— Я перестал ненавидеть его. Теперь он, в чем мать родила, сидит в лодке Харона, а там слуга ничем не отличается от короля.
— И ты станешь paterfamilias, полноправным хозяином имения, настоящим римским гражданином…
— Никогда не соглашусь на это… — решительно заявил Сильвий.
Аврелий улыбнулся с едва заметной насмешкой.
— Ох, согласишься, мальчик мой… Во всяком случае, после того, как тебя немного поупрашивают, твоя чрезмерная гордыня умолкнет.
— Гордыня? У слуги? — со злобой воскликнул вольноотпущенник, сжимая кулаки.
— Да, и намного больше, чем та, что может продемонстрировать знатный Луций с присущей ему спесью, юный Сильвий! Кстати, о Луции Фабриции. Имей в виду, что, если не отыщется завещание, он станет управлять тут по-своему: будет держать рабов впроголодь, изводить непосильным трудом, забивать плетьми. Сам видишь, для всех было бы лучше, если бы наследство оказалось в твоих руках.
— Не могу, — повторил юноша, но уже не так уверенно.
— Ты должен! Ты не имеешь права оставлять людей в руках этого мясника только из-за какого-то мнимого благородства, лишь бы покрасоваться перед самим собой! — воскликнул сенатор, беря Сильвия за руку. — Тебе неприятно, понимаю. Ты всегда презирал хозяев, а теперь судьба обязывает стать одним из них!
— Я не справлюсь, — посмотрев на Аврелия, проговорил юноша, и по лицу его потекли слезы.
Патрицию показалось, он что-то увидел в его темных глазах. Они словно что-то напомнили ему, почудилось сходство с другим лицом…
— Утри свои женские слезы, Плавций Сильван! Ты уже мужчина, римлянин, глава семьи. И не можешь больше позволить себе слабость! Будешь повелевать рабами, вершить справедливость, управлять имением. Вставай, пора!
Юноша словно очнулся. Он выпрямился, стараясь принять решительный вид.
Привыкнет, решил про себя Аврелий. Не так уж это и сложно — быть хозяином. Пожалуй, самое легкое ремесло на свете.
Сенатор продолжал строго смотреть на него, пока не убедился, что тот полностью взял себя в руки.
— Ave atque vale,[55] Плавций Сильван! — попрощался он с Сильвием и удалился. Да защитят его боги, подумал Аврелий. Путь этому юноше предстоит долгий и трудный. Впереди — не только радости и удовольствия…
* * *
Помпония строго взглянула на него:
— У тебя нет сердца, Аврелий, ты разочаровал меня.
— Тебе не удастся вызвать у меня угрызения совести, подруга. Плаутилла слишком уступчива, особенно если ее утешает мужчина, а я уж точно не девственная весталка. И мы с тобой прекрасно понимаем, чем бы все закончилось, если бы я остался с нею на ночь, — возразил сенатор, качая головой.
— Ты бросил ее на произвол судьбы, отдал в руки убийц, — продолжала упрекать Помпония.
— Нет, дорогая, — поправил ее патриций. — Не забывай, что ее оберегал Кастор.
— И ты доверяешь этому лентяю греку? А мне служанка сказала, что проходила ночью по коридору, но никого там не видела. Вместо того чтобы сторожить ее, как ты приказал, твой секретарь конечно же дрых без задних ног в каком-нибудь укромном уголке!
— Боги! Если дело обстоит так, то это же все меняет! — в гневе воскликнул Аврелий и бросился в комнату грека, а в сознании один за другим возникли вопросы: где была Плаутилла во время убийства Аттика? И правда ли то, что ее брат не хотел давать ей приданое? И как оказалось среди ее драгоценностей то коралловое кольцо?
Перед его глазами одна за другой промелькнули сцены: молодая, избалованная женщина, оставшись без матери, узнает, что отец собирается снова жениться; видит, как новая жена завладевает драгоценностями Аппианы, которые должны были достаться ей: тайком открывает ларец, перебирает украшения и одно из них, не удержавшись, надевает на палец — кольцо дешевое, мачеха не заметит. Ее внимание привлекает странная раскрашенная подвеска, она рассматривает ее, и камея открывает секрет загадочного предсказания. Проходят годы, и вот представляется случай использовать мрачное пророчество, и она действительно решает воспользоваться им. Следуя стихам оракула, убивает братьев, чтобы завладеть состоянием, не сомневаясь, что никто ее не заподозрит…
* * *
— Где он? — закричал Аврелий, с грозным видом входя в комнатку Ксении. — Давай его сюда!
Легкое поскрипывание матраса сразу обнаружило убежище Кастора.
— А теперь ты мне все объяснишь! — Аврелий почти рычал от гнева, схватив Кастора за волосы.
