это убийца пришел закончить свою работу? Как же они не предусмотрели такую возможность? Думали, что здесь, в квартире, им опасность не угрожает. А может быть, убийца отчаялся и больше не собирался представить их смерть как несчастный случай? И пистолеты они с собой сюда не взяли.
