в руке небольшой дорожный саквояж.
— Что это? — спросил Вилли.
— Мы забрали всю одежду. Здесь документы и прочая мелочь. Их чемоданы в кузове. Номер чист. Для отеля они выехали ночью, и никто этого не заметил.
— Молодцы. Давай-ка посмотрим ваш улов.
За время разговора трое исполнителей уже вытащили из кузова испанцев. Теперь они лежали на снегу в одних рубашках, брюках и без обуви. Руки и ноги мужчин были связаны. Из ртов свисали концы кляпов.
— Красавцы, — констатировал Вилли, гордый проведенной его людьми операцией.
— Развяжите им ноги, — приказал Курт своим людям. — Нечего таскать всякую красную падаль. А это кто? — спросил он, увидев, что у машины Вилли стоит темная фигура.
— Штандартенфюрер Хорст. Это по его информации мы вышли на этих коммунистов. Показывай, куда идти.
— Нам будет нужен свет, — пояснил фашист.
— На той стороне здания он будет не виден с дороги. Пойдемте.
— Господин штандартенфюрер, прошу следовать за Куртом, — предложил Вилли.
Цепочкой по одному они вошли через дверной проем в темное помещение и двинулись по коридору. Идущий впереди австриец и Вилли включили фонари, иначе среди разбросанного на полу мусора в виде кирпичей, досок, осколков стекла можно было подвернуть ноги. Вдоль стен стояли брошенные шкафы и стеллажи.
— Отсюда свет будет не виден, — проговорил Курт, входя в довольно большую комнату.
Идущих в конце цепочки испанцев, сопровождаемых сзади боевиками, втолкнули в помещение и поставили вдоль стены, освещая фонарями.
— Вытащите им кляпы, — приказал штандартенфюрер и, когда команда была выполнена, продолжил: — Кто из вас старший?
— Я, — стоящий слева мужчина ответил не совсем естественным голосом, так как его рот длительное время был растянут кляпом. Пошевелив челюстью, разминая мышцы, он заговорил: — Это какая-то ошибка. Мы не являемся коммунистами. Мы представляем в вашей стране генерала Франко. Мы боремся против коммунистической заразы, и вы такие же немцы, как и в Германии — наши союзники.
— Заткни его, — приказал гестаповец.
Стоящий рядом с пленным боевик ударил испанца в живот, от чего тот согнулся и начал кашлять.
— Будете отвечать только на вопросы, — добавил он. — Что вы тут делаете?
— Мы приехали купить оружие, — проговорил пленник, стоящий в середине, — и мы не коммунисты.
— Вот видишь, Вилли, ничего нельзя доверить твоим людям, — укорил Хорст австрийца. — Если бы парни не распускали языки о том, что это красные и как мы будем их потрошить, то нам бы сейчас пели другую песню. Австрия пока не является союзницей Германии, но он прав, мы будем единым государством. Так значит, вы на нашей стороне?
— Да, — кивнул испанец. — Мы воюем бок о бок с немецкими офицерами. Спасибо вашему фюреру, он нам помогает.
— Не трогай нашего вождя своим поганым языком. А теперь скажи — чем ты можешь доказать, что вы не красные?
— Через Берлин вы можете связаться с нашим штабом. Сюда нас направил генерал Хорхо Абусто. Он всё подтвердит.
— Вилли, скажи, у тебя есть связь с Берлином? — издевательски спросил гестаповец.
— Нет.
— Очень жаль. У меня тоже нет. И что прикажете делать, господа? — штандартенфюрер развел руками.
— Если не верите, закройте нас, — предложил пленный, всё еще надеясь договориться с Хорстом. — Мы не причиним вам никаких хлопот и подождем, а вы убедитесь, что мы ваши союзники.
— «Верите». «Подождем». «Хлопот». Извините, господа коммунисты, мы на войне. Такие слова, как «верите и подождем», в нашем случае не применимы. А хлопоты? Зачем они нам? Сообщите нам что-нибудь стоящее о вашем народном фронте, и, может, я поверю в вашу полезность.
— Но мы действительно не коммунисты.
— А кто? Социалисты? Анархисты? Демократы? Там у вас целый зоопарк партий.
— Но вы же не можете просто так нас убить, — голос испанца слегка дрогнул.
— На войне существует принцип целесообразности, а в разведке тем более. Противник, не дающий полезной информации, подлежит уничтожению. Вы представляете для нас угрозу одним своим присутствием, и она должна быть устранена, — убежденно произнес гестаповец.
— Но так нельзя, — не выдержав, пленный сорвался на крик.
— Я вам сейчас докажу, что можно, — штандартенфюрер протянул руку в сторону стоящего рядом с ним Вилли и пошевелил пальцами. Жест был очень знаком — высокопоставленный гость просил ему что-то дать. Наконец до австрийца дошло. Он суетливо полез в карман пальто и вложил в требующую руку пистолет. Немец передернул затвор и, ни слова не говоря, выстрелил в крайнего справа пленника.
Пуля попала в грудь, и тот растянулся на полу.
— Вот видите, как всё просто. Вы будете говорить?
Испанцы, шокированные такой быстрой расправой, молчали. Они явно не были военными и впали в ступор.
— Долго не тяните. Заканчивайте здесь, — Хорст вернул Вилли пистолет. — У меня есть еще дела в городе. Дай ключи, машину я верну к утру.
— Может, мне поехать с вами? — пролепетал австриец, похоже, тоже не ожидавший такого поступка от гостя.
— Останься, проконтролируешь исполнение. Этих раздеть и закопать, — приказал Хорст. — Вещи облить бензином и сжечь. Да, кстати, их вещи, где они?
— Здесь, господин штандартенфюрер, — откликнулся Курт, протягивая узел, который всё время держал в руках.
— Открой-ка, я посмотрю.
Австриец сдвинул защелки на металлическом ободке, распахнул саквояж и направил свет своего фонаря внутрь.
Рука в перчатке небрежно порылась среди паспортов, расчесок, мужских бумажников, мелких монет, ключей и вытянула в полосу света стальную цепочку, на которую были надеты ключ и круглый брелок с выбитым номером «восемьдесят четыре».
— Что это? — спросил гестаповец, обращаясь к пленникам.
— Ключ от банковской ячейки, — последовал ответ.
— Что в ней?
— Деньги. Но без меня вы их не получите.
— Вилли, проводи меня, здесь можно сломать ногу, — не реагируя на последнюю фразу, штандартенфюрер засунул находку в карман своего пальто. — А вы, ребята, заканчивайте тут побыстрее, — приказал он бойцам.
— Может, оставим его в живых, — предложил Вилли, когда они выбрались через завалы во двор и подошли к машине. — Там должно быть очень много.
— Ты идиот, — прорычал гестаповец. — Как только ты войдешь в банк и попросишь открыть ячейку, тебя сразу арестуют. Или даже не так — пустят в хранилище и закроют до прихода полиции. Ячейку может открыть только он, а он не простит нам своего товарища, да и зачем ему вообще больше рисковать. Мы завтра это обсудим, у меня есть план. Давай ключи.
Вилли вздохнул, отдал ключи и, когда машина выехала со двора, побрел в здание.
* * *
— Чем закончились вчера наши дела, Марк? — спросил Аубахер, когда агент присел за его столик.
— Всё, как вы и планировали. Полиция появилась вовремя, похоже, я их здорово напугал. Приехало аж пять машин, наверное, собрали патрулей