— Не здесь, хозяин, прошу тебя! — умолял секретарь. — Я все расскажу, но только не здесь…
Ухватив александрийца за тунику, Аврелий притащил его в свою спальню и швырнул, словно мешок овса, на красивый мозаичный пол.
— Так ты выполнил мой приказ? Так охранял Плаутиллу Терцию всю ночь?
— Конечно, патрон, позволь мне объяснить…
— Подлый обманщик! В коридоре никого не было!
— Это верно, хозяин, — признался секретарь. — И тем не менее…
— Тогда говори, бездельник, пока я не свернул тебе шею! — вскипел Аврелий, выходя из себя от возмущения.
— Как ты приказал, хозяин, я неотлучно сторожил девушку.
— Хватит лгать! Где ты шатался, несчастный слуга? Возле двери тебя не было!
— Совершенно верно. Возле — нет, хозяин, а за дверью — да…
Сразу Аврелий не понял, что хотел сказать Кастор, но потом до него дошло.
— У меня не такое черствое сердце, как у тебя! — продолжал секретарь обиженным тоном несправедливо осужденного человека, которому приходится доказывать, что он невиновен. — И поскольку ты постыдно уклонился от исполнения святого долга, пришлось взять дело в свои руки. Как ты часто напоминаешь мне, я всего лишь слуга, а хороший слуга должен делать все возможное для благополучия и безопасности хозяев.
— Ты хочешь сказать, что провел ночь в постели Плаутиллы? — с недоверием спросил Аврелий.
— Не в постели, патрон, а на ковре, — уточнил александриец.
— Ах ты, негодяй! — вскипел сенатор. — Даже я, римский патриций, потомок древнего и знатного рода, не посмел воспользоваться…
— Вот именно! — прервал его Кастор. — Ты — господин и должен соблюдать некоторые условности, дабы не подмочить репутацию. У меня же таких проблем нет. Как скромный служащий я только пытаюсь приносить пользу и стараюсь изо всех сил каждый раз, когда мои скромные услуги востребованы.
Это было уже слишком! Бесстыжий слуга посмел овладеть свободной женщиной без малейшего уважения к аристократу Семпронию, который ожидал свою невесту, уверенный в ее добродетели! Аврелий молча смотрел на Кастора, не зная, велеть ли задать ему плетей или поздравить с победой.
— Патрон, эта беззащитная девушка находилась в опасности… — оправдывался Кастор.
Аврелий расхохотался:
— Девушке, о которой ты говоришь, уже почти сорок и за плечами у нее двое мужей и немыслимое количество любовников!
— Среди которых ты сам, хозяин, — безжалостно напомнил ему секретарь.
— Из твоего рассказа следует, что Терция не имеет никакого отношения к смерти отца…
— В тот момент, когда печально кончил свои дни Гней Плавций, голова девушки была занята совсем другим, — заверил вольноотпущенник. Потом, оправляя помятую одежду, спросил: — Могу ли я рассчитывать на твою скромность, хозяин?
— Конечно, — ответил Аврелий. — Если эта история дойдет до ушей Семпрония Приска…
— Я не Семпрония опасаюсь, хозяин, а Ксении, — пояснил Кастор. — У нее тяжелая рука!
— Ксения! Приведи ее сюда, сейчас же! — приказал патриций.
Вскоре девушка уже входила в комнату. Она робко встала, опустив глаза.
— Тебе известно, что воров наказывают плетьми? — Сенатор старался говорить как можно строже.
— Хозяин, твою пряжку я нашла на полу в коридоре… — бесстыдно солгала служанка.
— Как и коралловое кольцо! — усмехнулся Аврелий, рассеянно поглаживая плетку.
— Я даже не видела его никогда, хозяин, клянусь головой брата! — ответила она. — Можешь поискать в моих вещах, если не веришь!
— Только время тратить, — с презрением ответил сенатор, — ты избавилась от него, спрятав среди драгоценностей Терции в тот день, когда мы проводили обыск… Боялась, что его найдут в твоей спальне. Да, пожалуй, наказание плетью недостаточно. Знаешь, я продам тебя!
— Сжалься, хозяин, — бросилась на колени Ксения, краем глаза все же следя за реакцией своего обвинителя. — Я бедная и беззащитная, у меня нет больше никого на свете…
— Даже брата, да, лживая змея? — разозлился Аврелий, хватая плетку.
— Прости меня, умоляю, я сделаю все, что ты только пожелаешь! — рыдала она, при этом незаметным движением обнажив свои красивые стройные ноги.
— Расскажи про кольцо, на этот раз правду, иначе… — Аврелий не завершил угрозу, надеясь, что так она произведет больше впечатления.
